Малышка Мелани - Натали де Рамон

— Расскажи, мамочка! Тебе будет лучше. Вот, пей сок! — Она щедро протянула мне бутылку и, выкинув пустой пакет в урну возле лавки, участливо заглянула мне в глаза. — Ты такая голодная… Ты очень бедная, мамочка? Знаешь, с нами тебе будет хорошо! Ты же больше никогда не потеряешься?

— Спасибо. — Шмыгая носом, я доела сандвич, отпила сок. — Пойдем, Мелани, на нас все смотрят. — Я вертела бутылку в руках, не зная ни куда ее деть, ни куда идти.

— Давай, я допью. Знаешь, мой любимый, вишневый. — Она аккуратно допила сок из горлышка; бутылка отправилась в урну. — Ты сама догадалась или тебе тетя Элис сказала, что я больше всего люблю вишневый?

— Все купила тетя Элис для тебя.

— Если честно, я так и подумала. — Она задумчиво вздохнула.

Мы вышли из больничного вестибюля на улицу.

— Куда теперь, Мелани?

— В метро, мамочка, я знаю, как доехать. Папа давно научил меня ездить на метро, как только я стала читать! — И добавила, видя мое замешательство: — Ты не волнуйся, у меня есть деньги! И наличные в кошельке, и папина карточка. Может быть, тебе нужно что-то купить? Знаешь, ночную рубашку, например? Тебе же надо в чем-то спать у нас.

— Мелани! — Я едва сдержалась, чтобы не прижать к себе и не расцеловать это маленькое удивительное существо. — У меня достаточно денег. Давай поедем на такси?

Она подозрительно посмотрела на меня.

— Тебе тетя Элис дала? Она не хочет, чтобы мы думали, что ты бедная?

— Я, конечно, не очень богатая, Мелани, но уж и не бедная совсем. Я все-таки получаю кое-что за свои книжки.

— Значит, — она недоверчиво ткнула пальчиком в рукопись у меня под мышкой, — значит, это правда написала ты? Да?

Я кивнула. У нее радостно зажглись глаза.

— И у тебя такое красивое имя — Леокадия де Орфез? Как у феи! И у тебя есть замок, если ты де Орфез?

— Нет, дорогая, никакого замка у меня нет. Де Орфез — всего лишь мой литературный псевдоним. На самом деле меня зовут Надин. Разве папа не сказал тебе? И на рукописи написано. — Я вытащила ее из-под мышки и попыталась найти титульный лист.

— Ты ищешь, где написано? Не ищи. Знаешь, я выкинула первую страницу. На ней же все равно ничего не было, кроме названия и фамилии. Не обижайся, она была ужасно грязная и в крови. Я смогла разобрать только твое красивое имя.

Меня обдало холодом. Что угодно, но кровь на моей рукописи! Это же наверняка кровь Луи, кровь ее отца!

Боже, название — «Капли отцовской крови» — как пророчество! Только не в отношении капель…

Мы поймали такси и устроились на заднем сиденье. Мелани уютно прижалась к моей груди.

— Знаешь, я чуть-чуть поверила, что ты фея, — потупившись, призналась она. — Ничего, мамочка, что ты не фея. Главное, ты моя мама и ты нашлась… Я тебя люблю! Только пока еще не так, как папу. Но я буду стараться! Знаешь, ты все равно у меня самая красивая, как настоящая фея!

Феей назвал меня сегодня Нестор, и девочка точно так же, как он, доверительно повторяет словечко «знаешь»… Солнечной феей из-за этого дурацкого пеньюара, от которого у меня до сих пор раздражение на груди и немножко саднит от прикосновения головки Мелани. Ничего, я потерплю — она так упорно называет меня мамой… Непривычно, странно, трогательно и ужасно приятно. Особенно то, как она интуитивно догадалась о моем голоде… Может, правда, взять и поверить, что она моя дочь? Особенно если учесть, что она светловолосая, как я, у нее карие глаза и это бесконечное «знаешь» Нестора…

Глупо, конечно. Она — дочь Луи. Он славный парень, а я, как последняя идиотка, подозревала его в сексуальной нечистоплотности…

Пусть славный, но совершенно чужой человек! Он ворвался в мою жизнь вместе с Мелани! А я не готова менять свою жизнь. Слишком дорого стоила мне свобода! Но в любом случае, не бросать же мне сейчас девочку одну? Она такой ангел. Я едва сдержалась, чтобы не погладить притихшую малышку по легким светлым волосам, трогательно заплетенным в косички. У меня ведь тоже когда-то были такие косички…

— Мамочка! — Мелани вздохнула и подняла на меня глаза. — Ты ведь больше не потеряешься, правда?

— Ангел, давай купим большой торт вместо ужина? — предложила я.

Как же мне сказать этому ангелу, что я вовсе не ее мама?…

— Мамочка, поцелуй меня!

— Спокойной ночи, ангел!

Испытывая те же самые противоречивые чувства, я поцеловала «дочку», поправила одеяло, выключила свет, закрыла дверь в ее комнату и пошла готовить постель себе. Чувства чувствами, но как же все-таки удачно, что в моей сумочке оказалась новая зубная щетка! И почти не осталось денег — после поездки на такси через весь Париж и торта с фруктами и конфетами вместо ужина, — а ведь до гонорара мне жить еще целых две недели. Ничего, как-нибудь дотяну, дома в холодильнике полно продуктов. Пока же предстоит дожить с «дочкой» до завтра. Завтра Мелани пойдет в школу, а я отправлюсь в полицейский участок, разыщу Элис и попытаюсь вернуть свою жизнь в нормальное русло.

Жилище семьи Виньо состояло из двух крошечных комнатенок и просто игрушечной кухни. Собственно, это даже была не кухня, а просто часть одной комнаты возле закутка с ванной и удобствами. Сама же ванна имела такие размеры, что в ней вряд ли могла с комфортом полежать даже Мелани. Но в квартирке было уютно и чисто, как в опрятном кукольном домике. Правда, никакими куклами здесь вовсе не пахло.

Комната Мелани выглядела комнатой взрослой, суховатой, аккуратной, пожалуй, даже немолодой женщины. Кровать с гладким светлым покрывалом, дамский письменный стол антикварной работы, изящный комодик орехового дерева, тоже старинный, зеркало, узкий шкафчик, цветущие кактусы на окне за тюлевой занавеской. Я была поражена, когда впервые увидела ее «апартаменты» — Мелани устроила «экскурсию по замку», — просто невероятно, что здесь живет десятилетняя девочка: никаких игрушек, только множество коробок ровными стопками на столе и на комоде, альбомы и дюжины две картинок в рамочках на стене. Их стекла отражали закат, и с порога рассмотреть сюжеты было невозможно. Хотя я тут же вспомнила, что Мелани говорила, что она рисует, а ее папа сделал рамки — «даже есть одна настоящая из магазина», и решила, что это наверняка обычные детские каракули, любящим папашей заключенные под стекло. Но Мелани ввела меня в комнату и я с замиранием сердца поняла, как же я была не права!

— Смотри, мамочка! Это вид из моего окна, а это, знаешь, из того, что в кухне. Это мы с папочкой были в Тюильри — там такой фонтан. А это озеро из Булонского леса. А это — горы моего дедушки. Мой дедушка живет в горах! А это садик моей бабушки и ее дом. Я по памяти нарисовала. Я с ней жила, когда была маленькая. Моя бабушка была учительницей! Знаешь, она такая старенькая была и очень добрая. Только не помнила ничего. Но я ее хорошо помню. И море! У бабушки из окна было видно море. Я его рисовала, только плохо, я тогда была маленькая. Я потому его не повесила на стенку. И еще я людей совсем не умею рисовать. Нет, правда! Видишь, это мой папа. Но ведь совсем не похож? А он считает, что очень похоже. Вот, а это Новый мост. Мы всем классом рисовали. Мне раньше никто не верил, даже учитель, что я так рисую сама, но тут поверили! Они видели, как я при них рисовала. Хочешь, я тебе еще альбомы покажу? Вот, смотри, это клумбы на Елисейских полях. Знаешь, мы с папой в выходные там гуляем. Когда нет дождя. Он сидит на лавочке и разгадывает кроссворд, а я рисую. А это деревья. Ну, просто деревья в дедушкином лесу. А это замок Бельшют. Там, где дедушка живет, есть настоящий замок и барон настоящий! Дедушка с ним дружит. У него розы. Вот, видишь, эти розы…