Черт из табакерки - Дарья Донцова

– Тогда вспоминай, дам десятку.

– “Старый мельник” четырнадцать стоит, – предпринял попыткупоторговаться собеседник.

– А “Миллер” и вовсе тридцатку, – парировала я. – “Соколом”обойдешься, за червонец. Сначала говори, где дочь?

– Ну е-мое, – всплеснул руками мужик.

– Ладно, – сказала я и пошла по лестнице вниз.

– Эй, эй, – заволновался алкоголик, – а чирик?

– Нет информации, нет и денег.

– Погодь, слышь, погодь.

Я притормозила. Бедный пьянчуга, боящийся потерять десятку,сделал над собой неимоверное усилие, собрал мозги в кулак и сообщил:

– Ступай в шестьдесят третью квартиру, она там.

– Точно знаешь? – строго спросила я, вытаскивая кошелек.

– Ага, – протянул хозяин, зачарованно глядя на милую сердцубумажку, – там ее подруга проживает, Валька.

– Ну смотри, – строго проговорила я, отдавая мзду, – еслиобманул…

– То что? – ухмыльнулся мужик, выхватывая из моих пальцев“гонорар”. – Чего сделаешь-то?

– Вернусь назад, переверну вниз головой и вылью пиво, –пообещала я, спускаясь по лестнице.

После встречи с Кариной, Розой и мужем Светы, я не ожидалаот своего визита в шестьдесят третью квартиру ничего хорошего. Но дверьоказалась железной, а хозяйка – вполне симпатичной дамой слегка за сорок.

– Вы ко мне? – вежливо поинтересовалась она. – Сердце болит?

– Нет, – улыбнулась я. – Ищу Валю.

– Зачем? – насторожилась дама.

– Собственно говоря, мне нужна ее подруга Галина из сорокседьмой квартиры. Но там мужчина, кстати, совсем пьяный, сказал, будто дочь увас.

– Зачем вам Галя? – осторожничала женщина.

– Она записалась на курсы кройки и шитья, но не ходит, вот ихочу узнать, будет ли посещать занятия или можно другого человека на ее местовзять.

– Входите, пожалуйста, – подобрела хозяйка.

Квартира оказалась точь-в-точь как у Розы, но предельновымытая и ухоженная, а кухня радовала глаз приятными шкафчиками из сосны ибелейшими занавесками. В углу, в ящике из-под бананов, на цветастой подстилкележала крупная рыжая кошка. Увидав меня, она угрожающе зашипела.

– Успокойся, Сима, – улыбнулась хозяйка, – можно подумать,твои котята кому-то нужны.

– Так Галя у вас?

– Они с Валечкой сегодня уехали на день рождения к бывшемуоднокласснику, Вите Репину, – пояснила дама, – около одиннадцати отправились.Сначала хотели за подарком заехать. Я дала им сто рублей на видеокассету.

– Сегодня, – приуныла я, – вот жалость.

Лопнула слабая надежда на то, что Вера – это Галя. Если быона впрямь была дочерью алкоголиков, тогда было бы понятно, почему родители незабеспокоились. Они могли просто не заметить отсутствия дочери. Но,оказывается, сегодня, когда Вера уже сидела у нас дома, неизвестная Галяотправилась приобретать презент на чьи-то именины.

– Где живет Витя Репин?

– Метро “Киевская”. На Дорогомиловке.

– Надо же, – изумилась я, – далеко как, а говорите –одноклассник.

– Школу-то они давно закончили, – опять улыбнулась женщина.– Витюша начал заниматься торговлей, разбогател и из нашего сарая съехал. Междупрочим, очень правильно сделал, тут одни пьяницы в округе, люмпены,отвратительное место. Но у меня, к сожалению, на другую жилплощадь денег нет.

– А позвонить Вите можно?

– Конечно.

Минут десять мать Вали пыталась соединиться с Репиным, потомвздохнула:

– Небось музыку включили на полную мощность и пляшут. Яиногда с дежурства звоню, звоню, потом плюну и соседку прошу сходить поглядеть,что у меня в квартире делается. А Валюша соберет подруг и ну магнитофон гонять.– Я взглянула на часы. Если потороплюсь, то запросто успею к имениннику и сегодняже узнаю, куда Галя дела ночную рубашку.

На Дорогомиловку я добралась, уже буквально свесив язык наплечо. По дороге купила на Киевском рынке отвратительный хот-дог и смолотилаего в секунду. Наверное, не стоит называть сосиски в булке на американский лад“горячей собакой”. У нас это уже не смешно, потому что розовенькая колбаска,щедро облитая кетчупом, по вкусу напоминала что угодно, кроме говядины исвинины.

Судя по всему, Витя Репин отлично зарабатывал, потому чтоего новое жилье располагалось на пятом этаже импозантного дома сталинскойпостройки. Дверь, естественно железная, оказалась приотворена, и, вопрекиожиданиям, из апартаментов не доносились звуки тяжелого рока. В квартире стоялаполнейшая тишина. Насколько понимаю, молодые люди поели, выпили, наплясались иотправились по разным углам заниматься плотскими утехами. Не хочется им мешать,но время поджимает, неаккуратные манекенщицы небось опять устроили израздевалки свинарник. Я всунула голову в холл и крикнула:

– Эй, есть кто живой?

В ответ полнейшее молчание. Ладно, сами виноваты, еслиплюхаетесь в койку, то надо закрывать покрепче дверь. Громко топая и отчаяннокашляя, я пошла по длиннющему коридору, заглядывая во все двери. Никого. Ни накухне, ни в просторной ванной. Непроверенным осталось только одно помещение, вкоторое вела большая двустворчатая дверь. Небось голубки в гостиной устроились!Я толкнула безукоризненно белую филенку и, чтобы не заорать, зажала себе ротрукой.

Огромное, почти тридцатиметровое пространство, пол которогобыл затянут нежно-бежевым ковролином, напоминало кадр из фильма о ФреддиКрюгере. Неподалеку от двери лежала ничком девушка в крохотной мини-юбочке.Из-под задравшейся замшевой одежки торчали голубенькие трусики с кокетливымикружавчиками. На желтой кофточке ярко выделялось небольшое темное отверстиечуть-чуть пониже левой лопатки. Ковролин под несчастной пропитался кровью. Лицаубитой я не увидела, поскольку ее голова оказалась закрыта свисавшей почти допола скатертью. На столе красовались нетронутые закуски – икра, севрюга, мискис салатом и бутылки с шампанским.