Охота на ясновидца - Анатолий Королев

Но все это узналось после.

Итак, я поднялась к парадной двери. Почему именно к ней? Потому что нападение нужно было выстроить в согласии с линией судьбы — если использовать сумочку, как подсказку, то ты, Лиза, должна входить с парадного входа, ведь ты всегда открывала свою сумочку с лицевой стороны, там где расположен вход в сумку в виде застежки-замка… я поднялась к парадной двери по широкому пандусу и постучала легонько в литую высоченную дверь из мореного дуба: тук, тук, тук. ЭТО Я, КРАСНАЯ ШАПОЧКА.

Я была спокойна до ужаса.

Два охранника в этот момент спустились в подвал, чтобы запустить систему аварийного освещения, один находился на пульте наружного наблюдения рядом с мадам мачехой — в полной темноте — перед ослепшими экранами. В гостиной собрались члены семьи и несколько гостей, узнавших о нападении Герсы. Вся эта шайка была в курсе происходящих событий, кроме, пожалуй, одной Лиззи. Вместе с ними — несколько напуганных слуг, которым передалась тревога хозяйки. Тут же находился еще один из телохранителей. А трое охранников стерегли нижний этаж — они прекрасно увидели сквозь окна, как я поднялась к центральному входу и, пройдя вдоль матовых стен стеклянного холла, остановилась у двери. Видели, но были обмануты тем, как спокойно я шла без оружия в руках, совершенно открыто, даже без перочинного ножика — праща из парчевой чалмы на левом плече не считается — и тем, как я принялась вежливо постукивать в дверь костяшкой пальца. Казалось, что незнакомка в тунике — всего лишь странный ночной г.ость, одна из подружек дочери хозяйки дома. Не верилось, что это она справилась час назад с тюремщиком. Она просто заблудилась, накурилась травки и бродит в окрестностях… прошло несколько минут, потраченных на звонок по телефону внутренней связи: «Видим девушку у входной двери, она без оружия, стучит в дверь, потому что не работает звонок, что делать?» — «Убить, идиоты! Она очень опасна!»

Но у охраны были свои резоны — оружие применялось только в ответ на открытое вооруженное нападение. Стрелять в наркоманку с костяным ножичком для резки бумаги, втиснутым за шнуровку сандалии? Увольте…

Сжимая в правой руке пистолет, первый из них осторожно открыл левой рукой замок и отодвинул засов, собираясь просто.вырубить меня ударом рукоятки в голову.

Они не приняли всерьез амазонку.

И это их погубило.

В тот самый момент, когда дверь распахнулась от резкого пинка, охрана в подвале включила аварийное освещение, и дом разом озарил раскат электричества. Это было так неожиданно, что верзила, напавший на меня — в расчете,на полную темноту — оказался весь на виду и получил страшный удар ногой в нижнюю челюсть. Результат всегда один — лязгнувшие зубы перекусили кончик языка, красным плевком мясо вылетело из губ, рот заполнился кровью, в глазах потемнело. Детина стал падать затылком на спину и упал, откинув руку в сторону. Пистолет из ладони он, конечно, не выпустил — и только тогда, когда я со всей силой, двумя ногами вместе, прыгнула на кулак с пушкой, чтобы размозжить костяшки руки о мраморный пол, а пальцы — о сталь рукояти, упавший выпустил оружие.

Все это произошло с такой быстротой, что двое громил, стоявших в глубине парадного холла, просто не успели опомниться и прийти на помощь.

Но зато не осталось сомнений — я подняла оружие с пола! — и они сделали несколько выстрелов, но… но уже в полной темноте. Потому что, вспыхнув на один миг — в нужный момент и в нужном месте — электричество опять отключилось. Барахлил рубильник в подвале — и дом погрузился в темень, погас.

Но погас не для меня.

Я хорошо видела в темноте фигуры врагов — один стреляет из-за круглой бронзовой вешалки, другой перебегает к лестнице, ведущей на второй этаж. Это шикарная парадная лестница из белого мрамора, с ковровой дорожкой, прижатой к ступеням латунными спицами. Плавно изгибаясь, она уходит вверх к широкому балкончику, где на парапете торжественно стоят несколько бронзовых статуй. Я выбираю фигуру стилизованного кентавра, задравшего над курчавой головой массивное копье, выбираю памятью, я еще не знаю как с ним поступить…

При этом я беспрерывно перемещаюсь, пританцовываю и верчусь юлой, чтобы не стать добычей глупых маленьких тварей из свинца, летящих из горячих стволов под стуки отстрелянных гильз. Оба идиота выпустили уже по полной обойме, принимая за меня напольную вазу из сплошного черного кварцита, на бедро которой я накинула ленту золотой парчи. Парча хорошо видна в полутьме холла. Охранникам кажется, что это я — сучка — притаилась на самом виду, глупо присев у края гардины. Дуреху отлично видно, она как на ладони, только почему она не валится — трупом! — после семи прицельных выстрелов в грудь? Одному из верзил кажется в ужасе, что он палит холостыми патронами.

От хлопков глушителей, от запаха пороховой гари, от редких шлепков дождя, который слышен через открытую дверь, от приступов свежего соленого ветерка — парадный холл особняка стал похож на разбитый аквариум, из которого хлещет призрак воды.

Тем временем я бросаю пистолет — жестом дискобола — в бронзовое тело кентавра, который сверкает вверху на балконном парапете словно само возмездие, что в ярости вскинуло над головой копье мести! Казалось бы, что может сделать кусок металла с массивной глыбой бронзы, насаженной на полуметровый штырь и ввинченный в камень! Но кара собирает свою жатву: пистолет, вращаясь вдоль оси, летит к цели возмездия, угодив точно в основание статуи, оружие ударом пушечного ядра, раскалывает парапет, обнажая в каменном крошеве железный штырь, бронзовая масса теряет опору, и кентавр падает вниз головой, копытом, тяжестью тела, острием копья на… сначала он летит мимо охранника, который стрелял из-за бронзовой вешалки. Напуганный шумом падения, не видя в полумраке откуда грозит гибель, деттта метнулся в сторону, попав прямо под падающую бронзу.

В этот момент в подвале рубильник встает на место, и в доме загорается свет, и хрустальная люстра под потолком парадного холла заливает страшную картину ослепительной ясностью: …сначала копыта статуи настигают спину бегущего человека — удар сзади, от которого хрустят кости — а затем в шею несчастного глубоко, навылет, входит копье.

Единственный уцелевший — третий телохранитель — с содроганием видит — это для него, для него вспыхнул свет! — каким непостижимым образом повержен его коллега. Кентавр пригвоздил намертво человека к полу, и поток крови, петляя, легко бежит по льдистому мрамору широким алым зигзагом. При этом штырь пронзил икру левой ноги. Но мало этого. Падая, тяжкая масса с такой силой оттолкнула бронзовую вешалку для шляп и зонтов, что она упала в противоположную сторону и двумя рожками прижала к полу голову, сбитого ударом ноги прежде всех прочих, верзилы с откушенным языком. Он как раз пытался подняться с колен и, опираясь на руки, начал уже привставать с кровавого ложа. Уцар вешалки так силен, что от пинка по затылку он теряет сознание.

Только тут до уцелевшего дошла вся невероятность случившегося: за считанные секунды несколько роковых, сумасшедших, невероятных случайностей, одна за другой, цепляя причину и следствие, попадая зубцами шестеренок в зубцы, шаг за шагом, вывели из строя двух мощных, опытных и яростных в бою бойцов.