Все оттенки желаний - Марина Крамер

– Ну-ка, подвинься сюда, – просит Костя ласковым голосом, я высовываюсь между сиденьями и получаю пощечину: – Ты опять забылась? Так вот, значит… Джеральд приехал специально, мне заказ классный подкинули, настоящий «хард», без дураков, жесткий, но нужен третий. А я только ему могу доверить тебя.

– И ты, сука, решил, что я соглашусь на «хард»?! Да еще с кем-то третьим?! – Вторая пощечина, сопровождаемая тяжким вздохом:

– Ничего ты не понимаешь…

Костя закуривает и продолжает:

– Ты просто подумай сама… вдруг тебе понравится? Заметь – я тебя пока уговариваю, а не ставлю перед фактом.

– Вот спасибо, что разрешил мне самой решить, стоит подставляться незнакомому мужику или нет!

– Я не разрешил решить, я попросил подумать – это разные вещи, – Костя произносит это с усталой интонацией учителя, вдалбливающего простую истину дебилу-второгоднику.

– То есть, что бы я ни сказала, фотосессия все равно будет? – уточняю я.

– Лор… ну, чего ты обостряешь, а? Я ведь по-хорошему…

– Ни фига себе – по-хорошему! А по-плохому тогда как?! Между прочим, если ты вдруг не заметил, это мое тело, да? И только мне решать, что с ним будет!

– Ну что ты бесишься, а?

– Да, разумеется – с чего бы это?

– Ты боишься, что ли?

– А что – у меня есть основания этого не делать?!

– Есть. Я тебе отвечаю – ничего с тобой не случится.

– Да ты за себя не можешь ответить – вечно косяки какие-то! А тут совершенно чужой мужик!

– Да я Женьку знаю с пяти лет, у нас родители дружат всю жизнь! Он просто сейчас в Иркутск переехал!

Я понимаю, что уговорить его мне уже не удастся – если Костяну что-то втемяшилось в голову, то это все – пиши пропало. Но и меня можно понять… я жутко боюсь, потому что представления не имею о человеке, который будет прикасаться ко мне, да не просто так прикасаться… Это все-таки не пять рублей одолжить, как Костя этого не понимает?! Меня всю трясет от злости, у меня сейчас только одна мысль в голове: как мне из этого выпутаться. И тут Костя меня добивает. Достает из бардачка пакет и бросает мне на колени:

– Зацени работу.

Я с ужасом обнаруживаю там свои фотографии в полном фетишном антураже – но с лицом, повернутым четко в объектив.

– Красиво? Думаю, что муж твой тоже оценит.

Мне мгновенно становится все понятно. Я попала в ловушку, из которой теперь будет сложно выпутаться – этих фотографий вполне хватит, чтобы уничтожить мой брак, мою репутацию, мою жизнь. Муж, мама…

– За… за что?! – выдыхаю я, чувствуя, как глаза наполнились слезами.

– Ну-ну, не плачь, – он забирает фотографии, – я же сказал – веди себя правильно, и никто, кроме меня, этих снимков никогда не увидит. Все просто.

– Костя… как ты можешь…

– А как еще я могу удержать тебя, скажи? Да, мерзко, противно, шантаж! Но мы с тобой уже глубоко увязли в этом, заинька. А мне сейчас очень нужны деньги.

– Возьми то, что лежит на моем счете.

– Нет, родная. Во-первых, это твои деньги, и я к ним не прикоснусь. А во-вторых, это не та сумма.

– Зачем тебе столько денег?

– Это мое дело.

Незаметно доезжаем до дома. Костя крепко держит меня за руку, словно боится, что я сбегу. А я, кстати, уже практически готова была прямо из машины рвануть, да он вовремя двери заблокировал. Чувствую себя лисой в капкане. Остается только лапу отгрызть, но и это мне недоступно…

С порога Костя начинает меня раздевать.

– Меня бесят твои волосы, – сообщает он попутно. – Ну как можно ходить с этими веревками, а?

«Веревки» были сделаны в Австрии во время последнего визита туда в гости к подруге, стоили дичайших, по нашим понятиям, денег, потому что это – какая-то дорогая синтетика, имитирующая натуральные волосы почти на девяносто процентов. Но Костяну не нравится. Ха-ха, тут они с моим мужем солидарны на все сто – тот тоже вопил что-то насчет ведьмы из Блэр. Ну, похожу еще месяцок, потом сниму.

– Хочешь, я их в «шишку» соберу?

– Ты еще косу заплети, как Юлия Тимошенко! – фыркает он. – Подожди, я сам…

Ему бы дочку, мне кажется, он бы с нее пылинки сдувал. Но у него сын.

Он собирает мои волосы в хвост на макушке, закручивает каким-то шарфиком – точно, мой шифоновый платок, я его потеряла, блин…

– Вот так… а то мешают все время. Ты обо мне совсем не думаешь, даже не подозреваешь, что мне тоже больно оттого, что больно тебе. Я же тебя люблю, бестолковую.

– Почему это бестолковую? – Я открываю глаза и прислушиваюсь к ощущению – прошло внутри или нет.

– Да бестолковую – какую же еще?

Он берет мои руки и долго рассматривает запястья. Я молчу. Понимаю я все прекрасно, но сделать с этим ничего не могу, хотя всякий раз испытываю угрызения совести, видя, как сильно он пугается моих обмороков от перенапряжения, моих периодически порванных зубами губ (кстати, вот это последнее его жутко заводит, у него прямо глаза вспыхивают, как у маньяка). Почему-то вдруг мне становится его жалко, и я беру в ладони его лицо, целую и шепчу:

– Прости меня… я постараюсь больше так не делать…

– Да не надо стараться, понимаешь? Надо просто голову включить и подумать хоть раз не только о себе. Все, проехали… Я же еще поэтому с Джеральдом замутил, что хочу понять, как мне научиться контролировать тебя полностью.

– Да не выйдет у тебя, как ты не понимаешь? – я глажу его по лицу руками, и он ловит их и целует.

– Почему?

– А ты не знаешь? Потому что тебе это не по силам, дорогой.

– Я тебя сейчас ударю, – шепчет он.

– Да бей – в чем проблема-то? Просто это правда, и ты из-за этого бесишься.

– Лор… я на самом деле ударю сейчас!

– Костя – ударь, ничего не изменится!

Он отпускает меня и садится за стол напротив.

– Дай руки, – ну, конечно, эстет несчастный! Наручники ему понадобились, сейчас вытащит свой фотоаппарат и начнет вокруг меня скакать – руки в металлических браслетах крупным планом.

Вы когда-нибудь пробовали есть со скованными руками? Забавное ощущение, между прочим. Я, мне кажется, даже в тюряге теперь не пропаду со своими навыками – я и маникюр могу сделать в таком положении.

– Винца не хочешь?

– Не хочу.

– Ну, скажи! – Он смотрит умоляюще, и я знаю, каких слов он ждет от меня сейчас.

– Нет…

– Сука! – Костя вскакивает, отшвыривает стул и обходит меня, чтобы не видеть лицо. Я не плачу – даже не знаю почему. – Зачем ты злишь меня?! Что я делаю не так, чтобы заслужить такое отношение, а?!