Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— Мразь!

Он и сам не знал, кого сейчас бранит: себя или все же Мо Жаня.

Глаза Чу Ваньнина наполнились слезами, в которых были пробудившаяся чувственность и желание, ненависть и досада, растерянность и неверие.

Совершенно незаметно пролетело больше половины месяца с тех пор, как они прибыли в деревню Юйлян, и почти весь урожай был убран с полей.

С того дня памятного омовения спины Чу Ваньнин избегал Мо Жаня, словно он был какой-то ядовитой гадиной. Возможно, со стороны эта перемена в его отношении не была такой уж заметной, но сам он ощущал ее очень остро и мучился от этого еще сильнее.

Долгие годы Чу Ваньнин жил в одиночестве с чистым сердцем, нетронутым порочными желаниями, поэтому был уверен, что без труда сможет снова встать на путь праведности. Не зря же он всегда презирал пары, практикующие двойное совершенствование? Для старейшины Юйхэна подобные отношения были совершенно недопустимы, он никогда не завидовал им, искренне считая подобный путь духовного развития отвратительным и достойным презрения.

Этот человек никогда в жизни не видел порнографических рисунков просто потому что не хотел, и это не было притворством. Чу Ваньнин не отрицал такие понятия как «любовь» и «поцелуй» в отношениях близких людей, если за ними не было никаких пошлых подтекстов, но если речь заходила о чем-то, что выходило за рамки благопристойности, допустим, о «взаимном утешении[142.3]» или «вторжении», он сразу же бледнел до синевы и впадал в паническое отрицание.

Это можно сравнить с ситуацией, когда еду в тарелке убежденного вегетарианца тайно полили топленым свиным салом. Скорее всего этот человек почувствовал лишь запах и смог бы это съесть. Но если бы перед ним поставили чуть подрумяненный на гриле стейк с кровью, вероятно, он мог бы умереть от отвращения.

В тот день, когда, потеряв голову от желания, Чу Ваньнин довел себя до пика и излился, разум сразу вернулся к нему. Хватая ртом воздух, он долго смотрел на липкую белесую слизь на своих руках и чувствовал себя так, словно ему на голову вылили ведро ледяной воды.

Бледное лицо Чу Ваньнина позеленело.

Что он творит? Вопреки всему, этот щенок, проживший на свете чуть больше двадцати лет, смог лишить его рассудка и возбудить так, что для погашения захлестнувшей его похоти ему пришлось заняться самоудовлетворением.

Чу Ваньнин прямо-таки покрылся гусиной кожей от одной мысли о том, что истинная причина, по которой он отступил на три шага, когда снова столкнулся с Мо Жанем, была в том, что он боялся, что под влиянием напасти, скрытой в его собственном сердце, мог сделать что-то, о чем потом будет сожалеть.

Он отступил, и Мо Жань тоже отступил.

Мо Жань в свою очередь оказался во власти запоздалого страха, когда обнаружил, что его жажда Чу Ваньнина, похоже, намного сильнее, чем он мог предположить. Возведенная им прежде плотина оказалась не в состоянии справиться с бурным потоком чувств и в любой момент могла рухнуть под напором вышедших из берегов желаний.

Он хорошо знал, что было ошибкой полагаться на то, что его человеческая природа может полностью подавить звериную натуру. Поэтому, страшась снова навредить Чу Ваньнину, он также интуитивно старался избегать его общества.

Хотя эти двое отдалились друг от друга, со стороны создавалось обманчивое впечатление, что ученик стал более почтителен к своему учителю, а учитель более доброжелателен к своему ученику.

Эти дни они прожили в мире и согласии.

Однажды охотники подстрелили в горах упитанного водяного оленя. По такому случаю деревенские жители решили устроить ночные посиделки у костра на сушильном поле.

Каждая семья принесла с собой немного еды, выпечку и вяленое мясо, а деревенский староста открыл два больших глиняных кувшина гаоляновой водки. В приподнятом настроении селяне расселись вокруг костра, чтобы насладиться ароматом жареного мяса, едой, выпивкой и праздной беседой. Чу Ваньнин и Мо Жань не стали садиться вместе. Разделенные огнем костра, они украдкой поглядывали друг на друга сквозь бушующее пламя.

Но иногда эти «незаметные» взгляды пересекались на полпути, и тогда каждый делал вид, что это была случайность. Пойманный на подглядывании равнодушно опускал глаза, кожей чувствуя, как к его щеке тут же прилип взгляд того, на кого он сам тайком пытался поглазеть.

Ярко полыхало рыжее пламя, потрескивали дрова.

Люди вокруг смеялись и болтали, шумная деревенская пирушка была в самом разгаре, но эти двое ничего не слышали и не видели. Все, что осталось в их мире: луна на небесах и два человеческих сердца, выхваченные из тьмы ее серебристым сиянием.

Принесенная старостой водка быстро закончилась, но все чувствовали, что ее не хватило, и хотели продолжения веселья.

Очень кстати Мо Жань вспомнил, что у него в доме остался целый кувшин «Белых цветов груши». Оповестив об этом обрадованных селян, он поднялся со своего места и отправился за вином.

На полпути он понял, что кто-то идет за ним следом и, повернувшись всем телом, спросил:

— Кто здесь?

Звук шагов позади сразу стих, а затем в поле его зрения появилась пара ярко-зеленых туфель, украшенных вышитыми желтыми цветами.

Несколько опешивший Мо Жань спросил:

— Барышня Лин-эр? Это ты?

Линь-эр выпила совсем немного, но и этого хватило, чтобы ее нефритово-белые щечки раскраснелись, а сочные губы чуть припухли. Девушка стояла в серебристом свете луны, глядя на него влюбленным взглядом. Следуя за участившимся дыханием, полная грудь быстро поднималась и опускалась. Сделав глубокий вдох, она, наконец, обратилась к нему:

— Бессмертный господин Мо, подождите немного. Я хочу вам что-то сказать.

Автору есть что сказать:

Начало положено! Помогите вашей старшей сестричке подарить героям мозги! Пожертвуйте чего-нибудь на осчастливливание собаки и кота! И уже в следующей главе мозги псины наконец-то встанут на место, и он разберется в своих чувствах! (на самом деле я не такой уж и тугодум - -) Ха-ха-ха-ха! С Новым Годом!

Маленький спектакль «Разные интерпретации конца главы»

1. Если бы Лин-эр говорила за всех читателей...

Лин-эр: — Бессмертный господин Мо, подождите немного. Я хочу вам что-то сказать.

Мо Жань: — Говори.

Лин-эр: — Позвольте спросить вас, когда вы уже тронетесь[142.4]?

Мо Жань: — ...

2. Если бы Лин-эр была «черным экскурсоводом»...

Лин-эр: — Бессмертный господин Мо, подождите немного. Я хочу вам что-то сказать.

Мо Жань: — Говори.

Ли-эр: — Жареная оленина по-сельски, домашнее вино, итого 889 юаней. Бессмертный господин, будете платить картой или наличными?

Мо Жань: — Но