Десять негритят - Агата Кристи

Ревматически хрустя костями, старый судья залез в постель ивыключил свет.

Внизу, в столовой, Роджерс глядел на фарфоровых негритят.

— Чудеса в решете! — бормотал он. — Мог бы поспорить, что ихбыло десять.

Генерал Макартур ворочался с боку на бок. Никак не могзаснуть. Перед ним то и дело возникало лицо Артура Ричмонда. Ему нравилсяАртур, он даже к нему привязался. Ему было приятно, что и Лесли этот молодойчеловек нравится. На нее трудно было угодить. Сколько прекрасных молодых людейон приводил в дом, а она не желала их принимать, говорила, что они «нудные». Итут уж ничего не попишешь! Артур Ричмонд не казался ей нудным. Он с самогоначала пришелся ей по душе. Они могли без конца разговаривать о литературе,музыке, живописи. Она шутила, смеялась с ним, любила поддразнить Артура. Игенерал был в восторге от того, что Лесли принимает поистине материнскоеучастие в юноше.

Материнское — это ж надо быть таким идиотом, и как он несообразил, что Ричмонду исполнилось двадцать восемь, а Лесли всего на год егостарше. Он обожал Лесли. Она стояла перед ним как живая. Круглое, с острымподбородочком личико, искрящиеся темно-серые глаза, густые каштановые кудри. Онобожал Лесли, беспредельно верил ей.

И там во Франции, в передышках между боями, он думал о ней,вынимал ее фотографию из нагрудного кармана, подолгу смотрел на нее. Нооднажды… он узнал обо всем. Произошло это точь-в-точь как в пошлых романах:Лесли писала им обоим и перепутала конверты. Она вложила письмо к Ричмонду вконверт с адресом мужа. Даже теперь, после стольких лет, ему больно вспоминатьоб этом… Боже, как он тогда страдал!

Их связь началась давно. Письмо не оставляло никакихсомнений на этот счет. Уик-энды! Последний отпуск Ричмонда… Лесли, Лесли иАртур… Черт бы его побрал! С его коварными улыбками, его почтительными: «Да,сэр. Слушаюсь, сэр!» Обманщик и лжец! Сказано же: «Не желай жены ближнеготвоего!»

В нем исподволь жила мечта о мести, страшной мести. Но онничем себя не выдал, держался с Ричмондом, будто ничего не случилось. Удалосьли это ему? Похоже, что удалось. Во всяком случае, Ричмонд ничего незаподозрил. На вспышки гнева на фронте никто не обращал внимания — у всех нервыбыли порядком издерганы. Правда, Армитидж иногда поглядывал на него как-тостранно. Мальчишка, сопляк, но голова у него работала. Да, видно, Армитиджразгадал его замысел. Он хладнокровно послал Ричмонда на смерть. Тот лишь чудоммог вернуться живым из разведки. Но чуда не произошло. Да, он послал Ричмондана смерть и нисколько об этом не жалеет. Тогда это было проще простого. Ошибкислучались сплошь и рядом, офицеров посылали на смерть без всякой необходимости.Всюду царили суматоха, паника. Может быть, потом и говорили: «Старик Макартурпотерял голову, наделал глупостей, пожертвовал лучшими своими людьми», но итолько.

А вот этого сопляка Армитиджа провести было не так просто. Унего появилась неприятная манера нагло поглядывать на своего командира.Наверное, знал, что я нарочно послал Ричмонда на смерть. (А потом, когда войнакончилась, интересно, болтал Армитидж потом или нет?)

Лесли ничего не знала. Она (как он предполагал) оплакиваласвоего любовника, но к приезду мужа в Англию горечь утраты притупилась. Онникогда не позволил себе ни малейшего намека на ее отношения с Ричмондом.

Они зажили по-прежнему, но она стала его чуждаться…

А через три-четыре года после войны умерла от двустороннеговоспаления легких. Все это было так давно. Сколько лет прошло с тех пор —пятнадцать, шестнадцать?

Он вышел в отставку, поселился в Девоне. Купил маленькийдомик, ему всегда хотелось иметь именно такой.

Красивая местность, любезные соседи. Рыбная ловля, охота… Повоскресеньям — церковь…

(Но одно воскресенье он пропускал — то, когда читали, какДавид велел поставить Урию там, где «будет самое сильное сражение». Ничего немог с собой поделать. Ужасно гадко становилось на душе.)

Соседи относились к нему как нельзя лучше. Поначалу.

Потом ему стало казаться, что люди шушукаются о нем, и отэтого было не по себе. На него начали смотреть косо. Так, словно до них дошелпорочащий его слух… (Армитидж? Что если Армитидж болтал?)

Он стал сторониться людей, жил отшельником. Уж оченьнеприятно, когда о тебе сплетничают за твоей спиной.

Но все это было так давно.

Лесли осталась в далеком прошлом, Артур Ричмонд тоже. Да икакое значение может иметь теперь эта история? Хоть она и обрекла его наодиночество. Он даже старых армейских друзей теперь избегал. (Если Армитиджпроболтался, эта история, несомненно, дошла и до них.)

А сегодня вечером этот голос обнародовал давно забытуюисторию. Как он себя вел? Не изменился в лице? Выразил ли подобающие гнев,возмущение? Не выдал ли своего смятения? Кто его знает. Конечно, никто изприглашенных не принял этого обвинения всерьез. Ведь среди прочих обвиненийбыли и самые нелепые, Эту очаровательную девушку, например, обвинили в том, чтоона утопила ребенка. Вот уж ерунда! Ясно, что они имеют дело с сумасшедшим,которому доставляет удовольствие обвинять каждого встречного и поперечного!Эмили Брент, к примеру, племяннице его старого армейского приятеля Тома Брента,тоже предъявили обвинение в убийстве. А ведь надо быть слепым, чтоб незаметить, какая она набожная: такие шагу не делают без священника.

«Все это, — думал генерал, — по меньшей мере дико, апопросту говоря, чистое безумие! Едва они приехали на остров… стоп, когда жеэто было? Сегодня днем, черт побери, ну да, они приехали только сегодня днем.Как долго тянется время! Интересно, когда мы уедем отсюда? — думал генерал. —Конечно же, завтра, едва прибудет моторка. Но странно, сейчас ему совсем нехотелось покидать остров… Снова жить затворником в своем домишке, снова те жесамые тревоги, те же страхи». В открытое окно доносился шум прибоя: море грозношумело, поднимался ветер. Генерал думал: «Убаюкивающий шум моря… спокойноеместечко… Хорошо жить на острове — не надо ехать дальше… Ты словно на краюсвета…

Внезапно он понял, что ему совсем не хочется отсюдауезжать».

Вера Клейторн лежала с раскрытыми глазами и глядела впотолок. Она боялась темноты и поэтому не погасила свет.

«Хьюго, Хьюго, — думала она. — Почему мне кажется, что онсегодня вечером где-то совсем близко. Где он сейчас? Не знаю. И никогда неузнаю. Он исчез из моей жизни, исчез навсегда…

Зачем гнать от себя мысли о Хьюго? Она будет думать о нем,вспоминать…

Корнуолл… Черные скалы, мелкий желтый песок… Добродушнаятолстуха миссис Хамилтон… Маленький Сирил все время тянет ее за руку, канючит:«Я хочу поплыть к скале. Мисс Клейторн, я хочу к скале. Ну можно мне поплыть кскале?» И каждый раз, поднимая глаза, она видит устремленный на нее взглядХьюго… Вечером, когда Сирил спал…