В 4:50 с вокзала Паддингтон - Агата Кристи

Убрав со стола и помыв посуду, Люси вышла наружу.

Слышно было, как вдали, на лужайке, перекликаются мальчики.Люси пошла в другую сторону, вдоль подъездной аллеи, и оттуда свернула в густыезаросли рододендронов. Начала проверять куст за кустом, отводя прочь ипридерживая листья, заглядывая вниз. Переходила от одного куста к другому, шаряпо земле клюшкой для гольфа – и вздрогнула, услышав вежливый голос АлександраИстли:

– Ищете что-нибудь, мисс Айлзбарроу?

– Мяч для игры в гольф, – быстро отозваласьЛюси. – Точнее, сразу несколько. Я тут упражнялась с клюшкой в дневныечасы и растеряла массу мячей. Сегодня решила, что пора уже хоть сколько-тоотыскать.

– Мы вам поможем, – с готовностью предложилАлександр.

– Ох, это будет очень мило. Я думала, вы заняты игрой вфутбол.

– В футбол долго не погоняешь, – объяснилСтоддарт-Уэст. – Взмокнешь весь. А вы серьезно занимаетесь гольфом?

– Люблю, во всяком случае. Но возможностьпредоставляется не часто.

– Ну да, понятно. Ведь это вы здесь занимаетесьготовкой?

– Да.

– И ланч сегодняшний вы готовили?

– Да, я. Как, ничего?

– Просто класс, – сказал Александр. – Нас вшколе кормят кошмарным мясом, пересушенным, как я не знаю что. Мне нравится,когда говядина розовая внутри, сочная. Пирог на патоке был тоже обалденный.

– Вы мне должны сказать, что любите больше всего.

– А можно как-нибудь испечь яблочные меренги? Для меняничего нет вкуснее.

– Конечно.

Александр испустил блаженный вздох.

– В доме под лестницей есть набор для часовогогольфа, – сказал он. – Можно установить на газоне и поиграть. Ты каксмотришь, Стоддарт?

– Годится! – сказал Стоддарт-Уэст.

– Он на самом-то деле не австралиец, – любезнопояснил Александр. – А говорит, как они, для практики, на случай еслипредки в будущем году возьмут его на международный матч по крикету.

С благословения Люси мальчики отправились за набором длячасового гольфа. Немного позже, возвращаясь обратно в дом, она застала их заустановкой его на подстриженном газоне и спорами о том, как располагать цифры.

– Мы не хотим, как на циферблате, – сказалСтоддарт-Уэст.

– Это детская игра. Пусть как на настоящей площадке.«Длинные» лунки и «короткие». Жаль только, цифры заржавели. Почти ничего неразобрать.

– Мазнуть бы по каждой белой краской, – сказалаЛюси. – Могли бы завтра раздобыть немного и покрасить.

– Хорошая мысль. Слушайте! – Лицо у Александрапросияло. – По-моему, в Долгом амбаре до сих пор хранятся банки с белилами– остались после маляров. Пошли, посмотрим?

– А что это – Долгий амбар? – спросила Люси.

Александр показал на длинное каменное строение, стоящеенемного отступя от дома и ближе к задней аллее.

– Он очень старый. Дед прозвал его Отхожий сарай ихвастает, будто он уцелел еще со времен Елизаветы Первой, но это он так, дляфорсу. Здесь раньше стояла ферма и амбар был при ней. Мой прадед ферму снес ина ее месте построил этот ужасный дом… В Долгом амбаре, – прибавилон, – большая часть дедовой коллекции. То, что он в молодости присылалдомой из-за границы. Тоже в основном порядочный кошмар. Иногда там собираютсяиграть в вист, и так далее. Дамы из «Женского института». Устраивают распродажирукоделья. Ну что, пошли?

Люси с большой охотой последовала за ними.

В амбар вела высокая дубовая дверь, обитая гвоздями.

Александр поднял руку и снял ключ с гвоздя в правом верхнемуглу двери, прикрытом плющом. Повернул его в замке, толкнул дверь и они вошли.

В первую минуту Люси показалось, что она попала в какой-тона редкость скверный музей. Две головы римских императоров таращились на нее,вылупив мраморные глаза, загромождал пространство необъятный саркофаг вупадническом греко-римском стиле, жеманная Венера на постаменте цеплялась засвое грозящее соскользнуть вниз одеяние. Помимо упомянутых произведенийискусства здесь находились два стола на козлах, стулья, сложенные штабелями, иразнородный хлам типа проржавелой ручной косилки, пары ведер, пары изъеденныхмолью автомобильных сидений и чугунная садовая скамейка, выкрашенная в зеленыйцвет и хромая на одну ножку.

– По-моему я вон там видел краски, – неувереннопроизнес Александр.

Он прошел в угол и отдернул закрывающую его рвануюзанавеску.

Обнаружились две банки красок и кисти, засохшие иотверделые.

– Тут вам, по-настоящему, не обойтись безскипидара, – сказала Люси.

Скипидара, однако, не оказалось. Мальчики вызвались слетатьза ним на велосипедах, и Люси поддержала их в этом.

Красить цифры для часового гольфа – чем не занятие для них,хотя бы на некоторое время.

Ребята пошли к двери, оставив свою спутницу в амбаре.

– Не мешало бы навести здесь чистоту и порядок, –сказала она, обращаясь более к самой себе.

– Я бы не стал, – отсоветовал ей Александр. –Тут убираются, когда устраивают что-нибудь, но в такое время года устраиватьпрактически нечего.

– Мне ключ опять повесить на дверь снаружи? Его держатобычно там?

– Да. Стянуть-то отсюда нечего. Кому нужны эти жуткиемраморные штуковины, да они и весят добрую тонну.

Люси была с ним согласна. Нельзя сказать, чтобыхудожественный вкус мистера Кракенторпа привел ее в восхищенье. Человек,кажется, обладал безошибочным уменьем выбирать наихудшие образчики какого нивозьми периода.

Когда мальчики ушли, она еще немного постояла, озираясьвокруг. Взгляд ее упал на саркофаг и задержался на нем.

Саркофаг…

В воздухе слегка тянуло чем-то затхлым, словно амбар давноне проветривали. Она подошла к саркофагу. Он был закрыт тяжелой, плотноприлегающей крышкой. Люси поглядела на нее задумчиво.

Потом вышла, сходила на кухню, нашла там тяжелый лапчатыйлом и вернулась назад.

Задача оказалась не из легких, но Люси проявила упорство всвоих стараниях.

Потихоньку крышка, поддетая ломом, стала приподниматься.

Этой щели Люси хватило, чтобы увидеть, что находится внутри.

Через несколько минут Люси, заметно побледневшая, вышла изамбара, заперла дверь и повесила ключ обратно на гвоздь.