Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

С радостным смехом, непроизвольно вырвавшимся у меня из груди, я последовала его совету и бросила кожуру за спину.

– Хм… – Мой прекрасный незнакомец наклонился к самой земле, задумчиво потирая подбородок. – Похоже на букву «Д», определенно, это «Д»… Но этот маленький черенок с листочком внизу… Вполне возможно, что это даже не «Д», а «Р», но… – Лицо его сияло, когда он обернулся и одарил меня еще одной лучезарной улыбкой. – Как бы то ни было, «Р» или «Д», по всему выходит, что это – я. – Он отвесил мне шутливый полупоклон. – Ведь меня зовут Роберт Дадли!

Прежде чем я опомнилась, он заключил меня в объятия и стал горячо целовать, бережно укладывая на спину и прижимая меня своим телом к земле. Я почувствовала, как его рука опускается вниз по моему бедру и забирается под юбку.

Испуганно вскрикнув, я оттолкнула его, вскочила на ноги и помчалась прочь, сердце мое билось так сильно, что я слышала его стук в ушах. Оно будто разорвалось на две половинки, на два сердца, и каждое норовило выскочить из моей груди, стуча, словно маленький барабанчик, бой которого эхом отдавался в моей голове. Всю дорогу назад, в Стэнфилд-холл, я бежала, не останавливаясь ни на секунду.

Когда я ворвалась в кухню, слуги изумленно уставились на меня, но я все равно бежала дальше. Остановилась я, лишь очутившись в безопасности в своей опочивальне, где с хохотом рухнула на кровать. Он-то, должно быть, думал, что я – какая-нибудь бесстыдная коровница, с которой только ленивый еще не позабавился. То-то же он удивится, когда узнает, что ему довелось встретиться с дочерью самого сэра Джона Робсарта, одной из завиднейших невест во всем Норфолке! Я снова и снова заходилась ликующим смехом, представляя себе его лицо в этот момент. Еще смешнее, если он принял меня не за коровницу, а за скромную пастушку, даже не подозревая, что я – единственная наследница стада отменных овец в три тысячи голов. Как же меня позабавила эта встреча! Я знала, что мне положено оскорбиться, но у меня это никак не получалось, хотя я и не относила себя к распущенным девицам, позволявшим мужчинам подобные вольности. Меня и поцеловали-то лишь однажды – целомудренное, легкое, словно перышко, касание губ Неда Флавердью, когда мы столкнулись случайно, танцуя на ярмарке вокруг майского дерева с длинными, яркими, разноцветными лентами. Порозовев от смущения, мы с ним рассмеялись и поспешили присоединиться к остальным участникам сложного танца. После об этом мы никогда не вспоминали.

Я и не надеялась на новую встречу с Робертом Дадли. Да и с чего бы ему разъезжать в окрестностях нашего поместья? Он, наверное, один из тех солдат, которых прислали для подавления восстания Кета[10], вспышки недовольства захватом крестьянских земель и пастбищ, которая очень быстро вышла из-под контроля и достигла такого размаха, что хилый мальчик-король Эдуард VI вынужден был отправить войска, чтобы усмирить повстанцев.

Я нежилась в постели, грезя о мальчишеской улыбке Роберта Дадли и веселых его карих глазах, о тепле его тела, прикасавшегося к моему. Рядом со мной устроился мой новый котенок Кастард – пушистый комочек шерсти, своим нежным цветом напоминающий заварной крем, в честь которого и получил своего имя. Вдруг в комнату вбежала мама – то был один из тех редких случаев, когда она выбралась из кровати, а значит, происходило нечто особенное. Она вся дрожала от возбуждения и так размахивала руками, что они напоминали крылья встревоженной бабочки, а все потому, что нам оказал очень большую честь сам граф Уорик, решивший пожаловать к нам в гости сегодня вечером вместе со своими двумя сыновьями – «оба красавцы, Эми, и неженаты!». Задыхаясь, она велела мне принарядиться к ужину и тут же, позабыв об ошеломленной своей дочери, отвернулась к Пирто и стала обсуждать с ней, какой туалет мне лучше выбрать.

Матушка остановила свой выбор на новом безвкуснейшем платье, отделанном серебряным шитьем. Блекло-голубой, почти белый его цвет сейчас в Лондоне был необыкновенно популярен, но Пирто казалось, что наряд слишком скучен и не сможет выгодно подчеркнуть мои золотые кудри и зеленые глаза.

Пока они препирались, мама успела уже позабыть об этом платье, а Пирто стала предлагать один за другим наряды более ярких цветов. Я тихонько достала из сундука зеленое атласное платье, расшитое белыми маргаритками, желтые серединки которых сияли, словно крошечные солнца. Корсаж был кокетливо зашнурован алыми лентами, которые наверху были завязаны пышным бантом – тончайший красный атлас так и просил, чтобы его поскорее развязали. Затем я вынула из сундука вишневую нижнюю юбку из тафты и подрукавники, украшенные речным жемчугом и маленькими золотыми бусинками, праздничные красные чулки и подошла к зеркалу, чтобы посмотреть, как на мне будет смотреться все это вместе.

Я никогда не беспокоилась о подобных вещах – у меня на этот счет было собственное мнение, в непогрешимости которого я нисколько не сомневалась. Я никогда не нервничала и была так же далека от переживаний, как Англия – от дворца китайского императора. Я просто была собой – Эми Робсарт – и делала то, что считала правильным. Меня никогда не заботило мнение окружающих обо мне. «Ты носишь уверенность в себе, как королева – корону, Эми, девочка моя», – говаривал батюшка, радостно улыбаясь и кивая мне в знак полнейшего одобрения.

Я улыбнулась, увидев, как мама, споря с Пирто, энергично тычет пальцем ей в лицо:

– Нет-нет, Пирто, говорю же тебе, то светлое платье будет смотреться гораздо благороднее!

– Не спорю, миледи, – соглашалась служанка, но продолжала настаивать на своем, – и все же мне кажется, что этот ваш цвет слишком тусклый и красота госпожи Эми будет намного лучше сочетаться с чем-то поярче! Быть может, вот это красное…

Я рассмеялась, схватила в охапку платье, подумав про себя, что одинаково хороша во всех нарядах, как ярких, так и более нежных цветов, и закружилась вокруг них в беззаботном танце, после чего расцеловала обеих в щеки. Вот какой я была когда-то!

Увидев Роберта снова, я чуть было не упала в его объятия. Я появилась на верхней площадке лестницы, как всегда, витая в облаках и совсем не думая о том, куда иду; он же стоял внизу – уверенный, сильный, собранный, словно молодой лев на охоте. Я ахнула от неожиданности и, пропустив ступеньку, споткнулась, да так, что туфля слетела с моей ноги. Он поймал меня, не дав упасть, и, оказавшись в его объятиях, я увидела, что моя черная туфелька лежит в самом низу лестницы. Прикрыв глаза, я быстро пробормотала молитву Господу нашему. Ведь если бы не Роберт, я скатилась бы вниз, переломав себе все кости и разбив голову о ступени.

Он крепко прижал меня к груди. На этот раз на нем не было металлического нагрудника, и я чувствовала, какой он мускулистый и сильный, а он, в свою очередь, не мог не оценить моих пышных мягких грудей.

– Поймал… возлюбленная! – прошептал он мне на ухо, обжигая горячим дыханием мою кожу и касаясь губами разрумянившейся щеки. – Тебе следует быть осторожнее, Лютик, твоя нежная шейка слишком хороша, и было бы жаль, если бы ты сломала ее, упав на лестнице.