Как стать маньяком. История жертвы обвинения - Александр Ковальчук

Случаи освобождения по УДО[6] при Мудяке стали большой редкостью. Освобождались считанные единицы в год – те, кто был в состоянии к труду и поведению присовокупить жирный кусок, измеряемый тысячами долларов. Работали зэки почти всегда в две смены, втайне надеясь, что и одного труда для УДО будет достаточно, и не желая находиться на бараке под влиянием «козлиного беспредела» (т. е. завхозы и бригадиры измывались над рядовыми зэками в угоду администрации и своим желаниям), который начался с приходом нового начальника. И при этом их «зарплаты» не всегда хватало на полноценную «отоварку». Впрочем, среди обилия минусов случались и плюсы – к примеру, именно при Мудяке исчезла из зэковского рациона сухая картошка.

Но зарплаты это не добавляло. К слову сказать, после освобождения отец предъявил сыну претензии, что вот, мол, он такой-сякой – отработал 15 лет и ничего не привёз домой. Значит – проиграл, или потратил на водку с наркотиками!

Так стоит ли рвать жилы?!.»

Вот и заделался тогда Санёк эдаким канцелярским работником, как уже говорилось. Чем он только не занимался в этом плане. А самым прикольным моментом, пожалуй, в Санином «творчестве» было написание концертной программы для детского садика – его начальство зарабатывало себе баллы перед детсадовским начальством, под чьей опекой наверняка воспитывалось одно из чад пенитенциария.

Постепенно он приобретал всё большую популярность. И всё бы ничего, но с расширением «амплуа» увеличилось и внимание к нему – почему, мол, такие кадры работают сами на себя? Непорядок!.. Вот тогда и угодил Саня в столовую с лёгкой руки одного из своих заказчиков. Казалось бы – о чём ещё мечтать? – тепло, сухо, чистенько, неплохо кормят… Но Саню это не устраивало – не хотел, чтобы его руками наполнялись начальственные карманы! И уже скоро Санёк стал активно искать возможности разделаться со столовой раз и навсегда.

А тут как раз с последнего распределения попал к ним парнишка. Витьку он сразу приглянулся и попал новичок прямо с этапа на раздачу диетических блюд (довольно прибыльное место в тех краях). Парнишка этот не стремился к общению, но как-то разговорился и Саня узнал, что тот на свободе погулял всего пару месяцев, а до этого в зоне был на месте, сродни Саниной должности.

Этот шанс нельзя было упускать. И Саня спросил:

– А потянул бы моё место?

– Да легко! Я ведь пять лет этим занимался по прошлому сроку.

– Вот и отлично! Пошли, я покажу тебе – где что лежит и я пошёл.

– Ты что, собираешься бросить свою работу?

– А ты сомневаешься?

– Но ведь тебя же вернут! – со всей этой бухгалтерией только ты один знаком, – удивился новичок.

– Как оказалось, есть ещё один человек – ты. И в твоих интересах сделать так, чтобы меня не вернули… пошли со мной!

И Саня повёл его к шефу.

– Вот, Витя, этот человек знает всё, что знаю я, и даже больше.

– Погоди-погоди… а ты куда собрался?

– Я предоставил тебе свою полноценную замену и ухожу на барак. Если мешать мне не будешь – обещаю молчать обо всём, что я здесь видел. А видел я немало, сам понимаешь. Но если вдруг понадобится помощь – позовёте. Всегда рад буду помочь!

– Да я на тебя мусоров натравлю! Сдохнешь на промзоне! – психанул Витёк, уже привыкший, что работали здесь в основном те, кто любил пожрать и интересовался в жизни только этим, за лишнюю миску каши готовый пахать с утра до вечера.

Санёк сам был очевидцем характерного случая: работал в так называемом овощном цеху мужик лет сорока… Тут надо отметить, что рядовые работники столовой питались той же баландой, что и основная масса, только могли поглощать в неограниченных количествах. Что съел – то и твоё!

Работал он добросовестно. Но и к обеду подходил со всей серьёзностью – сразу брал три миски первого и две второго. Не спеша поглощал и шёл за следующей порцией. Куда всё это в него помещалось – неизвестно, но плохо ему становилось только после третьего «захода». Тогда он срывался и бежал в туалет, находящийся метрах в пятидесяти, на ходу снимая штаны. А там… мнительным лучше не читать следующие пару строк! – начинал одновременно опорожняться и через верх, и через низ. Но самое интересное было после – облегчив свой желудок мощным извержением в оба направления, мужик этот снова садился и… обедал, как ни в чём не бывало. Впечатляющее, надо сказать, зрелище!

– Твоё право. Только не забудь, что я их всех по именам знаю, и не стучал им, в отличие от тебя, а работал с ними в самых разных областях. Так что смотри – чтобы собственной желчью не захлебнулся! Да и «стаж» у меня здесь побольше твоего – знаю разные ходы-выходы. Вреда тебе серьёзного не причиню – разные у нас с тобой «весовые категории», но зубы свои ты обломаешь. Так что давай обойдёмся без крови!..

…Вот только откормиться на казённых харчах Санёк не успел, проработав в столовой всего несколько месяцев из назначенных судом 15-ти лет.

Зоновский магазин или лавка, отоварка, как ещё его называют зэки – представлял из себя небольшое помещение, примерно два на три метра, с несколькими просторными полками, куда заталкивают содержимое фургона, привозящего продукты. И одним зарешёченным окном. Он заслуживает отдельного разговора, как и оплата труда осужденных в местах лишения свободы вообще.

Что касается оплаты, то половину и без того маленькой «зарплаты» автоматически забирает государство, или, как называют это сами осуждённые, половина отходит хозяину. И это не обсуждается. Из оставшейся половины значительную часть высчитывает КБО (коммунально-бытовое обслуживание) – вычеты идут за питание; за робу, качество которой оставляет желать лучшего; за воду, которую в последнее время давали один-два раза в сутки по часу, а то и того меньше; за свет и тепло. Далее следует оплата иска или алиментов, если таковые есть. А если присутствует и то, и другое… в этом случае зэк получает на свой счёт копейки, за которые нечего купить даже в зоновской лавке.

Ну и с остатком осужденный раз в месяц идёт в лавку, которую обычно завозят в фургоне, оборудованном на базе старого доброго ГАЗона (ГАЗ-53).

Кстати, соотношение цен и зарплаты можно ощутить на простом примере – все себе представляют объём такого фургона и примерное количество содержимого. А в колонии находится более тысячи человек, при максимальной вместимости до полутора тысяч, значительная часть которых идёт в назначенный день получить заработанное своим горбом. При этом каждый хоть что-то уносит из такого «магазина». И, тем не менее, обратно фургончик уходит пустым только наполовину.