История безнравственности - Чингиз Абдуллаев

Он наконец разделся. Просто заставил себя стянуть с себя одежду. Поднялся, чувствуя нарастающее смущение и стараясь не смотреть на себя в зеркало. Освальдо взглянул на него и кивнул, приглашая следовать за ним. Кажется, в его глазах мелькнула насмешка. Дронго покорно пошел за ним. Он был выше своего «проводника» на целую голову и, пока они выходили из раздевалки, старался держаться за Освальдо. На выходе их ждал сотрудник клуба, выдавший им полотенца. Освальдо взял свое в руки, а Дронго набросил на себя, как тунику, спереди, словно он уже принимал душ и теперь вытирался таким странным образом. Но полотенце несколько успокоило его. Прикрывшись таким образом, можно было выйти и на пляж.

– Почему так долго? – шагнула к ним Стефания.

В руках у нее не было полотенца – очевидно, она оставила его на своем лежаке у моря. Женщину абсолютно не смущала ее нагота. В конце концов, если подумать, почему она должна была комплексовать? В свои сорок с лишним Стефания выглядела лучше многих молодых синьорит, которых было так много на этом пляже. Хотя живот, конечно, чуть обвисал, как бывает практически у всех женщин после тридцати пяти – так называемый «фартук», о котором знают все врачи, – но в целом впечатление было гораздо более приятное, чем от созерцания двух мужчин, появившихся рядом с ней. Дронго, выходя из раздевалки, посмотрел на свое отражение в раскрывающихся стеклянных дверях и поморщился. Если Освальдо имел растительность на груди и ногах, то его более молодой гость просто напоминал волосатую обезьяну. Во всяком случае, именно так подумал о себе эксперт, сцепив зубы от злости.

– Наш гость немного задержался, – пояснил Освальдо.

Дронго успел подумать, что с полотенцем ему гораздо комфортнее, когда к нему подошла одна из дежурных по пляжу. Кроме карточки, висевшей на синей ленточке у нее на шее, на девушке больше ничего не было. Несмотря на двадцатилетний возраст, ее абсолютно не смущало такое количество голых мужчин. Ладно скроенная фигура, небольшая девичья грудь – сразу видно, что загорает она без ненужного на этом пляже купальника.

«Они иначе воспитаны, – подумал Дронго, – им внушают, что в человеческой наготе нет ничего предосудительного или постыдного. В общем, наверное, это правильно. Вся мировая культура построена на созерцании и восхищении человеческим телом. Но это христианская культура. А в моей стране полторы тысячи лет был запрет даже на изображение одетых людей, не говоря уже о женщинах, ходивших под темной паранджой». Когда в конце двадцатого века в просвещенной Европе и в США появилась традиция присутствия мужа на родах своей супруги, она довольно быстро стала общепринятой нормой в развитых государствах, вызывая ненависть и неприятие у ортодоксальных представителей других религий. Дронго до сих пор считал подобное зрелище не особенно эстетичным и был против присутствия мужа при рождении ребенка. Хотя сознавал, что, возможно, в нем говорят его комплексы.

– С полотенцем ходить нельзя, – пояснила девушка, показывая жестами, что нужно оставить полотенце рядом с душевыми кабинами или положить на один из пустых лежаков у моря.

– Она говорит, что с полотенцем нельзя, – любезно перевела Стефания. – Отдайте ей полотенце, она отнесет его к нашим местам на пляже.

– Зачем ей утруждаться, – лицемерно произнес Дронго. Однако дежурная продолжала терпеливо ждать. Очевидно, на этом нудистском пляже были свои строгие запреты. Если на обычных пляжах нельзя было ходить раздетым, то здесь нельзя было ходить в купальнике и в плавках. Девушка протянула руку, и Дронго, стараясь скрыть свое смущение, стащил с себя полотенце и передал его ей, мысленно готовый убить в этот момент девчонку за настойчивость.

Стефания внимательно его осмотрела, не скрывая своей заинтересованности, как обычно осматривают лошадь, затем взглянула на своего друга. Учитывая, что Дронго был на целую голову выше, она улыбнулась, сравнивая своего нынешнего партнера с прежним. Сравнение было не в пользу Освальдо. Дронго почувствовал нарастающее возбуждение. Он не знал, что с собой делать, ситуация выходила из-под контроля и не зависела от него – слишком много было на пляже обнаженных женщин.

– Кажется, вы несколько возбуждены, – улыбаясь, заметила Стефания.

– Да, мне нужно немного отдохнуть, – сказал он. – Если разрешите, я пока посижу у душевых кабин, а потом присоединюсь к вам на пляже.

– Отдохните, – насмешливо согласилась Стефания. Она повернулась и, взяв за руку своего друга, пошла по направлению к морю. Уходя, еще раз оглянулась и помахала рукой.

Дронго сел на скамейку около душевых кабин, стараясь не смотреть на проходивших мимо людей и немного успокоиться. «Как быстро с меня слетает налет цивилизации, – недовольно подумал он. – И я совсем не похож на этих европейцев, которые, кажется, совсем не реагируют друг на друга. Может, поэтому у них такая рождаемость и такие проблемы, поэтому они придумывают таблетки, пьют пачками виагру, левитру и всякую гадость, а потом удивляются, что их население стареет и уменьшается, даже несмотря на эти пляжи и сауны, клубы и закрытые вечеринки. А с другой стороны, полное отсутствие всякой морали и нравственности… Если даже Стросс-Кан готов спать с уродливой гориллообразной горничной, по явному согласию обеих сторон, можно представить себе уровень его морального разложения. Конечно, он никого не насиловал, у тщедушного старика не хватило бы сил на эту здоровую женщину. Но сам факт его совокупления с горничной говорит о полном разложении нравов. Хотя чему удивляться, если тот же Стросс-Кан и его супруга уже давно являются гостями известного свингерского клуба в Париже? Интересно, какое удовольствие можно получать, наблюдая за тем, как чужой мужчина спит с твоей женщиной? Наверное, в этой изощренности есть некий элемент садомазохизма, столь популярного на Западе».

Дронго увидел двух молодых женщин, которые прошли недалеко от него, держась за руки. Было очевидно, что это влюбленная пара. «Красивые женщины, – отметил он про себя. – Неужели они тоже не смогли найти себе подходящих мужчин?» Вышедшая из воды Стефания махала ему рукой, подзывая к себе. Кажется, он немного успокоился, и теперь можно быстро добежать до воды и прыгнуть в волны. Пока добежит, будет видна его спина, а потом можно взять полотенце с лежака, якобы для того, чтобы вытереться, и с его помощью вернуться обратно. Самый неприятный момент – это пробежать несколько метров до лежаков, но он должен подловить момент, когда на него не будут смотреть остальные. Впрочем, он явно преувеличивает свое значение, на него и так никто не смотрит. Здесь полно молодых и красивых мужчин, которые моложе лет на двадцать и выглядят гораздо более презентабельно. Загорелые упругие тела, играющие мускулы, красивые шевелюры – на любой вкус. Зачем кому-то следить за мужчиной его возраста с уже начинающей оплывать фигурой? Когда-то много лет назад он даже позволил себе вступить в схватку с великим Миурой, сумев продержаться несколько секунд. Но это было давно. Сейчас он не решился бы повторить подобный подвиг.

Дронго почувствовал даже некоторую злость и обиду на самого себя. В конце концов, ничего необычного нет, здесь все ходят раздетыми. Он медленно поднялся и пошел к морю, стараясь не торопиться и не смотреть по сторонам. Самое смешное, что здесь действительно почти никто и ни на кого не смотрит. Даже немного обидно. Он надеялся, что в этой толпе отдыхающих не встретит приехавших сюда Зою и Аиду.