Ленин - Роберт Пейн

Итак, ключом к загадке убийства Мирбаха могут служить слова Блюмкина: «Мы хотели оскорбить Германию». Уж Ленин-то знал, как оглушительно воздействует точно рассчитанное оскорбление на намеченную жертву: он уничтожил немало противников массированным огнем своих оскорблений. Результатом убийства Мирбаха стало то, что Германия сделалась на удивление сговорчивой с большевиками, и через несколько недель в Москву прибыл новый посол.

По прошествии не которого времени в российском посольстве в Берлине состоялась беседа между Леонидом Красиным и Георгием Соломоном, тогда первым секретарем посольства. Оба они были потрясены произошедшим недавно событием. Красин давно знал Ленина и объяснял убийство Мирбаха тем, что Ленину понадобился повод расправиться с левыми эсерами. Из его слов вытекало, что в среде революционеров были свои, «внутренние заложники», которых при удобном случае можно было «сдать», списав на них долги. «Я знал Ленина хорошо, — сказал Красин, — но никогда прежде не замечал в нем такого злого цинизма. Он рассказывал мне о том безжалостном решении, принятом правительством, и как оно было осуществлено: в тюрьме отобрали несколько десятков контрреволюционеров и расстреляли как сообщников в убийстве Мирбаха, „…чтобы немцы были довольны, — прибавил Ленин с улыбкой. — Таким образом, — продолжил Ленин, — мы ублажим наших социалистических товарищей и одновременно докажем свою невиновность, не нанеся никакого вреда нашему народу“».

Такое объяснение этой истории предложил Красин, но это была не единственная версия преступления. Слишком много нитей было завязано в самом сюжете — целый клубок противоречий и политических интриг. Но ясно одно: убийство Мирбаха было задумано с определенной целью — разрешить целый ряд сложных и противоречивых задач, и цель эта была достигнута.

А через десять дней было совершено еще одно убийство. На сей раз его жертвой стала фигура, куда более значительная, чем граф Мирбах, — был убит Николай II, царь всея Руси.

Решение о его физическом уничтожении принимал Ленин вместе со Свердловым, вероятно, без всякого согласования с другими членами ЦК. И снова та же цель — «оскорбить» и тем самым нанести врагу непоправимый психологический удар. Император, императрица, великие княжны — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, юный цесаревич Алексей, его личный врач, горничная царицы, камердинер царя и повар содержались под строгим арестом в доме Ипатьева в Екатеринбурге. В ночь на 17 июля «все вышеназванные» были расстреляны, забиты прикладами и проколоты штыками. Не пощадили даже прислугу и врача. Несколько дней спустя в Екатеринбург вошли белогвардейцы и чехословаки. Поначалу о судьбе царской семьи ничего не было известно. Но постепенно выявлялись новые и новые улики преступления, и, наконец, их собралось достаточно, чтобы картина произошедшего была восстановлена до мельчайших деталей. На дне глубокой заброшенной шахты близ деревни Коптяки, в двадцати с лишним километрах от Екатеринбурга, были обнаружены останки несчастных жертв кровавого злодеяния. Среди документов, брошенных бежавшими большевиками, нашлась и зашифрованная телеграмма, подписанная Белобородовым, председателем Уральского областного исполкома. Она гласила: «Передайте Свердлову, что все семейство постигла та же участь, что и главу. Официально семья погибнет при эвакуации. Белобородов».

Царская семья перешла к большевикам «по наследству» от Временного правительства. Арестованный сразу после Февральской революции, император смирился со своей участью, словно уже давно ожидал подобной развязки. Он даже с каким-то облегчением воспринял перемену — теперь ему не надо было править народом, с которым ему всегда так было трудно. Тихий, безобидный, задумчивый, богобоязненный, совершенно неспособный ни на гнев, ни на проявление твердой воли — таков был царь. Создается впечатление, что он с той же покорностью, с какой взошел на царство, отдался в руки своим гонителям и палачам. За миг до смерти его последним жестом было заслонить собою сына, но он тут же был сражен выстрелом в лицо, в упор. Царицу, великих княжен Ольгу, Татьяну и Марию, доктора, камердинера и повара изрешетили пулями, и они скончались сразу. По каким-то причинам с великой княжной Анастасией и горничной императрицы Анной Демидовой расправились иначе — обе они были заколоты штыками и забиты прикладами ружей. Инструкция была — истребить, а уж каким способом, предоставлялось решать исполнителям.

В своих дневниках Троцкий передает разговор со Свердловым, который произошел после захвата Екатеринбурга белогвардейцами. Он спросил Свердлова, что сталось с царем, и тот сообщил ему, что царь убит вместе со всем семейством.

«— Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.

— Все! — ответил Свердлов. — А что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

— А кто решал? — спросил я.

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять белым их живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях».

Троцкий был осторожен и не выдал своего внутреннего смятения, но главный вопрос все-таки задал: «Кто решал?» Больше он вопросов не задавал. Он выразил согласие с принятым решением, хотя до того с нетерпением ждал, когда царь будет доставлен в Москву, чтобы можно было предать его открытому пролетарскому суду. Ленин более реально смотрел на дело: он сомневался в эффективности показательного процесса. Окончательное решение было за ним. И вот что пишет Крупская в своих мемуарах: «Чехословаки стали подходить к Екатеринбургу, где сидел в заключении Николай II. 16 июля он и его семья были нами расстреляны, чехословакам не удалось спасти его, они взяли Екатеринбург лишь 23 июля». Для нее тут все было просто, наверняка и для Ленина тоже.

В действительности все было совсем не так уж просто. Проблемы были, и серьезные. Пройдет много лет, и Троцкий в своих дневниках, выражая мнение большевистских вождей, даст объяснение мотивов расправы над царем, которых было два, и совершенно обособленных. Он писал: «Казнь царской семьи была нужна не только для того, чтобы запугать, ужаснуть и лишить воли противника, но и для того, чтобы вызвать потрясение в собственных рядах, показать им, что назад дороги нет, что впереди либо полная победа, либо полное поражение. В интеллигентских партийных кругах многие не ждали от этого ничего хорошего и качали головами. Но рабочие и солдатские массы не знали ни минуты сомнений. Любое другое решение для них было бы непонятно и неприемлемо. Это Ленин хорошо понимал. Способность думать и чувствовать вместе с массами была свойственна ему в высшей степени, особенно во время поворотных пунктов истории».

Если придерживаться этой точки зрения, то уничтожение царя явилось по сути дела террористическим актом, целью которого было посеять панический страх в сердцах врагов, но также, и возможно, для Ленина это было гораздо важнее — посеять страх в рядах людей, сражавшихся на стороне большевиков. Этим актом он рассчитывал внушить им, что назад пути нет, что теперь они стали соучастниками преступления, и если им не удастся истребить белых, их ждет погибель, смерть. Снова, как в случае с Мирбахом, мы видим хитросплетение интересов и мотивировок, ставших в итоге поводом для убийства. Только план этот не сработал. По свидетельству современников и очевидцев событий, смерть царя не произвела на массы никакого впечатления. Да и большевистские приспешники не прибавили рвения в борьбе с белыми из-за того, что был казнен царь. Для них всех монарх, совсем недавно еще правящий Россией, успел отойти в область преданий.