Социальный вид - Мэттью Либерман

Виртуальный мяч

Как бы ни были полезны имеющиеся у ученых данные о животных, они не говорят нам, связана ли у человека социальная боль с физической. Примерно в 2001 году мы с Наоми Айзенбергер получили грант на изучение роли ППК в социальном познании: хотели ответить на этот сложный вопрос и изучить социальную изоляцию, но не определились, как оптимально ее создать лежащему в МРТ-сканере человеку.

Как это часто бывает в науке, случайные события изменили ход исследований. Мы были в Австралии на конференции, тема которой имела к нам обоим отдаленное отношение. И услышали рассказ Кипа Уильямса о новой экспериментальной парадигме (модели), разработанной как раз для изучения социальной изоляции. Она полностью основывалась на использовании интернета, но при этом заставляла по-настоящему ощутить социальную изоляцию, и поэтому в сканере фМРТ все прекрасно было видно.

Парадигма Кипа Уильямса называлась «виртуальный мяч», она была частью уже успешно применяемой им поведенческой модели83. В первоначальных исследованиях пришедшего для участия в эксперименте испытуемого просили подождать. В помещении при этом находились еще два подсадных — якобы в ожидании того же исследования. Один из них «неожиданно» находил теннисный мяч и бросал его второму, а тот перебрасывал реальному испытуемому. Две-три минуты трое по очереди бросали мяч друг другу. Затем, в заранее выбранный момент, по сигналу экспериментатора двое продолжали перебрасывать мяч друг другу, но начинали игнорировать третьего — истинного испытуемого.

Представьте, что вас вдруг вычеркнули из игры, которая шла так хорошо. Если вы подумаете: «Ну и ладно, это не настоящая игра, я этих парней знать не знаю», — это будет рациональная реакция. Несомненно, всякий успокаивал бы себя подобными доводами. Однако, судя по показателям Уильямса, все отверженные испытали социальную боль. Оказывается, даже в столь незначительных ситуациях обидно чувствовать себя выброшенным за борт.

После ряда экспериментов в комнате ожидания Уильямс разработал «виртуальный мяч» с тем же сценарием для интернета: здесь у участника должно было создаваться ощущение, что он перебрасывается мячом с двумя виртуальными собеседниками. На самом деле их роль играют боты (рис. 3.3), которые через некоторое время начинают игнорировать испытуемого.

Рис. 3.3. Виртуальный мяч

В нашем эксперименте участники играли в виртуальный мяч, лежа в сканере фМРТ84. Мы сообщали им, что два других участника в этот момент тоже находятся в аппаратах МРТ и что нас интересует скоординированная работа мозга каждого из них при выполнении простейшей задачи — игры в мяч. Об истинном условии эксперимента — социальной изоляции — никто не подозревал. Через несколько минут от начала эксперимента два других «игрока» прекращали передавать мяч реальному испытуемому.

А еще через несколько минут сканирование завершалось, и его участникам предлагалось ответить на вопросы об их ощущениях. Некоторые начинали рассказ, едва покинув сканер — не дожидаясь расспросов экспериментаторов. Нередко они оказывались реально расстроены или рассержены. Тогда это было необычно для исследования фМРТ, поскольку большая часть задач не вызывала у испытуемых личного эмоционального отклика. Нам приходилось притворяться, что мы ничего не заметили, чтобы наши слова не повлияли на их ответы на вопросы, являвшиеся частью эксперимента.

Большую часть следующего года мы провели за анализом данных, и однажды нам показалось, что мы нащупали нечто интересное85. Однажды мы задержались в лаборатории допоздна, студентка Джоанна Джарко за соседним компьютером анализировала данные исследований физической боли. Просматривая два набора данных, мы вдруг заметили поразительное сходство результатов. В исследовании физической боли у участников с повышением болевого дистресса дППК становилась активнее, и та же самая картина сложилась в исследовании социальной боли: при усилении социального стресса после изоляции активность дППК возрастала86. В исследовании физической боли она была ниже у тех участников, у которых активировалась правая часть вентролатеральной префронтальной коры. Аналогичным же образом облегчались и муки социальной боли. По итогам обоих исследований, при более активных префронтальных областях дППК ведет себя спокойнее.

Из обоих исследований следовали аналогичные выводы: чем сильнее боль, тем выше активность дППК. Это подтверждалось и многими другими экспериментами, но мы первыми доказали, что это касается не только физической, но и социальной боли. В обоих случаях способность человека регулировать дистрессовые аспекты связывалась с повышенной активностью вентролатеральной префронтальной коры, заглушающей реакцию дППК.

Картинки реакции мозга на физическую и социальную боль идентичны — отличить без пояснений, на каком из снимков какая из них запечатлена, невозможно87.

Так нам открылись перспективы изучения человеческого разума с помощью фМРТ. Она помогает увидеть общий нейронный механизм двух вроде бы совершенно разных мыслительных процессов и таким образом выявить между ними психологическую взаимосвязь. Создается впечатление, что млекопитающие, ощущая необходимость распознавать социальные угрозы, приспособили систему физической боли, чтобы вовремя получать предупреждения об угрозе базовым потребностям. Ну или это произошло само по себе.

Что же именно делает дППК?

После того как мы опубликовали результаты эксперимента с «виртуальным мячом», наша карьера пошла в гору. Мы давали интервью газетам и телевидению. В несколько документальных фильмов о боли и социальной связи вошли рассказы о нашей работе. Наоми даже пригласили сделать доклад на австралийской конференции, которая в прошлый раз и вдохновила нас на исследование.

Однако многие ученые не соглашались с нашими выводами о связи дППК с социальной болью и едином механизме реагирования на физическую и социальную боль88. Для ученых естественно проявлять скептицизм до появления дополнительных подтверждений. Однако большинство не столько ждали повторных экспериментов, сколько сомневались, что полученные нами результаты вообще возможны. Согласно авторитетной в то время теории, функции дППК не имели отношения к проявлениям боли — ни социальной, ни физической. Цингулотомию и эксперименты над животными 1950-х годов в расчет не брали, как будто бы на эти открытия истек срок давности.

Во второй половине 1990-х были опубликованы результаты нескольких нейровизуализационных исследований, которые доказали: дППК выполняет две близкие когнитивные функции: отслеживание конфликтов и обнаружение ошибок89.

Вот простой пример. В английском языке слова now, how, cow, wow читаются одинаково (нау, хау, кау, вау), а mow — немного иначе (моу). Если, читая их вслух подряд, носитель английского языка споткнется на mow, но все-таки произнесет его правильно, значит, у него сработает отслеживание конфликтов (то есть он обнаружит разницу между своим первоначальным и правильным вариантами). Если он неправильно прочитает mow (как «мау») и подумает: «Ой, получилось не слово, а имя лидера китайской коммунистической партии (Мао в английском языке произносится как “мау” — прим. пер.)», — это обнаружение ошибок.