Полёт в ночи - Ирина Якубова

В порту Григорий сразу заприметил большой белый пароход и сказал Ваньке:

– Вон она – моя мечта. Как устроимся и сделаем документы, наймусь туда матросом.

– А я? – спросил Ванька встревожено.

– Тебя в школу устроим. Но, прежде всего, надо определиться с жильём. Чтоб иметь паспорт, нужна прописка.

– А где же мы пропишемся?

– Есть у меня некоторые соображения на этот счёт, – сказал уверенно Григорий. – А сегодня здесь заночуем, под вон той насыпью, в кустах.

Ванька согласился. Устроились на ночлег, но обоим братьям долго не спалось. Во- первых, посасывало в желудке от голода (но к этому они привыкли), а во-вторых, от новых впечатлений. Каждый думал о своём, так и уснули перед рассветом, мечтая.

Глава одиннадцатая

Ранним утром Григорий проснулся от Ванькиных стонов. Мальчик ворочался и что -то бормотал с закрытыми глазами. Гришка пощупал его лоб – он огнём горел! Гришка готов был заплакать от обиды. Столько дел, столько планов – и на тебе! Сам виноват, разрешил мальчишке столько купаться в море, ведь понимал же – нельзя! Что теперь делать в незнакомом городе, когда и деньги-то на исходе!? Григорий был сильный духом человек. Он быстро взял себя в руки, закопал в камнях поглубже свой мешок и взвалил на плечи спящего брата. Пошёл вдоль берега моря и вскоре набрёл на рыбацкий баркас, мерно качающийся у пристани.

– Эй, есть здесь кто живой? – заорал Григорий, подойдя вплотную к воде.

– Чего орёшь? – отозвался коренастый бородатый мужик неопределённого возраста, кряхтя вылезая на палубу из рубки.

– Здрасте. Мне помощь нужна. Вот, мальца, надо в больницу. Где-то у вас здесь есть лазарет? Мы не местные. Подскажите, Христом богом молю! – кричал Гришка с отчаянием в голосе. Каждое слово он старался прокричать как можно чётче и громче, так как по утру волны стали больше и шумели сильнее, заглушая Гришкин голос.

– Да не ори ты так! – ответил мужик, спрыгивая с лодки и направляясь к Григорию. – Я тебя провожу к госпиталю. Но идти долго. Кто такие? Откуда прибыли?

Григорий шёл рядом с рыбаком и рассказывал ему о себе и о Ваньке, о своём городе на Волге, как скитались и как попали сюда. Зачем рассказывал – сам не знал. Гришка всегда был благодарен за неожиданную помощь кому бы то ни было, ведь бездомным и грязным оборванцам, таким как они, мало кто помогает, их чураются. Поэтому Гришка сразу проникся к доброму мужику, который, казалось, искренне пожалел ребят. По дороге Гришка даже города не успел рассмотреть, лишь когда остановились у высоких деревянных ворот, заметил, что отошли далеко от моря. На прощанье мужик сказал, что его зовут Миколой, его дом находится в рыбацком поселении в пригороде.

Гришка стоял у ворот больницы в нерешительности, Ваньку спустил с затёкших рук и усадил на пень поодаль ворот. Слева от ворот заметил калитку, которая со скрипом отворилась. Вышла девушка с тележкой, на которой возвышались три огромных мешка. Она была маленького росточка, в синем ситцевом халате и белом платке, из-под которого свисала толстая русая коса до пояса. Черты лица у неё были какие-то мелкие, глубоко посаженные глаза, лицо будто старушечье. Девушка, не обращая внимания на ранних посетителей, прошествовала мимо, с трудом толкая тележку на двух колёсах перед собой. Григорий кинулся к девушке, ловко перехватил ручки телеги и быстро-быстро покатил её вперёд.

– Да не туда же, – возмущенно сказала девчушка, – за угол заворачивай, там мусорка.

Гришка завернул, подкатил к четырём железным бакам и выбросил пакеты с мусором.

– Спасибо, – буркнула девчонка и быстрым шагом стала удаляться в сторону калитки, схватив за ручки полегчавшую тележку.

– Подожди, красавица! – начал тараторить Гришка, забегая вперёд телеги. – Там сидит мой братик. У него жар. Мы приезжие, вчера только в город прибыли. В море перекупались, вот он и слёг. Ему помощь нужна. И лечение.

Девушка бросила телегу, подошла к Ваньке и пощупала щекою его лоб. Затем прощупала пульс на запястье. Потом оголила тощую Ванину грудь и прильнула к ней ухом. Через пару минут выдала вердикт:

– Значит так. У него хрипы, кажется, в лёгких, температура. Без лечения ему не поправиться. Сейчас поведём его в приёмный покой оформлять. Я здесь санитаркой работаю по ночам, и на медичку учусь. А мой отец в больничке – главный врач в детском отделении. Я ему сообщу, а вы следуйте за мной и готовьте документы.

– Нет у нас ничего, никаких документов, девушка, – промямлил Григорий. – Мы не местные. Приехали на море, чтоб на моряков обучаться и на корабле служить. В дороге украли у нас все документы…

Девушка метнула в Григория подозрительный взгляд. Тот, тем не менее, взвалил Ваньку на спину и побрёл за санитаркой. Прошли через пустынный больничный двор и зашли в двухэтажный белокаменный корпус. На первом этаже и был приёмный покой. Девушка, которую, как оказалось, звали Зоей, куда-то сбегала и привела седовласого сухонького доктора в очках и ещё какую-то даму в белом халате. Григорию велела сидеть на лавке в коридоре, а Ваньку отвела в комнату для осмотра. Мальчонку, трясущегося не то от страха, не то от высокой температуры и озноба, обступили доктора, раздели и стали обследовать. Гришка ещё подумал, что слава богу, они вчера в море вымылись и одёжку простирнули, и не стыдно: ведь Ванька чистый. Затем пригласили Григория и стали расспрашивать с пристрастием, откуда приехали, где живут, чем мальчик ранее болел, как теперь заболел и когда стал высоко температурить, и ещё много неудобных вопросов. Гришке пришлось наврать, что живут в рыбацком поселении у дяди Миколы, а родителей у них нет. В конце- концов Гришку отпустили, а главный доктор, отец Зои, велел срочно получить новые документы и принести в ближайшие дни. Ванька пробудет на лечении десять дней. Гришка на прощанье обнял и поцеловал брата, наказал поправляться как можно скорее и ушёл с тяжёлым сердцем. Было не по себе. Впервые за последние три с половиной года он разлучился с Иваном. Он вдруг понял, как сильно любит его и не хочет потерять. Выйдя за ворота больницы, вспомнил, что забыл поблагодарить Зою. Но решил сегодня не лезть на глаза, а придти сюда завтра и подождать её.

В рыбацком поселении Гришка быстро нашёл дом Миколы. Тот, оказывается, жил с больной женой, которая не ходила. Ему было пятьдесят пять лет. Жили тем, что продавали на городском рынке свежую рыбу. Ржавый рыбацкий баркас и рыболовные снасти – это всё, что у них