Полёт в ночи - Ирина Якубова

был сложен нехитрый скарб. Ребята похватали мешки, тот, что с провизией взял Григорий. Затушили костёр и отправились в путь. Больше четырёх часов шли по просёлочной дороге до бывшей Покровской слободы, которая разрасталась и развивалась быстрыми темпами и недавно стала именоваться городом. Большую часть пути, Григорий нёс Ваньку на спине, лишь изредка снимая, чтоб отдохнуть. Ванька был самым младшим в группе. На руках у Гришки он чувствовал себя как за каменной стеной и так крепко ухватился за его шею, что тот аж закашлялся. Шли тихо, слышно лишь было, как шелестит кое-где пожухлая листва под ногами. Когда забрезжил рассвет вышли к берегу Волги. Григорий знал эти места. На пустынном деревянном причале стояла одинокая хлипкая лодка. Гришка спустил Ваньку с затёкшей спины и скрылся в посадках. Вернулся через минуту с мужиком в высоких резиновых сапогах. Лодочник окинул взглядом всю компанию и сказал, что лодка мала. Почесал репу. Исчез снова в густых зарослях, затем свистнул. Гришка метнулся в кусты, и вскоре оба парня волокли ещё одну лодку, настолько захудалую с виду, что Ванька очень засомневался, что на ней можно плыть. Друзья- беспризорники залезли в лодки, устроились кто на сиденьях, кто на полу, тесно прижавшись друг к другу. Холодный осенний ветер продувал насквозь, и худые детские тела сотрясались от мелкой дрожи. Одну лодку подтолкнул лодочник, другую, ту, что с Ванькой – Григорий. Гришка, в отличие от лодочника, который был в резиновых сапогах, промочил ноги по колено, так и текло с его штанин пока плыли. Но он не обращал на это внимания, интенсивно работая вёслами. А вот у Ваньки сжалось сердце, от этого. Он запереживал, что тот заболеет, и что тогда? Понимал, что жизнь его сейчас от него, Григория, зависит. Немного погодя за вёсла сел Фёдор, а Гришка подсел к Ваньке, обнял его и сказал: "Я тебе вот это взял…", и отдал найденную у него в хате сестрёнкину куколку – всё, что у Ваньки осталось от Лидочки. Любимой, милой сестрёнки. Мальчик тихо заплакал, и так и уснул на коленях у Гришки, всхлипывая и тяжко вздыхая.

Глава девятая

Обосновались в городе недалеко от железнодорожного вокзала. Половина группы сразу отпочковалось, и их осталось шестеро пацанов и одна девчонка. Нашли место за железнодорожным вокзалом в заброшенных конюшнях. Буквально в пятидесяти метрах на запад от конюшен находилась извилистая дорога, ведущая на холмы, гордо именуемые здешним городским населением горами. Беспризорники, после обустройства своего нового пристанища, принялись за дело. Трое взрослых ребят нанимались грузчиками на вокзале, работали за еду, которую приносили младшим. Те, в свою очередь, попрошайничали на улицах города. Ванька догадывался, что Григорий с Фёдором и Василием иногда промышляли грабежами, но точно этого не знал. Просто бывало, что у старших иногда появлялись деньги, на которые тут же закупались тёплые вещи на зиму. Старшие ребята, как Ваньке казалось, даже выглядели более или менее прилично в новой одежде. Каждый раз, когда взрослые парни уходили на два-три дня, мальчишка места себе не находил. Он предполагал, что те отправлялись на "дело" куда-нибудь подальше, возможно за город. Боялся, что их поймают, и их, малышей, заберут в детские дома. Слава богу, парни всегда возвращались. Приносили иногда сладости даже. А спросить, откуда у них появляются деньги, Ванька стеснялся. Сам он ежедневно занимал своё место у входа в вокзал и попрошайничал. Он слышал, что Гришка кому-то дорого заплатил, чтоб ему разрешили тут "работать". Ведь вокзал, как и другие людные места имели своих "хозяев" из местных бандитов. Ванька ужасно стеснялся стенать и плакать перед прохожими, вымаливая копеечку. Просто стоял с шапкой, опустив глаза. И зарабатывал он, естественно, меньше всех. Ну не мог он себя пересилить, не мог. Когда приносил свой заработок, ребята лишь вздыхали, а он извинялся и обещал, что в следующий раз у него получится заработать больше. С утра выходил снова на перрон и опять молча протягивал шапку приезжим и отъезжающим в надежде, что над ним сжалятся. Так и продолжал приносить друзьям жалкие крохи и не знал, что ему противнее: просить деньги у людей или смотреть потом в глаза ребятам, которые приютили его и спасли…

Зиму пережили очень тяжело. Ванька и Алёнка много болели и кашляли, как сумасшедшие. Гришка покупал какие-то микстуры и лечил их. Когда у девочки был сильный жар, Гришка укутал её в дырявый ватник и ночью отнёс к дверям местной больницы, позвонил в звонок и убежал. Больше Алёну никто не видел. Часто в сильные морозы грелись в здании вокзала или в подъездах домов. Однако, Ванька заметил, что в городе всё же легче прожить, чем в деревне. Каждый вечер Ванькой с товарищами тщательно проверялись мусорные баки на их территории (все мусорки были поделены между разными сообществами бездомных, к чужим нельзя было подходить), там находили объедки. Изредка возле баков добрые люди оставляли старую или дырявую обувку и одёжу. Так и держались. Главное не попасть в поле зрения социальной инспекции, иначе – всё. Приёмник-распределитель или трудовая колония для старших. А там порядки, как в тюрьме. Это рассказывали ребята, которые периодически примыкали к ним после побегов из разных исправительных учреждений города. Со временем Ванька научился за километр чуять опасность, и, завидев подозрительных людей из числа тех, кто устраивал на них облавы, уносил ноги.

Григорий привязался к Ваньке. Тот часто тихо плакал, вспоминая мать, сестру и брата. Григорий несколько раз по-честному пробовал что-то узнать про Ванькиных родственников. В городе было порядка тридцати крупных предприятий, ещё фабрики и заводы поменьше. Он караулил возле этих учреждений, после окончания смены подходил к некоторым из возвращавшихся домой рабочих и расспрашивал о Ваниных матери и брате. Мало кто желал разговаривать с бездомным. Несмотря на то, что Гришка был одет получше, чем другие беспризорники-оборванцы, и был как минимум умыт, люди каким-то образом узнавали в нём бездомного, и сторонились. Но те, кто осмеливались поговорить, ничем помочь не могли. Никто таких женщину и молодого парня, которых описывал Гришка, не встречал. Сам он понимал, что они могли перебраться и в любой другой город, но он обещал Ваньке, что будет искать, и искал. Даже подходил к трём городским приютам и приёмникам-распределителям, отирался рядом, пытаясь хоть что-то узнать о Лидии, спрашивал дворников, местных жителей. Но тоже безрезультатно. Узнать что-либо у руководства этих учреждений он не мог, боялся сам попасть в поле зрения органов. Через 2 месяца бесполезных хождений Григорий прекратил поиски