Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

Странное чувство овладевало им, когда он думал о своем супружеском предательстве: с одной стороны, он убеждал себя в том, что его поступок не есть измена, ибо его брак оказался фальшью. С другой, – он не мог себя представить с женщиной, которая является ему никем. И Адриано с недоумением заметил, что он не просто отвык от случайных связей, – страсть с безразличной ему дамой вызывала даже внутреннее отвращение, тут же подавляемое упрямой яростью. Путать свою голову пустым и разборами между разумом и чувствами ему не хотелось, поскольк у он слышал лишь свое тело, нуждающееся в укрощении навязчивой похоти.

Виолетта, броская и довольно известная в своем деле куртизанка, изящно спускалась по ступеням со второго этажа, с улыбкой оглядывая затосковавшего небритого Адриано. Ее гордая осанка и некогда прекрасные черты лица, которых уже коснулась увядающая зрелость, все еще таили в себе сексуальный магнетизм. Он постарался улыбнуться как можно свободней… стараясь не выдавать своего душевного состояния.

– Давно же вы не посещали нас, сенатор Фоскарини, – произнесла с улыбкой Виолетта, проходя мимо Адриано, дразня его желание покачиванием впечатляющей груди.

– Не приходилось как-то являться, – сухо ответил он.

– А как же любимая жена? – с нескрываемым ехидством спросила куртизанка, кокетливо глядя на сенатора.

– Я обязан отчитываться? – Адриано с недовольством приподнял брови и пронзил куртизанку испепеляющим взглядом.

– Ну что вы, достопочтеннейший синьор Фоскарини… Пустая болтовня лишь отвлечет от дела, – довольно властно Виолетта прильнула к нему, соблазнительно проводя пальчиками по мужественной груди сенатора.

– Вот именно, – резко подтвердил Адриано, пронзив собеседницу исступленным взглядом, словно огненной стрелой. – Мне некогда пронзать воздух пустыми фразами… Мне нужна женщина!

Его многозначительная последняя фраза и прерывистое дыхание, свидетельствовавшие о страстном нетерпении, слегка рассмешили Виолетту, но она сумела сдержать порывы смеха в себе.

– О! Вас переполняет вожделение, сенатор! Кого же мне бросить к вашим ногам? Опытную, свободную в действиях куртизанку или, может быть, еще застенчивую, но чувственную девчушку, едва тронутую и несмелую?

Адриано тяжело задышал и задумчиво посмотрел на нее.

– А имеется и такая?

– Имеется, мой дорогой, – пропела она звучавшим соблазном голосом, проведя рукой по его вьющимся волосам. – Она тебе непременно понравится.

– Хорошо, – согласился Адриано, хотя сам и не понимал, зачем ему невинность, когда он готов наброситься на женщину, словно тигр на свою добычу.

– Я тебя проведу, – произнесла Виолетта, скрывая в себе разочарование прямым отказом сенатора от своих личных услуг.

Она шла впереди Фоскарини, и под движениями ее бедер широкие юбки соблазнительно покачивались из стороны в сторону. Ей казалось, что его взгляд пронизывает ее насквозь, хотя на самом деле он безразлично пялился ей в спину и следовал за ней, словно завороженный.

– Я предложила тебя своему давнему знакомому, Аделаида, – промолвила Виолетта, подходя к уже подготовленной брюнетке с наивным блеском в волнующихся карих глазах. – Это очень галантный, но весьма страстный мужчина. Он предпочитает, когда девушка не кривит душой, а отдается ему пол ностью – и сердцем, и телом. Помни о том, чему я тебя учила все это время и стань для него чувственным огнем, пожирающим его неустанную плоть. Тогда ты приобретешь весьма выгодного постоянного клиента.

Она провела приодетую брюнетку к двери, за которой уже ждал Адриано.

– И мой тебе совет: невзирая на его несравнимое обаяние, не смей проникаться чувствами! Иначе ты станешь его рабой, словно прирученная собака у ног хозяина, – с этими словами Вио летта распахнула перед девушкой дверь.

Облаченная в фиолетовое платье, кричаще обнажавшее грудь, молоденькая куртизанка несмело вошла в шикарно убранные покои для постельных игр. Широкоплечий, смуглый мужчина стоял к ней боком у столика, отчего-то создавая вид, что ему безразлична вошедшая девушка.

Какое-то время он избегал прямого взора на женщину, с которой ему предстояла близость. А, развернувшись к ней лицом, в полумраке ему не довелось рассмотреть ее черт, спрятанных за упавшими на лицо волосами. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь бордовые шторы, освещал контуры стройного стана куртизанки. Он не стал более подробно разглядывать ее, а лишь протянул руку со вторым бокалом вина, и она послушно его взяла. Вот чего ему так давно не хватало – женской покорности, властью над которой ему сегодня предстоит насладиться наряду с робкой невинностью.

– Присядь, – промолвил монотонно Адриано, и когда она шелохнулась, чтобы покориться его воле, что-то знакомое мелькнуло в чертах ее лица.

Его сердце дрогнуло, когда он взял за подбородок девушку и, приподняв его, откинул ее темные локоны в разные стороны. Дабы удостовериться в своих подозрениях, он обернул ее к тусклому свету. Осознание пришло незамедлительно, и сенатор тут же странно отпрянул назад, едва сдерживаясь, чтобы не издать пронзительный крик, вырывающийся из мужественной груди.

– Беатриса?! – воскликнул изумленно он, не веря своим глазам.

Услышав свое подлинное имя и до боли знакомый голос, Беатриса подняла глаза и только сейчас рассмотрела своего клиента.

– Адриано, – выдохнула она, со страхом попятившись назад.

Может ли случиться что-либо ужаснее, чем эта немыслимая и позорная ситуация, опорочившая ее так, что Беатриса ощутила себя раздетой с головы до пят! Она посмотрела на бесстыдно открытую грудь и только в это мгновенье с ужасом заметила, что будь платье еще более откровенным, то ей пришлось бы заживо гореть от стыда. Со смущением и слезами на глазах Беатриса закрылась руками, теряясь в замешательстве. Как она могла не учесть, что кузена принесет в бордель? Да как ей могло это прийти в голову, когда вся Венеция так активно сплетничает о них с Каролиной? Хотя когда-нибудь ей пришлось бы предстать перед венецианцами в этом свете.

Бедный кузен! Адриано яростно схватился за свои волосы, словно пытаясь вырвать их из своей головы и громко застонал, будто кто-то изводил его пытками:

– А-а-а! – услышала Беатриса и вздрогнула.

Он медленно присел в кресло, словно безумный, ощутив, как его сердце разрывается на тысячи мелких осколков. Господи, неужели это его кузина? Разве в этот период его жизни есть для него кто-то роднее, чем любимая сестренка, некогда выросшая на его глазах, сверкая беспечным кареглазым взглядом… И сейчас он обязан признать в ней женщину… распутную женщину, стоящую перед ним и светящуюся белой кожей полуобнаженной груди, готовясь продать себя за деньги…

Придя в себя, Беатриса бросилась к брату и обняла его крепкие плечи. Он так искал кузину, столько вложил сил в ее поиски, столько пережил, чтобы вновь увидеть ее – и нашел… здесь, в борделе?! Он в отчаянии обхватил сильными руками ее маленькие пальчики и отчаянно зарыдал. Беатриса опешила, – мужественная требовательность к себе не позволяла ему проявлять чувства даже малейшей горечи. Все, что исходило из него в тяжкие времена, – это гнев или холодное расстройство. Но в то мгновенье этот мужчина лил отчаянные слезы у нее на глазах, словно обиженное судьбой дитя.