Anam Ċara. Кельтская мудрость - Джон О'Донохью

фей». Местные жители никогда их не застраивают и никак не посягают на эту запретную территорию.

Дети Лира

Одна из удивительных особенностей кельтского сознания – представление о перемене обличия. Это возможно только при условии, что физическое одухотворено и чувственно. Сущность или душа вещи не ограничена каким-то определенным или сиюминутным ее обликом. Душе свойственны текучесть и подвижность, которые невозможно заключить в рамки какой-либо фиксированной формы. А потому в кельтской традиции душа и материя, время и вечность поразительным образом перетекают друг в друга. Этому ритму подчиняется и человеческое тело. Человеческое тело – зеркало и воплощение мира души. Одна из ярких иллюстраций такой связи – красивая кельтская легенда о детях Лира.

В ирландской мифологии важное место занимают Туата Де Даннан (Племена богини Дану), жившие под землей; этот миф наполняет мистическим присутствием весь ирландский ландшафт. Лир был вождем Туата Де Даннан. Он поссорился с королем этих земель. Чтобы уладить ссору, король, у которого было три дочери, предложил Лиру в жены одну из них. Лир женился на дочери короля, и у них родились двое детей. Вскоре родились еще двое, но потом жена Лира умерла. Тогда Лир снова пришел к королю, и тот отдал ему в жены среднюю дочь. Она заботилась о Лире и его детях, но, заметив, что Лир уделяет им больше внимания, начала ревновать. Она поняла, что даже ее собственный отец, король, очень привязан к детям Лира. С годами ревность всё больше разгоралась в ее сердце, пока однажды она не усадила детей в свою повозку и не превратила их в четырех лебедей, взмахом волшебной палочки наложив на них заклятие друидов. Девять столетий они должны были скитаться по морю близ Ирландии. В обличии лебедей они сохранили человеческий ум и чувства. Когда в Ирландию пришло христианство, они снова превратились в людей, но оказались уже дряхлыми стариками. Образ их скитаний в дикой местности в обличии птиц, наделенных человеческим сознанием, поразительно точен. Это специфически кельтский сюжет, в котором прослеживается связь человека с миром природы и миром животных. Когда дети Лира были лебедями, их песни исцеляли и утешали людей. Из-за того, что мир животных так беззащитен перед человеком, эта повесть звучит еще более пронзительно.

Животные древнее нас. Они жили на земле уже не одно тысячелетие, когда появился человек. Животные – наши древние братья и сестры. Они живут в непрерывном потоке дней, в безмятежном единстве с природой. Они обитают под открытым небом, в морях, в горах, под землей. Им дано знание природы. Созерцательное молчание и нездешнесть пейзажа отражаются в стремлении животных к тишине и уединению. Животные ничего не знают о Фрейде, Иисусе, Будде, Уолл-стрит, Пентагоне или Ватикане. Они вне политики и смыслов, которые вкладывает в нее человек. Однако они каким-то образом уже в вечности. Кельты это сознавали. Они не унижали величие, красоту и мудрость животного мира никакими ложными иерархиями, свойственными самодовольному человечеству. В основе мышления кельтов лежало представление о том, что люди получили этот таинственный мир в наследство. В шуточной форме такая мысль выражена в стихотворении «Монах и его кот», написанном в IX веке:

С белым Пангуром моим

вместе в келье мы сидим;

не докучно нам вдвоем:

всяк при деле при своем.

Я прилежен к чтению,

книжному учению;

Пангур иначе учен,

он мышами увлечен.

Слаще в мире нет утех:

без печали, без помех

упражняться не спеша

в том, к чему лежит душа.

Всяк из нас в одном горазд:

зорок он – и я глазаст;

мудрено и мышь поймать,

мудрено и мысль понять.

Видит он, сощуря глаз,

под стеной мышиный лаз;

взгляд мой видит в глубь строки:

бездны знаний глубоки.

Весел он, когда в прыжке

мышь настигнет в уголке;

весел я, как в сеть свою

суть премудру уловлю.

Можно днями напролет

жить без распрей и забот,

коли есть полезное

ремесло любезное.

Кот привык – и я привык

враждовать с врагами книг;

всяк из нас своим путем:

он – охотой, я – письмом[25].

В сознании кельтов весь мир пронизан скрытой, но деятельной духовной энергией. Эта связь проявляется и в том, какой силой кельты наделяли язык. Язык способен и сам порождать события, и предугадывать то, чему еще только предстоит произойти. Песнопения и заклинания способны изменить злую судьбу и открыть дорогу чему-то новому и благому. В мировосприятии кельтов, особенно в том, что касается чувств, границы между душой и телом не было. Между ними существовала естественная связь. Душа и тело считались сестрами. Их не разделяли, называя одно добрым, а другое – дурным, как позже сделала христианская мораль, нанесшая такой ущерб этой прекрасной всеобъемлющей целостности. Сознание кельтов пронизывала единая, поэтическая чувственная духовность.

Свет – источник жизни. Солнце приносит с собой свет и краски. Благодаря ему растут травы, злаки, листья и цветы. Солнце любовно прикасается к изгибам земли и пробуждает ее безудержную чувственность. В приведенном ниже кельтском стихотворении солнце воспето как око и лик Бога. В нем поэтически выражена свойственная кельтам чувственная полнота восприятия жизни.

Око великого Бога,

Око бога славы,

Око царя воинств,

Око царя всех живущих.

Ты изливаешь на нас

Свет день за днем, год за годом,

Ты изливаешь на нас

Щедрый и ласковый свет.

Слава тебе,

О преславное солнце.

Слава тебе, о солнце,

Лик Бога жизни.

Духовность преображения

Духовность – это искусство преображения. Мы не должны насильно менять себя, загоняя жизнь в готовый шаблон, выстраивая ее в соответствии с каким-то сценарием или планом. Вместо этого нам следует научиться внимательно вслушиваться во внутренний ритм течения наших дней. Такое вслушивание поможет нам по-новому осознать и свое, человеческое, и божественное присутствие. Один из поразительных примеров такого преображения знаком всем родителям. Мы внимательно наблюдаем за своими детьми, но однажды они удивляют нас: мы по-прежнему знаем их, но уже недостаточно. Нам приходится заново вглядываться в них.

Осознанность гораздо продуктивнее