Дети жемчужной Медведицы - Александр Форш

«Баба-яга» что-то буркнула себе под нос и, повернувшись спиной, пошаркала к дому. Дом оказался старым, деревянным, но не таким уютным, как представляла себе Алиса. И пса в будке не обнаружилось. Алиса специально заглянула в «собачий домик» – никого. Зато на встречу ей вышел большой рыжий кот с круглыми, как блюдца, глазами, такими же рыжими, как и он сам. Кот потерся о ногу Алисы и мурлыкнул. Но когда она потянулась погладить его, рыжий отскочил в сторону и зашипел.

Папа остался во дворе, забрать вещи из машины. Алиса вместе с тетей Оксаной прошли в дом.

– Мама, мы погостим у тебя пару дней. – Тетя Оксана неловко обняла старушку, поцеловала в морщинистую щеку, которую «баба-яга» тут же вытерла тыльной стороной ладони. – Владька проснулся?

– Я почем знаю, – проскрипела старуха, скидывая полушубок на лавку возле входа. – Иди, посмотри, он твой сын.

– Мама, я прошу тебя, не начинай.

– Я бы сама была рада, если бы оно закончилось. Помереть спокойно матери не даешь, еще ублюдка на меня повесила. – Старуха взяла с плиты чайник и подошла к эмалированному баку с водой. – Он не жрет ничего. На улицу не выгонишь, о помощи не допросишься.

– Мама, вот зачем ты так? Какая улица? Кто с ним играть будет? Ваши деревенские злые, как собаки.

– Ну вот и забери его в город, – припечатала старуха, бухнув чайник обратно на плиту. – Я устала, всё, хватит!

Из-за двери послышался топот ног, и в дом вошел папа с двумя дорожными сумками. На его волосах лежал снег, который в натопленном до духоты помещении таял, превращаясь в капельки воды.

– Игорь, мы уезжаем. – Тетя Оксана подошла к нему, на ходу застегивая пальто. На ее раскрасневшихся щеках блестели слезы.

– Что случилось? – Папа поставил сумки на пол. – Серафима Анатольевна, почему ваша дочь плачет?

– Вот у нее и спроси, она уже взрослая. – Старуха наконец-то зажгла газ под чайником и демонстративно отвернулась к окну. – Я ей ничего плохого не сказала.

– Оксана? – Папа положил руки на плечи тети Оксаны. – Если хочешь, мы уедем прямо сейчас.

– Именно этого я и хочу. – Она дернула плечом, скидывая ладонь. – Подождите полчаса, я Владьку соберу и поедем.

– Куда ты собралась, оглашенная? – Неожиданно старуха вскочила на ноги и принялась стаскивать с тети Оксаны пальто. – Смотри, чего за окном творится! Буран!

– Да, Оксан, – папа, приготовившись ждать, присел на лавку и посадил к себе на колени Алису, – на улице метет. Я машину от деревьев подальше отогнал.

– Ничего, доедем как-нибудь, – не сдавалась она. – Иди, прогревай тачку. Алису пока здесь оставь.

Папа послушно поднялся, усадив на свое место дочь.

– Игорь, ну ты же умный мужик. Скажи ты ей! – Старуха схватилась за ручку двери, не позволяя папе выйти. – Разгуляется погода и поедете.

Папа без слов стянул с себя дубленку, повесил ее на гвоздь, вколоченный прямо в стену, и принялся раздевать Алису. Девочка обрадовалась, что не придется никуда ехать, хоть и побаивалась вредную старуху. Но ей было жарко, хотелось пить, а еще больше спать.

Вскоре они вчетвером сидели за круглым столом, укрытым аляпистой скатертью, и пили чай. Старуха, показавшаяся Алисе злой и нелюдимой, раскрылась совсем с другой стороны. Она постоянно подкладывала в вазочку варенье, двигая ее ближе к девочке, подливала свежего чая и все расспрашивала, как Алиса учится и с кем дружит. Тете Оксане такое поведение матери почему-то не нравилось, и она старалась перевести разговор на другую тему. Чаще о загадочном Владе, который спал в соседней комнате.

– Алиса на три года младше Влада, мама, – с нажимом отвечала за нее женщина, когда старуха спрашивала, в каком классе учится девочка. – Она перешла во второй класс.

– Почему ты за нее отвечаешь? – огрызалась та, снова становясь «бабой-ягой». Но стоило ей посмотреть на Алису, как страшная маска падала с лица и за столом оказывалась добрая деревенская бабуля. – Алисочка, хочешь еще варенья? Кушай, детка.

– Серафима Анатольевна, у нее диатез разовьется, – встревал в разговор папа.

– От ваших конфет импортных диатезы, может, и развиваются, а с моего варенья ничего не будет. Я клубнику на собственном огороде выращиваю.

– Ну все, хватит с меня! – Тетя Оксана бросила на стол скомканную салфетку и поднялась, шумно отодвинув стул.

– Оксан, ты чего? – Папа тоже попытался встать, но она жестом велела ему оставаться на месте.

– Влад, кажется, проснулся. Пойду к нему.

– Ступай, – улыбнулась старуха, – а мы с Алисочкой еще чайку выпьем. Будешь чаек, моя хорошая?

Алиса потерла глаза. Она стеснялась сказать, что давно уже хочет спать, а взрослые никак не хотели ее понять. От выпитого чая еще и в туалет захотелось.

Весь ее сон как рукой сняло, когда дверь, ведущая в соседнюю проходную комнату, с тихим скрипом открылась, и из-за нее высунулся некто. Алиса решила, что, кроме нее, этого никто не видит, потому как взрослые продолжали вести себя спокойно, в то время как саму Алису заключил в невидимые объятия ледяной ужас. Она хотела закричать и не смогла, будто невидимая петля сдавила ей горло.

– Мам, это ты? – мальчишеским голосом проговорил «некто», щурясь на свет. – Ты приехала за мной?

– Да, Владик, я приехала. – Тетя Оксана подошла и присела перед ним на корточки. – И я не одна. Дядю Игоря ты уже знаешь, теперь познакомишься с его дочкой Алисой.

Взгляд Алисы стал умоляющим. Она смотрела на папу, но тот, вместо того чтобы защитить ее, улыбнулся и вышел из-за стола, приглашая дочь сделать то же самое. Алиса словно приросла к стулу и не могла сдвинуться с места. Странно, но именно старуха поняла все правильно. Она бросила гневный взгляд в сторону тети Оксаны и подошла к Алисе, чтобы обнять:

– Ты что же, окаянная, не рассказала ничего ребенку? Ну же, детка, не плачь. Это Владик, он тебя не обидит.

Алиса и сама не поняла, что по щекам у нее катятся слезы, прочерчивая мокрые дорожки. Она даже не пыталась их вытирать и капельки падали на платье, расплываясь темными пятнышками.

– Мама! – взвизгнула женщина. – Ты говоришь о моем сыне, как о каком-то животном.

– Ну-ну, не перегибай палку. Я бы тоже испугалась, если… – Что «если», Алиса не услышала. Ей на уши точно натянули толстую зимнюю шапку, сквозь которую проходил лишь тоненький, похожий на комариный, писк. Влад сам решил подойти к ней. И когда он протянул руку, Алисе показалось, что вместо кожи у него рыбья чешуя. Такой же «чешуей» были покрыты лицо и шея мальчика. Редкие волосы начинали расти слишком далеко, отчего лоб становился неестественно высоким. По-рыбьи же круглые глаза водянистого цвета, с белесыми ресницами, смотрели на Алису изучающе, с долей опасения.

Звуки возвращались постепенно, как бывает при пробуждении от глубокого сна. Алиса справилась с первым оцепенением и даже попыталась улыбнуться, коснувшись кончиками пальцев протянутой руки. Вопреки опасениям, кожа не была холодной и скользкой, как у змеи или лягушки, а была она теплой, слегка шершавой.