В котле сатаны - Сергей Иванович Зверев

– Я не девушка вам! – вспыхнула чернокосая. – А младший лейтенант Доброва! Мы не танки, нас не видно, как вы не понимаете? Конечно, вас обстреляли! По-пластунски Т-34 еще не научились двигаться, а вот люди умеют! Особенно снайперы!

Соколов вдруг вскипел, он бросил один из танковых экипажей защищать мост, прорывался сюда под огненным градом из пуль не для того, чтобы выслушивать капризные замечания от девчонки с двумя косами.

– Знаете что, младший лейтенант! Я старше по званию, и я решаю, как выходить из окружения. Вы подчиняетесь моим приказам согласно воинскому Уставу. Там сейчас десятки ребят погибли под обстрелом немецких пулеметов. Они вас пытались спасти, вытащить из немецких клещей! Это не игры какие-то, а война! И там за стеной около тысячи немецких автоматчиков, которые ждут вас, а когда дождутся, откроют огонь из всех орудий!

– Устав, значит! Игры! Понятно! – девушка сверкнула взглядом, полным молчаливой ярости, и вытянулась в струнку, подчеркнуто ожидая приказа.

От ее задранного вверх носа, челки, что стояла дыбом над мокрым от пота лбом, от румянца во всю щеку у Алексея вдруг схлынула злоба, будто ее водой смыло. Он оглянулся вокруг. Пока они, забыв о маскировке, спорили и кричали друг на друга, остальные столпились вокруг и смотрели во все глаза с удивлением за ссорой ротных командиров. Он снова понизил голос:

– Девчата, то есть товарищи бойцы. Село Ивановское окружено врагом, пути для отступления отрезаны. Со стороны автомагистрали через мост наступают немцы, они стараются прорвать оборону и закрепиться на этом участке. Наша задача – пройти через линию вражеского огня, соединиться с пехотным батальоном и дать отпор наступающим соединениям вермахта. Днем прорываться опасно, операция будет проходить ночью после рекогносцировки местности. Мы сейчас уходим на разведку, а вы выставите охрану через каждые сто метров.

По рядам стрелков прошелся шепоток, Доброва кивнула:

– Есть выставить охрану, – и не удержалась от язвительного замечания: – Вообще-то, и без вашей команды стояли наблюдающие, мы вас сразу обнаружили.

Соколов промолчал, не желая снова начинать спор со вспыльчивой девушкой. Он отошел к Руслану и Коле:

– Ребята, берите себе в пару по человеку и в разные стороны на разведку местности. Необходимо хотя бы понять, как близко от нас немцы. Сильно не высовывайтесь с территории завода, нельзя привлекать внимание к этому участку.

– Хорошо, – кивнул Колька и тоже не удержался: – Вот бешеная, могла бы, взглядом бы вас убила, товарищ командир.

Все разошлись в разные стороны, Алексей засел над картой, думать, как же теперь выбираться с целой оравой девушек. В машины их не посадишь, пешком опасно, даже если и проскочат они незаметно через туман вдоль топей, то пройти мимо каменной гряды через поле незаметно не получится. Мехвод Громов откуда-то сбоку спросил:

– Товарищ командир, я отлучусь? Карбюратор закипает, воды надо добыть. На заводе же должен быть какой-то подвод воды.

Лейтенант машинально кивнул, и Юрий тихонько вынырнул за дверь бывшего телятника, куда они загнали танки. Следом вдруг затопал сапогами Гошка Федорчук, его напарник по танку, что был заряжающим в экипаже Николая Бочкина. Он оттащил за рукав сослуживца подальше от двери, за угол телятника, почти к серой стене ограды и горячо зашептал:

– Ну ты видел, нас прислали баб спасать! Отряд в юбках!

Только ответить Юра ничего не успел, над головой тонкий голосок резко прошипел:

– Сам дурак! Дурак в штанах! Мы не отряд в юбках! Мы отдельная стрелковая рота особого назначения, между прочим у меня значок снайпера есть.

Парни дружно подпрыгнули и повернули головы в ту сторону, откуда раздавался голос, только никого не увидели. Голос торжествующе захихикал:

– Чего вылупились?! Были бы вы фрицами, сейчас бы уже лежали с дырками во лбу.

Юрка выдернул рукав из сцепленных от шока пальцев Федорчука и пробурчал:

– Сам ты в юбке! Обидел девушку. Дурак! – и с независимым видом направился к соседнему зданию в поисках воды.

Заряжающий снова поискал взглядом невидимую собеседницу и уточнил:

– А за что тебе значок дали?

– За меткий огонь в бою и нанесение потерь врагу. Больше двадцати немцев за один бой ликвидировала.

– Ого, – восхитился Гошка. Он замялся от неловкости, чувствуя, как от стыда краснеют щеки. – Ты прости меня, пожалуйста… Я ведь, ну… давно девушек не видел. Вот и ляпнул.

Наверху кто-то тихонько фыркнул и приказал:

– Ладно, прощаю. Иди уже, – из-за труб вдруг показалась тонкая фигурка с винтовкой в руках. Неожиданно девушка озорно высунула язык и показала его ошалевшему парню, затем снова скрылась за своим укрытием.

Заряжающий с разинутым от удивления и восторга ртом так и пошел обратно к зданию с танками, не видя дороги, потому что голова его была повернута в сторону крыши, где засела задиристая девушка-снайпер.

Алексей в нетерпении прошелся по цеху, разговаривая сам с собой. Потом вдруг будто очнулся и спросил у танкистов:

– Где комроты стрелков? Видели?

Парни отрицательно закрутили головами, и Соколов бросился к выходу. Он пробежался между зданиями, но ни одного стрелка не нашел. Все девушки несли дежурство, маскируясь на крышах зданий, сливаясь с выступами и трубами вентиляции. Он на секунду остановился рядом с переходом, где раньше по транспортерной ленте поступали в цех тяжелые бидоны с молоком для переработки в сметану и творог. Где-то за углом всхлипывала девушка.

– Он при всех, при всех на меня повысил голос, – горько говорила она, – будто я глупая школьница. Что, если он танкист и старше меня по званию, так кричать на меня можно. Я знаю, что война, я знаю, что немцы кругом, опасность. У меня сотня уничтоженных врагов, медаль. А он кричит…

– Ну Тася, – утешала ее подруга. – Не переживай ты так, он не хотел тебя обидеть. Глаза у этого лейтенанта добрые, грустные только.

– Нет, нет, они все считают нас дурочками, бабами в юбках, один из них так и сказал, мне Аленка Маслова пожаловалась.

– Да как же они могут так говорить, мы тоже бойцы! Тоже! – возмутилась ее собеседница. – У всех девочек столько убитых фрицев. Что же, если мы не как мужчины силой, то второй сорт?!

– Нет,