Оникромос - Павел Матушек

вероятно, ему очень помог страх застрять.

– Ты кидаешься, как кунак за личинками! – крикнул ему вслед раздраженный Тертелл и тоже пополз под ствол.

С другой стороны, на небольшой круглой полянке, затененной ажурными ветками игольчатых Тихо Зеленых, его ждали не только Эбед и Хессирун. Были там еще двое других козимандисов, а точнее зеленый козимандис с так сильно выгнутыми назад рогами, что они походили на вторую пару ушей, и большая козимандиска, действительно большая, намного больше Хессируна. Она напоминала каменный куб, поросший подстилочным Тихо Зеленым мехом. Между ее задних ног покачивалось огромное вымя. Тертелл никогда прежде не встречал эту козимандиску, но, как только он на нее взглянул, чувство уверенности остро кольнуло в мозгу. Это должна быть она, Бмулкина! Однако Тертелл понятия не имел, откуда в нем эта уверенность взялась. Зелейница смотрела на золотую вещицу, надетую на рог Хессируна, который почтительно склонил голову. Тертелл подошел к ним, осмотрел чудовищное вымя и спросил:

– Тебя щекочут Тихо Зеленые, когда ты пасешься?

Все посмотрели в его сторону, но она заговорила.

– Ты бы знал, если бы тебе самому было чем похвастаться, но, насколько я вижу, нам не о чем говорить.

Тертелл онемел. Он смотрел в ее спокойные темно-синие глаза, над которыми возвышались величественные рога, покрытые густым мхом, и искал в мыслях какую-нибудь злобную реплику, которую можно было бы швырнуть ей в морду, но впервые за очень долгое время ему ничего не приходило в голову.

– Не трать свое существование на такие вещи, Тертелл, – сказала она. – Вы потратили уже достаточно времени, чтобы добраться до меня. Зачем вам это все понадобилось?

– Я… Я потерял след… – выдавил из себя Тертелл.

– Ты сам себя потерял, а не след, правда?

Остальные козимандисы молча наблюдали за ним, и Тертелл с удивлением обнаружил, что вовсе не чувствует себя неловко.

– Да, – ответил он. – Я был слишком самоуверен. Мне нужно поскорее…

– Вот именно, я рад, что ты уже это раскусил, но оставь на потом. Пережуешь по дороге к Передатчикам. Вам нужна их помощь.

Потрясенный Тертелл вздрогнул.

– Но… но… но это как дышать водой! – выпалил он, заикаясь от страха. – Каждый козимандис знает, что это невозможно. Передатчики никому не помогают. Они только обманывают, искажают и травят. Лучше держаться от них подальше.

– Ой, Тертелл, Тертелл, ты ничего о них не знаешь. Тебе известны только рассказы старых козимандисов, которые любят болтать про то, как Передатчики плетут под землей свой собственный мир, бескрайний и сияющий, словно ночное небо. Мир, совершенно отличный от того, что мы знаем и видим каждый день, но неразрывно сросшийся с этим. Наверняка тебе много раз рассказывали, будто то, что они создали, в чем живут и чем они на самом деле являются, просвечивает порой между листьями и жесткими изломами коры, как лоснящаяся кожа просвечивает между волосками шерсти, или скрывается в лужах и осторожно движется по паутинкам в безветренные дни. Твое строго определенное мнение явно рождено этими сказками. А значит, ты привык держаться подальше от мест соприкосновения, в которых проявляется присутствие Передатчиков, а также научился избегать их светолюбивых антенн, набухающих на поверхностях вещей и не похожих ни на что другое, только на самих себя, – разноцветных куполообразных клубней, стоящих на отдельных ножках. Но это всего лишь сказки, Тертелл, сказки для маленьких ягнят. В них просвечивает доля правды, потому что Передатчики действительно не такие Тихо Зеленые и Мясисто Костистые, как мы, и, само собой, сильно отличаются от нас. Но дело в том, что никто не знает, насколько. Сказки защищают от этого знания. Они призваны это делать, потому что Передатчики более странные, более опасные и более непредсказуемые, чем кто-либо мог предположить. Больше, чем кто-либо должен знать. Но они почти не интересуются нами. Во всяком случае, не так, как тебе кажется. Ты когда-нибудь задумывался, почему реальность такая плотная и дает опору нашему существованию? Почему наши тела появляются здесь, чтобы расти, укреплять свое естество, а затем распадаться на кусочки? И что на самом деле питает время нашего существования?

Тертелл не выдержал и раздраженно хмыкнул:

– Ты меня ни в чем не убедишь! Я свое знаю! И не притворяйся, будто знаешь ответы на такие вопросы. Это просто смешно. Мир есть мир, деревяшки крепкие, травники мягкие, а вода мокрая. И мы здесь, потому что мы есть. Так оно повелось. Можешь дальше рассказывать, что хочешь. Эффект всегда будет одинаковым. Ничего не объяснишь и ничего не изменишь.

– Ты прав. Никто не знает «почему». И всё же заройся поглубже в эти вопросы, и сам быстро обнаружишь, что «как» находится в пределах нашего понимания.

Тертелл никак не мог понять, о чем она говорит, но обдумывание помогло ему успокоиться.

– Ну ладно, я опять запутался, – признался он, глядя на Бмулкину снизу вверх, и тут в его сознание вдруг начал проникать смысл, скрытый в словах зелейницы.

– Погоди… – сказал он, оживившись. – Минуту назад ты намекала, что Передатчики создают наше существование?

– И да, и нет. Сами по себе они не обладают такой силой, но кто-то, давным-давно, не случайно дал им именно такое имя. Они передают, Тертелл. Они передают и направляют.

– Что?

– То, что излучается из подземного космоса и через Передатчиков постоянно, без перерыва, миг за мигом, дыхание за дыханием, принимает форму нашего мира и нас самих. Однако тебе надо знать, что всё передаваемое ими и твердеющее в нас и вокруг нас, содержит в себе проблески бесчисленных инопланетных миров, видения будущих и прошлых событий, запутанные нестабильные символы, которые переливаются неизвестными красками и дрожат, будто вынырнули с глубоководья, а также различные загадочные предметы. И последние, случается, доставляют нам много хлопот. Правда, подавляющее большинство этих предметов никогда не воплощается в твердых, осязаемых формах и появляется лишь на невообразимо короткий момент, после чего сразу же исчезает, оставляя после себя размытые паутинные структуры, запечатленные в глубоких слоях восприимчивых умов, словно следы странных копыт в мягкой земле, но есть и такие, которые, к сожалению, материализуются и вязнут в нашей реальности. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Нет… – прохрипел Тертелл, хотя то, что говорила Бмулкина, само собой сплелось у него в голове в пугающе понятный узор. – Эта золотая вещь, должно быть, давно там лежала. Кто-то потерял ее, она покатилась по склону, упала в яму, застряла в мягком дне и зарослях травы, и Хессирун случайно, как обычно, споткнулся и упал прямо на нее. Нет, в этом нет ничего необычного. Обычное совпадение, и все. Перестань пугать