Оскорбленные чувства - Алиса Ганиева

Давайте не будем неучами. Озвучивать такие гигантские цифры потерь – это не просто невежество. Это криминал, дорогие мои, – вещал следователь, а опростофилившийся понятой виновато хлопал глазами, ресницы его скакали – прыг-скок. – Настоящая цифра другая, неучи вы мои, другая! Восемь с лишним миллионов! Это считая ушедших от ран и болезней, несчастные случаи, пропавших без вести, расстрелянных трибуналом, всех! И кончено, и кончено.

Он выдохся и с ходу упал на кушетку, рядом с конфискованным ноутбуком. Тот подпрыгнул легонько, будто вспугнутая собачка. Элла Сергеевна шумно сглотнула жгучую слюну. Намотала зачем-то конец платка на кулак и спросила больным, отрешенным голосом:

Скажите мне честно, кто на меня донес?

Не донес, а просигнализировал, – ответил один из троицы. – Нам давно приходили жалобы. Анонимные жалобы.

Конечно, согласно Федеральному закону пятьдесят девять «Об обращении граждан», мы анонимки в расчет не берем. Но здесь был случай исключительный. Нам дали знать, что вы не только потворствуете фальсификации истории у себя в школе, но и… – начавший было говорить следователь застыдился чего-то, запнулся. – Но и планируете убийство.

После этих его слов в гостиной повисло молчание, и только солнечный луч беспокойно шарил по окнам, нащупывая себе дорогу в дом.

6

Леночка излучает торсионные поля, и поля эти закручиваются вправо. Потому находиться рядом с Леночкой всем приятно. Со скоростью восемьсот двадцать восемь тысяч километров в час несется Леночка вокруг центра нашей галактики. Эфир созидания рождается в ней. Спирали и вихри расцветают в замочных скважинах ее зрачков. «Колобома радужки», – говорят врачи. «Кошачий глаз», – прибавляют они поэтически. Солнечный свет ослепляет Леночку, мир мутнеет у нее в глазах. Она носит темные линзы и дымчатые очки. Русые волосы ее опускаются ниже лопаток. Леночка мечтала быть рыжей, но покойный босс ее Андрей Иванович как-то сказал в подпитии: «Все рыжие – проститутки». Она поверила и перекрашиваться не стала.

Летом Леночка выходит на улицу без белья, собирая, всасывая в себя земную энергию. Шаг за шагом женские силы Земли входят в нее через нижние чакры. Свадхистана чакра открывается в районе матки, там – пламенная страсть. Анахата чакра бьется у самого сердца, там – благоговейная любовь. Чакра Вишудха пульсирует в Леночкином горле, в ней – вдохновенный восторг.

Однажды она была с мужчиной, но коротко, мимолетно – не удержала. Ей требуется навык. Каждый день Леночка выполняет наказы местных мастеров, наезжающих гастролеров. Они учат ее развитию. «Отпускайте свой запрос во Вселенную, и Вселенная вам ответит», – записывает она в планшетик, стараясь не упустить ни слова. Как много женщин-одиночек в полурасстегнутых блузках, с губами, полными меда и легкого дыхания, толкается в залах для тренингов! Жадно ловят они советы паясничающих тренеров по ловле мужчин. Юбки слушательниц коротки и дерзки, выше колен взбираются по ногам их облегающие сапоги-чулки стрейч.

«Упражнения для интимных мышц, по пять минут утром и вечером», – записывает Леночка. «Письма своей внутренней богине, ежедневно». «Влюблять, причиняя боль. Трогать волосы, демонстрировать мужчине голую шею. Сделать два комплимента в первые пять минут. Определиться, кто он: визуал, кинестетик или аудиал. После каждого подарка фиксировать прибыль…» – конспектируют ее спорые пальцы. Бесконечны таинственные советы, высоки ставки, страшны домашние задания. «Я дура», – объявляет Лена незнакомым мужчинам на улице. В этот момент по заданию тренера она думает о своих сосках. Она раскрепощается. Меняется ее биохимия. Мужчины глядят на нее, улыбаясь, как на сумасшедшую, но глаза их мокры и плечи расслаблены. Концы грубоватых ботинок повернуты в ее сторону, большие пальцы рук заткнуты за ремень – все признаки невербального интереса. Леночка ставит в планшете плюсики, у нее получается. Личность ее растет.

Поздно вечером, после работы, Леночка бежит в съемную душную комнатку на седьмом этаже какого-то полумертвого НИИ и там, натянув спортивки и платок с бубенчиками, разучивает танец живота. Колени ее ударяют по воздуху в египетском ключе, тощие ягодицы заходятся в тряске, плечи идут волной, а бедра – восьмеркой.

Стопа полная! – кричит танцовщица-педагог с соблазнительным жирком на пляшущем, текучем животике. – Колени мягкие! Я сказала, мягкие колени! Работают только бедра. И раз, пошла скруточка, пошла, пошла, вперед, назад, вперед, назад! Держим вертикальную ось!

И бедра Леночки послушно ходят вперед и назад, и ноги становятся на полупальцы, и мелкая грудь невидимо подпрыгивает в спортивных чашечках.

Но после смерти Андрея Ивановича все оборвалось. Она уже не улыбалась в коридорах министерства встречным мужчинам, оттачивая правильную демонстрацию зубов. Показывать только верхний ряд, ни в коем случае не нижний. Верхний ряд зубов – молодость, нижний – старость. Она плакала. Мало того, она громко похныкивала, сидя на своем рабочем месте у Лямзина в приемной. Поначалу Леночка пыталась сдержаться, но органайзеры и гаджеты подсказывали злорадно, хохочуще: «14:00! АИ – совещание у губернатора». И в конце концов непрошено хлынули слезы. Совещания не будет, АИ мертв.

Толя, коллега ее по министерству, худой и длинноногий, как саранча, заглянул внутрь и не смог сдержать ухмылки.

Потеряла хозяина, – произнес он глумливо. – Лен, ну не убивайся так!

Но Лена убивалась. Из горла ее выходил стрекочущий хрип, как будто там сцепились остриями ржавые зубчики. Весь месяц в ее мессенджерах, приложениях, электронных календарях расписан, разлинован запланированными делами покойного министра. Заседания рабочих групп, вопросы повышения производительности труда, сход аграриев, визит на подконтрольные фермы, подготовка доклада о пресечении роста инфляции… И пометки другого сорта – заказать ресторан в новенькой бизнес-башне, столик на двоих, конечно же, собирался обедать с Мариной Семеновой. Букет цветов на адрес эстетической клиники «Василиск» – ей же. Обычный ритуал. Обязательно красные хризантемы, знак знойной любви. Все это теперь рассыпалось, обращая существование Леночки в пыль и ничтожность.

Министерство колыхалось суматохой. Заместительницу Андрея Ивановича Наталью Петровну назначили исполняющей обязанности. Она сразу же выросла в размере, выдвинулась вперед ее командорская грудь. Кабинет министра, очищенный от вещей покойника, от забытых на макушке стола наручных часов до фотокарточки сына в сосновой рамочке, раздвинул перед Натальей Петровной суровые чресла, разлегся раздетым на операцию пациентом. Скоро усыпят его и разрежут вдоль и поперек, вынут все ненужное, перетянут ткани и узелки, соединят сосуды, запустят организм по-новому, по-правильному и зашьют живые края раны викриловыми нитками.

По коридорам плыла зараза слухов. Как розовый герпес, скакала она от тела к телу, от губ к ушам. Уж больно радостна Наталья Петровна! Уж слишком бойко велела она отвинтить с дверей кабинета полированную табличку с фамилией былого хозяина. Уже заказана новая, желтая, зеркальная, в которой блещет имя Натальи Петровны и размазанно отражаются лица приходящих. «Она под него копала», – шепчет Леночке Толя, и Леночка недоверчиво вглядывается в проплывающий далеко в коридоре безразмерный заместительшин бюст.