Пророк смерти - Крис Карлден

Водитель такси закатил глаза – он был явно недоволен, что Бен не вышел из машины, а вместо этого захотел поехать к себе домой в район Кройцберг. Однако он без возражений включил поворотник и тронул машину с места. Вероятно, догадался, что у пассажира здесь все пошло не по плану, и не хотел создавать ему дополнительных проблем, отказываясь везти домой.

Бену хотелось кричать. Поездка напоминала передержанную пленку: с нечетким и ослепляющим изображением. С каждым километром изначальная злость на Виктора и Николь остывала, оставляя после себя грусть и разочарование. Из уголков глаз против воли катились слезы.

Примерно через двадцать минут такси доехало до Блюхерштрассе. Рядом с входной дверью многоквартирного дома находилась ликерная лавка «У Ханси». Как в любой выходной вечером, кучка людей стояла перед магазином, который был такой крошечный, что внутри едва помещались два покупателя, сам владелец и маленький прилавок. Все остальное место занимали две холодильные витрины, где охлаждались различные сорта пива и безалкогольных напитков, были также регалы с крепкими напитками. Бен задумался, не стоит ли захватить с собой в квартиру бутылку водки, но потом отказался от этой идеи.

Войдя на автопилоте в квартиру, он даже не потрудился включить свет или снять куртку. Сел в кресло и уставился пустым взглядом в стену. Желтый свет уличного фонаря перед домом проникал внутрь через незанавешенное окно. Сумеречного света было достаточно, чтобы разглядеть очертания комнаты и обстановки. Где-то вдали раздавался вой перекрывающих друг друга сирен. За исключением работающего телевизора соседа этажом ниже и клацающих каблуков соседки сверху в его квартире было тихо. Он пребывал в том странном состоянии, когда ни о чем конкретном не думал. В его голове царила пустота. Затем перед глазами возникла картинка спокойного, отступающего моря перед очередным ударом цунами. Он чувствовал себя так подавленно и безнадежно, что даже не попытался бы убежать от стихии. Он встал бы на берег и ждал, пока волны накроют его.

Неожиданно квартиру наполнил вибрирующий звук электронной музыки. Когда Владимир из соседней квартиры просыпался, он первым делом врубал громкую музыку. Русский, видимо, снова проспал весь день, чтобы прийти в форму для своего ночного тура по клубам города. Бен вздохнул. У него не было сил ни встать, ни постучать в стену, чтобы просигнализировать Владимиру, что он дома и хочет тишины.

Николь и Виктор! Очевидно, что друг воспользовался его ситуацией и расставанием с Николь, чтобы расположить ее к себе. В присутствии Виктора она выглядела счастливой. Подсознание Бена высвобождало все больше самых разных мыслей.

Какую роль играет ясновидящий? Почему он лжет? Или кто выдавал себя за Арнульфа Шиллинга? Мужчина, назвавший ему зловещие дату и время, скорее всего, имеет какое-то отношение и к смерти Тамары. От следующей мысли у него перехватило дыхание: доказательства его собственной невиновности не существует. Он был у Тамары незадолго перед ее смертью и не имел алиби на момент совершения преступления. Что еще хуже – в то время, когда Тамару утопили, сам он был в отключке и не помнит ни как покинул квартиру при живой хозяйке, ни как оказался в своей кровати. Вместе со вспыхивающими воспоминаниями, которые регулярно катапультировали его в дом, где их с Кевином Маршаллом заставили целиться друг в друга, все это представляло собой такую мешанину, что Бен, честно говоря, уже не мог поручиться за свою вменяемость.

Неужели он настолько больной, что, сам того не замечая, утопил женщину и заставил ее сына смотреть на это? Сейчас Бен очень сожалел, что не согласился на психотерапевтическое лечение, как советовали ему Николь, врач скорой помощи и даже работодатель.

В любом случае предсказание Шиллинга не могло быть совпадением. Самым очевидным для Бена был вариант, что Тамару убил ее бывший муж. У нее единоличное право опеки над общим сыном, а отцу суд разрешил лишь видеться с ним раз в две недели. Но опять же, откуда ему знать о предсказании Шиллинга? И зачем заставлять собственного сына смотреть на убийство матери? Нет, убедительного объяснения, ведущего к убийце, в настоящий момент не было.

Бен решил как можно скорее переговорить с Арнульфом Шиллингом. Пока он размышлял, его веки становились все тяжелее, и Бен в конце концов задремал. Отрывки допроса Хартманом перемешались с телефонными разговорами с Николь. Фигура Виктора перед квартирой Николь сменялась образом мертвой Тамары Энгель в ванне. Потом он снова оказывался в том доме, целился в Кевина Маршалла, видел свой дрожащий указательный палец, нажимающий на спусковой крючок, и пулю, которая попала Кевину в лоб. На этом месте Бен вздрогнул от ужаса и проснулся. Он по-прежнему сидел в своем кресле. На лбу выступила испарина. Он потрогал ноющий шрам над виском, там, где пуля Кевина задела его голову. Наручные часы показывали половину двенадцатого. Значит, он проспал больше часа. Сейчас в квартире стояла полная тишина. Значит, Владимир уже ушел. Пока Бен пытался справиться с паникой, вызванной сновидениями, в голове снова зазвучал голос Арнульфа Шиллинга: «24 июня. 2 часа 41 минута». Это через пару часов. И тут Бена осенила идея, заставившая его немедленно действовать. Он упустил один момент, который наверняка учла полиция. Дата и время на кафеле в Тамариной ванной могут означать следующее убийство. И время его совершения через несколько часов, в 2:41.

И если у Бена на это время не будет алиби, потому что он находился один в своей квартире, Хартман обязательно попытается повесить на него и это преступление. За Беном наверняка следят, чтобы лишний раз не рисковать. Но тем не менее лучше подстраховаться и пойти туда, где как можно больше людей, которые позже могли бы подтвердить, что видели его в это время, а значит, он не мог убить какую-нибудь женщину в полтретьего ночи. Бен резко вскочил. Сначала подумал о дискотеке или баре. Но можно ли быть уверенным, что посетители точно вспомнят его на следующий день? Потом Бену в голову пришла другая идея, которая понравилась больше. Если убийца действительно совершит ночью еще одно преступление, то на следующий день станет ясно, что это не мог быть Бен, потому что он вернулся туда, откуда лишь сегодня вышел. Он добровольно проведет ночь в здании Первого управления уголовной полиции на Кайтштрассе.

Бен вышел из квартиры и нажал на выключатель этажного освещения. Тут же над дверью холодным светом замигала энергосберегающая лампочка. Так продолжалось уже несколько недель. Но по таким пустякам ни один жилец дома не утруждался и не обращался в домоуправление, чтобы те исправили ситуацию. Бена эта неисправная лампочка беспокоила так же мало, как разноцветная мазня на стенах подъезда и тот факт, что его квартира – вместе со всем лестничным маршем – остро нуждалась в ремонте. Зато аренда низкая, что было важно, так как Бен частично платил и за квартиру в Пренцлауэр-Берг. Он не хотел, чтобы Николь и Лиза переезжали в другое место. Конечно, с этим была связана и надежда, что когда-нибудь он снова будет жить там с ними. Но сейчас, когда выяснилось, что Николь вместе с Виктором, эта надежда тоже была уничтожена.

Со связкой ключей в руке Бен повернулся к двери, чтобы запереть ее. Нашел замочную скважину в один из моментов свечения лампы. В тот же миг каждая клеточка его организма судорожно сжалась. Голова резко откинулась назад, словно кто-то рванул его за волосы. Бен почувствовал, как клацнули его зубы и, подкосившись, ударились друг о друга ноги. Боль, за доли секунды распространившаяся вниз от затылка по всему телу, была очень сильной. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но ничего не вышло. Не получилось и поднять руку, чтобы потрогать место на затылке, откуда, казалось, и шла вся боль. У Бена перехватило дыхание, голова закружилась, внутри все горело от жара. Перед глазами мелькали вспышки, и на мгновение окаменевшее тело замерло в напряжении. Все ощущения были словно заблокированы. Сквозь болевую волну он чувствовал только одно: что не может больше дышать. На его голову было натянуто нечто, лишавшее Бена кислорода. Он провалился в темноту. Но надеялся остаться в сознании. В последней попытке сопротивления Бен пробовал пинаться, опереться на что-нибудь, за что-то схватиться. Но чувствовал в конечностях лишь бесконтрольную и бессильную дрожь. У Бена было ощущение, что он падает вперед, в пустоту. Где же входная дверь? И тут на него обрушился удар.