Человек и история. Книга первая. Послевоенное детство на Смоленщине - Владимир Фомичев

Солнце поднялось выше, и роса пропала. Вступает правило: «роса долой – коса домой». Как раз в это время на луг высыпает большая, в цветных ярких ситцах бригада женщин, среди которых немало школьниц, имеющих силу и сноровку управляться с граблями, для того, чтобы ворошить свежескошенное сено. Сено, это не просто сено, а основной корм для коров, лошадей и других животных.

Сена нужно очень много, так как с каждым годом увеличивается поголовье. Для заготовки сена скашиваются большие луга, находящиеся в лесу. Много качественного сена дают приднепровские заливные луга. Высохшее сено нужно быстро собрать в копны или даже стога, для его сохранения на зиму. В деревне было несколько сенных сараев или пунь, так их называли, ранее принадлежавших единоличным хозяевам. Так вот, эти сараи разобрали и из них собрали один большой сенной сарай, в который и стали свозить сено с заливных и лесных лугов. Сено перевозили на обычных телегах, на которые ставили, для увеличения объёма дроги. Дроги, это габаритная деревянная решётка, прямоугольной формы, с высотой более метра, что позволяло увеличить кубатуру загружаемого сена. Сено перевозили, в основном, подростки.

Загрузят дроги огромной копной сена, а наверху сидит этот водитель. Ему забросят туда наверх вожжи, и он управляет. Мало того, что дорог ровных не существовало, все они были с рытвинами, ухабами, перекатами, но что ещё страшнее, так это дорога через глубокие овраги. Подъезжает воз к крутому спуску в овраг, тут не зевай, держи лощадь, чтобы она, упираясь, не давала возу разогнаться. Но когда уже больше половины спуска было пройдено, тут вожжи ослабевали, лошадь, подталкиваемая возом, да сама не без головы, набирала такую прыть, чтобы легче было подняться в гору другой стороны оврага. И так каждый день по десятку, а то и более раз. Перевернись воз в самой низине оврага, костей не соберёшь ни от лошади, ни от водителя.

Новый большой сарай быстро заполнялся сеном. Вся детвора была здесь. И это очень поощрялось всеми. Дети, кувыркаясь в сене, прыгая на него с балок, делали полезное дело. Они уплотняли сено. Так их развлечение имело полезное прикладное значение. За лето успевали сделать на лугах по два укоса. Правда, второй укос был менее значительный. Отава, так называется трава после первого укоса, была более нежной и не такой обильной. Большой сенной сарай принял продукцию и второго укоса и был заполнен до самого верха, ценнейшим, хорошо высушенным и вовремя убранным сеном. Все, кто принимал участие в этом деле, а это было почти всё население деревни, радовались: теперь корма хватит на всю зиму и что весну животные встретят в полном теле. Так уж всем надоело смотреть на отощавший за зиму скот. Был даже анекдот, идут мужики к колхозному хлеву с верёвками: куда вы, мужики?

– А, идём поднимать сельское хозяйство.

Так человек полагает, а Бог располагает.

Николаевские деды, так в деревне называли стариков, живших ещё при Царе, ностальгически сетовали: вот раньше заканчивается какая работа, приходит поп, всё окропит, осветит, чтоб всё собранное и убранное Господь сохранил.

Был ясный, но уже не жаркий августовский день, когда огромные чёрные клубы дыма поднялись высоко в небо. Это полыхал большой сенной сарай, гордость и надежда селян, их пот, кровавые мозоли и под солнцем сгоревшие спины. Подойти к пожару, ближе, чем на сто метров, не было никакой возможности от нестерпимого жара и поэтому люди стояли в отдалении, многие плакали, бабы громко голосили, старики крестились, бывшие фронтовики густо матерились.

Некоторые ребята, как то сразу повзрослевшие, набирали вёдра воды в колодце, мчались с этим ведром воды на гору огня. Нестерпимый жар останавливал их. С яростью выплёскивали ведро воды в сторону пожара. Эти, уже не дети, знали цену труда и ужас беды.

Никакой связи, в том числе и телефонной, не было. Так что, лишь увидев на горизонте огромные клубы дыма, некоторые пожарные подразделения, среагировали и по ухабистым дорогам, приехали к месту пожара и, как это всегда бывает, без воды. Тут же стали осведомляться, где ближайший водоём, чтобы протянуть туда пожарные шланги. Ближайшим водоёмом был Днепр, и до него было около километра. Таких длинных шлангов у пожарных не было.

К тому же мощность насоса вряд ли смогла подать воду на такое расстояние. Так вот и стояли пожарные, на безопасно приличном расстоянии от пожара, ничего не предпринимая, да и предпринять они ничего не могли. Тут подъехала пожарная машина, из областного города и даже с запасом воды. Неплохо подготовленные пожарные, быстро раскрутили рукава брандспойтов, и, прикрываясь от палящего жара, повели наступление на своего вечного врага – огонь! Быстро истратив запас воды, не причинив никакого урона пожару, пожарные отступили, отошли в сторону, и как все безучастно смотрели на пожар.

Хорошо спрессованное, сухое сено, очень долго полыхало, а потом долго-долго тлело, заставляя жителей сохранять противопожарную бдительность.

– Это хорошо, что не было ветра в сторону деревни, в то бы мы все сгорели, – возводя очи к небу, говорили жители.

Виновниками поджога оказались двое малолетних детей, которые забрались в этот сенной сарай, чтобы покурить, другого места им не нашлось. Один из них был сыном председателя колхоза, а другой братом колхозного счетовода. Так что списать этот несчастный случай на врагов народа, или других злопыхателей советской власти, нужды не было. С «органов» снята лишняя забота, лишняя головная боль. На этом всё и закончилось.

Высокое начальство усмотрело, что в перечне поставляемой государству сельскохозяйственной продукции колхозом, отсутствует зерно пшеницы. Грозной директивой указало: поставлять!

– Но у нас нет семян пшеницы, – пыталось отнекиваться колхозное начальство.

– Это не вопрос, – отреагировало районное начальство и прислало в колхоз несколько мешков зерна пшеницы. Развязали эти мешки и здесь многоточие… Это был мусор, или какие-то отходы, которые получаются при очистке зерна. Правда, в нём, в небольшом количестве попадались зёрна пшеницы. Но, с начальством не поспоришь, и бригадир разделил этот мусор по хатам колхозников: перебирайте!

И вот: стар и млад, в зимние вечера, при тусклом свете керосиновых лампад, стали отделять зерно от плевел. Отделили. Мусор выдавали по весу, под расписку в одном мешочке. Принимали уже в двух мешочках: в одном было зерно, в другом только мусор. Но вес должен был совпадать с выданным зерном с мусором. Тут чтобы ни-ни, ни один грамм государственного даже мусора не украли эти вороватые люди – колхозники.

Пришла весна, наступила пора сева. Под ценную пшеницу выделили самое лучшее поле. Из дедов выбрали самых опытных сеятелей, которые и внесли эту пшеницу, в своевременно подготовленную землю. И она, Матушка-кормилица, всегда отвечающая на доброту человеческих рук, дала вскоре дружные всходы.

Пшеница уродилась добрая, на загляденье. Она стояла высокой стеной, позванивая зрелыми колосьями. Для её уборки МТС прислала комбайн. На это чудо сельскохозяйственной техники налюбовались, особенно ребята, любящие технический прогресс, а вернее будет, не любящие дурную тяжёлую работу.