Венганза. Алый рассвет - Ани Яновска

На фоне ярких как тропические птички горожанок невысокая, тонкая Анита в своем черном платье казалась опасной и необычной, как экзотический, дурманящий черный цветок. Эффектно вскинув руку, она замерла на секунду, и кто-то бросил ей из толпы алую розу. Она ловко поймала ее, прижала к губам и теперь танцевала, то поднося цветок к лицу, то отстраняя от себя, и резкая завершенность, совершенство ее движений очаровывали зрителей.

Энрике понимал, что видит выдающийся танец. Так танцуют те, чье тело отточено годами тренировок, кто прошел посвящение в Храме Святой Сангвис, и кого в Ордене Алой Чаши сочли достойным. Древний танец с кинжалами. Только вместо кинжала у Аниты в руках роза! Так вот кого прислали ему. Муэртида Анита Моретти должно быть не ниже аннигилятора рангом!

Вот она изогнулась назад, дерзко и искушающе глянула в сторону Энрике, и он забыл все свои рассуждения и выводы. Остался только горячий шум крови в висках, ее темный взгляд и танец.

Не только взгляд исповедника был прикован к Аните. С нее не сводил глаз тот самый ранчерро, которого Анита встретила утром у храма. Он и бросил ей розу, а теперь яростно хлопал в ладоши. Рядом с ним стояла девушка, одетая в белую юбку с широким поясом и темно-красную блузку открывающую плечи, с высоким гребнем в каштановых волосах. Ранчерро что-то зашептал ей, девушка рассмеялась, толкнула его в плечо и, приподняв полы белой юбки, присоединилась к танцующим.

– Давай, Рита! – понеслись со всех сторон одобрительные и азартные возгласы. – Поединок! Поединок!

Рита постукивая каблуками замшевых сапожек с улыбкой наступала на Аниту Это был вызов на танцевальный поединок. Что ж, Анита совсем не против небольшого состязания, лишь бы соперница была достойной.

Анита шагнула ей навстречу, взмахнула юбкой, Рита ответила таким же взмахом и пошла вокруг Аниты резко перебрасывая юбку от одного бедра к другому и поводя плечами. Девушки кружили то в одну, то в другую сторону, быстро войдя в единый ритм. Черное, красное, белое, блеск глаз, наклон головы! В какой-то момент роза Аниты перешла к Рите и соперницы устроили настоящее сражение за цветок. Роза оказывалась то высоко поднятой над головой, то опущенной к самому полу, девушки изгибались и тянулись к цветку, и танцевали, танцевали!

На смуглой коже обеих проступили капельки пота, грудь вздымалась от частого дыхания, а темные глаза сверкали бешеными огнями. Обе казались завороженным, азартно вопящим зрителям живым воплощением танца и души своего народа.

Музыка загремела финальными аккордами, зрители отбивали ладони, свистели, орали и стучали по столам. Танец закончился, девушки, смеясь, присели в поклоне и повернувшись друг к другу захлопали в ладоши.

– Я Рита, – представилась одна. – Выпьем?

– А я Анита, – со смехом ответила другая. – Выпьем!

– Асконская румба! – объявил ведущий и синьориты направились к бару, чтобы взять себе текилы со льдом.

У стойки бара, где они расположились, тут же стало тесно. Раздвинув плечом желающих выразить синьоритам свое восхищение, рядом возник Диего:

– Синьорита, я так и не успел представится. Меня зовут Диего Верде. Я все-таки не упущу свой шанс угостить вас текилой.

– Синьорита пришла со мной, и я ее угощаю, – раздался голос исповедника, который тут же втиснулся между Анитой и Диего и с вызовом смотрел на соперника.

– Исповедник, – не скрывал раздражения Диего, – вы не опаздываете на вечернюю молитву?

– А вы не пропускаете вечернюю дойку, вакеро? – не сдавался Энрике.

Мужчины прожигали друг друга гневными взглядами. Девушки, подняв брови, весело переглядывались, забавляясь вызванной ими же бурей.

Диего теснил падре в сторону:

– Я намереваюсь пригласить синьориту на танец, и не вздумайте мне мешать, падре!

– Не указывайте что мне делать, синьор Верде, – хмурился Энрике. – Я первый приглашаю синьориту Моретти на танец. Окажите мне честь, Анита?

– Нет, мне!....

Они обернулись, но девушки уже кружились в танце с другими кавалерами.

Обменявшись угрожающими взглядами, Энрике и Диего вздохнули.

– Выпьем? – первым предложил падре Энрике.

– Выпьем, – угрюмо согласился Диего. – Угощайте.

Будущие каторжники лежали на полу, накрыв шляпами лица и старательно храпели. Томас Гомес, которого сослуживцы называли просто Масо, что он терпеть не мог, ненавидел ночные дежурства и недовольно морщился, когда кто-то всхрапывал особенно громко.

Он сидел за столом, листая журнал с откровенными картинками на обложке, почесывался, зевал, пару раз выходил за кофе и тайком доливал в него ром из бутылки, спрятанной в столе, поджидая с нетерпением патрульных. Пако с напарником обещали принести ему из бара буррито. Он тоже мог бы отплясывать с девчонками в баре, а приходится потеть в комиссариате.

Иногда Гомес подходил к клетке, но все было спокойно. Бандиты спали на полу, Родригес жался в сторонке. В самом начале они устроили потасовку, и Масо не вмешивался. Жизнь животных идет по своим законам, а он лишь смотритель зоопарка.

Кстати, о зоопарке. Гомес извлек из кармана брегет и задумчиво ощупывал его, размышляя что пожалуй оставит себе эту вещичку насовсем. Под стеклом короткими рывками двигалась секундная стрелка, серебряный корпус удобно лежал в ладони. Правда, небольшая вмятинка на задней крышке, но это пустяки…

Алехандро, прикрыв лицо шляпой, с тревогой следил за тем, как Масо играет брегетом. Просто так брегет не открыть, но если жандарм проявит упорство… Часы над столом дежурного показывали три минуты до полуночи. Три минуты. Масо не успеет открыть брегет, твердил себе Алехандро, привычно подавляя нетерпение. Он был собран и готов действовать как взведенный арбалет, который выстрелит ровно в нужный момент. Не раньше и не позже. От этого зависит все.

В ладонях у него грелся кусочек похожей на темный воск СТА, которую он пронес в подвороте штанов. СТА, или "смесь термическая алхимическая", еще не слишком широко применяемое в армии вещество, однако крайне полезное.

Без одной минуты двенадцать. Алехандро три раза стукнул по полу кулаком. Заключенные осторожно завозились. Секундная стрелка описывает круг, остается тридцать секунд… двадцать… пятнадцать… Десять. Из СТА Алехандро делает два шарика. Пять! Вставляет в уши позаимствованные у бабули беруши. Три! Проверяет плотность. Два. Поднимается на ноги плавным движением. Один!

Полночь.

Стук невидимого метронома заполнил помещение, отсчитывая ритм, словно удары сердца. Потом замедлился, паузы становились дольше и, наконец, наступила тяжелая неестественная тишина. Масо не успел встать из-за стола, ноги сделались ватными, непослушными, жандарм рухнул обратно на стул. Рука смахнула со стола чашку, голова покачнулась, тело обмякло, и Гомес погрузился в глубокий сон.