Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

Старик покачал головой.

– Моя знатная дочь готова была вычищать грязь других дворян, только бы избежать своей более жестокой участи, – словно ужаснувшись этим мыслям, промолвил Карлос. – Адриано, поможешь мне выбрать для нее подходящих кандидатов в мужья?

– Разумеется, Карлос, – ответил с улыбкой Адриано. – И я бы тебе советовал начать с семей знатных венецианских купцов.

Безвкусная каша стояла поперек горла. Рыбу, которую вновь подавали в монастыре, так же невозможно было есть, как и ту, которой отравилась Палома. Поэтому Каролина давилась лишь овсянкой и небольшим кусочком лепешки, поданной им во время обеда.

Ее мысли не покидал Адриано. Ранее она предполагала, что за считанные дни его настигнет благоразумие, способное помочь ему раскаяться и явиться к ней с повинной. Но муж не появлялся в дверях монастыря, и новостей от него так и не было. Даже от гонца, который сегодняшним утром посетил это злополучное место и передал в руки настоятельницы определенную сумму денег.

Кто мог разлучить их? В поисках ответа на этот вопрос Каролину не покидали предположения о Паоло. Но она прекрасно знала, что Адриано, в силу своей привязанности к этому человеку, даже не подумает о его виновности в таких жестоких вещах.

Однако это не единственный человек, который мог бы так бездушно поступить по отношению к Адриано. Ведь существовала еще одна персона… Знакомая своими проделками, коварная Маргарита. Каролина вспомнила о том, что слышала о ней от Лауры и Розалии. Ей также пришла на ум та встреча, на которую она тогда осмелилась пойти… А ведь та же Лаура усиленно отговаривала Каролину идти на это тайное рандеву. И синьору не покидала уверенность, что если бы она послушала мудрую женщину и отдала бы Адриано ту записку, то все могло бы сложиться по-другому.

Едва проглотив остатки безвкусного обеда, синьора Фоскарини бросилась в келью к Паломе. Кормилица уже стояла на табурете, выглядывая в окно, из которого по комнате рассеивались тусклые солнечные лучи.

– Палома, ты уже поднялась?! – возмущенно воскликнула Каролина и бросилась к кормилице.

Бледное лицо женщины и измученные глаза выдавали ее состояние.

– О-о, синьора, разве я калека? Небольшое отравление, к тому же надобно немного размяться, иначе я совсем разучусь ходить, – уставшим голосом говорила она.

– Небольшое отравление… Ты несколько дней лежишь в постели. Палома, тебе нужно набраться сил, – сказала Каролина. – Ты ела?

– Да, сестра Елизавета приносила мне бульон с сухарями.

– Присядь, – промолвила Каролина и подвела Палому к ее кровати. – В последнее время меня не покидают мысли о врагах, которые посмели разлучить нас с Адриано Фоскарини. Мне хотелось бы поделиться некоторыми предположениями.

В надежде услышать хорошие новости Палома с любопытством прислушалась к хозяйке.

– Когда-то я упоминала тебе о куртизанке, которая иссохла по Адриано с тех самых пор, как в его палаццо появилась я. Так вот, я уверена, дорогая, в том, что мы с тобой оказались здесь по ее вине. И я сердцем чую, что Адриано совсем скоро будет осведомлен об этом.

– Проделки, созданные руками коварных женщин, нелегко прояснить, синьора, – с прискорбием ответила Палома. – Не говоря уже о том, чтобы исправить. Женщина, жаждущая отвоевать мужчину, можете мне поверить, способна на что угодно, только бы добиться своего…

– Мне это ясно, Палома, – едва скрывая тяжелый вздох, ответила Каролина. – Но мне не верится, что на этом наша история с Адриано Фоскарини окончена… Я тешу себя надеждой, что мы сможем преодолеть это наваждение зла…

В этот самый момент «древняя» дверь в их келью со скрипом распахнулась, и перед обеими предстала настоятельница с искаженным от злобы лицом. Поразительно, но ее возмущенно сдвинутые брови и разъяренные глаза, полные гнева, почему-то напомнили Каролине о ведьмах, о которых она с детства слышала в легендах от прислуги. И больше всего синьору страшило то, что сию минуту монахиня выглядела далеко не благочестивой.

– Синьора! Мне понятно, что ваша гордыня отравляет чистоту вашей души, и о том, что бескорыстный труд способен отчасти спасти ее, вам вряд ли известно, – тонкие уста матушки с гневом выдавливали из себя слова, разоблачая ее страх не совладать с собой. – Однако, осмелюсь заметить, что вы находитесь в святом месте, где все мы имеем равный статус перед Вездесущим Господом и обязаны работать на Его благо.

– Поясните едва скрываемую ярость, вырывающуюся из вашего сердца, – спокойно промолвила Каролина, и впрямь, не понимавшая порицаний в свою сторону.

– Вы вновь избегаете общественной работы, которую в этих стенах выполняют все, кто живет здесь определенное время. Потому извольте отправиться за мной и выполнить то, что я скажу!

Ее надменный тон переходил все дозволенные рамки, что окончательно вывело из себя и без того не умеющую покорятьс я К аролину, и когда перепуганная Палома встала, чтобы последовать за настоятельницей, синьора резко схватила ее за руку и остановила.

– Ни я, ни моя кормилица не сдвинемся с места! – твердо произнесла она, решившись положить конец властолюбию настоятельницы.

– Вам Господь предоставил кров над головой… – принялась возмущаться настоятельница, но синьора перебила ее.

– Вы получаете деньги на содержание от моего мужа…

– Вы питаетесь божественной пищей…

– Божественной пищей? – с иронией спросила Каролина. – Вы явно смеетесь над нами, матушка?! Моя слуга едва не угодила на тот свет от вкушения вашего яда…

Лицо настоятельницы заметно побагровело от гнева, и она яростно воскликнула:

– Это лишь последствия вашего бездушия! Вы не читаете молитвы, перечите Богу, не соблюдаете пост и вынуждены страдать за это! А теперь еще и смеете осквернять святое место своей дерзостью.

– О-ох, смею! – воскликнула Каролина и с очерствевшим взглядом подошла к настоятельнице. – Меня заперли не в монастыре, а в доме тирании! Я не знаю, что произошло в вашей жизни такого, что вы срываете сейчас свою злобу на невинных сестрах. Но, поверьте мне, Матушка Мария, со всем уважением к святому месту, в котором мы пребываем, я никогда не позволю издеваться над собой или близкими мне людьми!

На какой-то момент настоятельница застыла, изумленная смелостью Каролины. Но затем собралась с духом и монотонно произнесла:

– Вы плохо понимаете, как я посмотрю, где находитесь. Но хочу заверить, что подобного рода нахальство Господь наказывает. И делает он это руками таких, как я.

С этими словами настоятельница скрылась за дверями.

– Сдается мне, нам надобно выбираться отсюда как можно скорее, – задумчиво произнесла Каролина и посмотрела на кормилицу. – Иначе нам несдобровать.

– Я же говорила вам, синьора Каролина, чтобы вы не конфликтовали с ними, – зашлась плачем Палома. – Что теперь будет с нами?