Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! - Майкл Иннес

– Анна, ты одна? Слушай. Через пятнадцать минут, возможно, через десять, они все узнают. Можешь прямо сейчас подойти к коровнику? Знаешь, где это? Не бери ничего… нет… сперва туда… это спрятано там. Через стену… там станут ждать… Живей…

Элизабет неслышно закрыла дверь. Прямо сейчас к коровнику… спрятано там… станут ждать. Она повернулась, побежала к себе и буквально влетела в комнату.

– Джин, найди полицейских, мистера Готта, мистера Гилби. Скажи им сейчас же идти к коровнику. Сейчас же, понимаешь. Ступай живо!

Нынче в Скамнуме могло случиться что угодно. Сама же Джин была из Кинкрея. Эти странные события попортили ей немало нервов, и она решила, что это не должно повториться.

– Да, миледи, – ответила она и выбежала из комнаты.

Элизабет сбросила вечерние туфли и надела уличные. Затем она выскочила из комнаты и побежала налево по коридору, чтобы не пройти мимо комнаты Клэя. Через минуту она оказалась внизу и выскользнула на улицу через боковую дверь.

– Бежим, девочки, бежим! – подгоняла она себя. Ее взгляды на женский спорт были диллоновскими и ироничными. Однако ее дух сочетал в себе Диллонов и Криспинов, когда она неслась вниз по ступенькам террас. Последние ступени она преодолела одним прыжком. Ее сердце стучало в такт бегу: спрятано там… спрятано там.

* * *

Чарлз Пайпер сидел у себя в комнате и записывал события уходящего дня. Будучи особого мнения о том, что интересно, а что нет, он был далек от того, чтобы посвятить свое внимание исключительно загадочному и печальному делу сэра Ричарда Нейва. Он имел дивную беседу с Ванессой Терборг – интересным типажом – и записывал свои впечатления о ней. Он придумал небольшой рассказ, действие которого происходит в Венеции, для круга читателей вроде герцогини. Потом он изменил Венецию на Пьенцу как на менее банальное место действия. А затем его мысли обратились к Мелвиллу Клэю.

Из всех находившихся в Скамнуме Клэй интересовал его больше всего. Дело заключалось не в его головокружительной карьере, когда он появился из ниоткуда и за несколько лет достиг огромной известности. Дело было в нем самом. Взять, например, его женственность… Как он тем самым утром стоял спиной к окну, вертя зеркальцем для бритья вокруг лица то так, то сяк.

Пайпер нахмурился. Потом хмурый взгляд сменился удивлением. В зале после убийства, когда он мельком из-за занавеса увидел Клэя, говорившего с вдовствующей герцогиней… Конечно, там присутствовало похожее выражение… связанное с чем? С напускной легкостью – вот с чем! Легкость осанки и движений, которые на самом деле представлялись пристальному взору результатом огромной сосредоточенности и внутреннего напряжения. Зачем? Почему? И еще одно мимолетное видение в зале, попавшее в самый край поля зрения Пайпера… Что-то удивительное… Странная картина… Ну конечно же – старая дама спала.

А зеркальце?.. Пайпер вскочил на ноги, слегка вскрикнув, оглянулся, словно в поисках оружия, а потом выбежал в коридор к двери Клэя. На мгновение он замер. Затем открыл дверь и вошел внутрь – прямо в мир мелодрамы. Клэй исчез. Однако на полу лежала камеристка – камеристка Элизабет, – связанная и с кляпом во рту.

Пайпер тотчас принялся действовать. Он развязал девушку, выслушал ее, позвонил и отправил ее к полицейским. Затем он подскочил к окну и вскочил на подоконник. Затем спрыгнул на внешний бордюр, потом на козырек крыши, на колоннаду и, наконец, на землю. Пайпер побежал изо всех сил. Он порвал тапочки и в кровь расцарапал ноги – но, безусловно, подобным образом он выиграл тридцать секунд.

Он бежал быстро и ровно, как бегают те, кто занимается дыхательной гимнастикой.

Элизабет осторожно остановилась на пороге живописного коровника герцога Питера. Оттуда не доносилось ни звука. Она успела опередить их. И если повезет, полиция тоже успеет опередить их и поймать в ловушку. Если только – и от этой мысли она вздрогнула – они сами уже не были здесь и не устроили ловушку. Тут Элизабет поняла, что совершенно по-дурацки стоит под арочным входом. Она быстро скользнула в тень.

Коровник, обычно воспринимавшийся как милая нелепость, теперь выглядел зловеще. Низкая полоска луны мелькала среди сгущавшихся туч. Мерцающий свет плясал среди декоративных развалин, играя на ступенях, так искусно стертых, словно по ним прошли целые поколения праведников, скользя по тщательно вытесанным одеяниям святых, расставленных по прихоти хозяина без голов или рук. Полуразвалившаяся башня, изначально построенная таковой, взмывала вверх, вызывая беспокойство и страх. Обвивавший башню плющ тускло вспыхивал под ночным ветерком мириадами зеленых огоньков, вокруг мелькали летучие мыши, из какой-то бойницы доносилось глухое уханье совы. Элизабет подумала, что все это очень бы понравилось Питеру, но сейчас обстановка еще больше действовала на нервы. На мгновение выглянула луна. Элизабет проскользнула внутрь. Там царила полная темнота. Внезапно запаниковав, она резко обернулась, словно кто-то хотел ее зарезать, как Боуза. Никого и ничего. Она прижалась спиной к стене и замерла, чувствуя, как покалывает ладони. Плющ зашуршал от легкого порыва ветра. Снова выглянула луна. Элизабет вглядывалась в образовавшийся полумрак, но увидела лишь неясные тени. И вдруг она едва не вскрикнула. На бледном каменном полу она заметила россыпь красных капель.

Однако красное отдавало каким-то странным свечением. Элизабет издала осторожный вздох облегчения, взглянув на намеренно разбитый ажурный узор окна-розетки и на рубиновые осколки намеренно расколотых витражей.

– Ах, Питер, – выдохнула она, – как же ты меня напугал!

После этого она смело двинулась вперед. В этом мире романов ужасов надо просто взять себя в руки, и все будет хорошо: любую ужасную тайну легко разгадать. Но стоит расслабиться, и сразу перекричишь Стеллу Терборг.

Это спрятано здесь. Если бы она знала, что именно спрятано, она бы догадалась, где лучше всего это искать. И она хотела это найти. Кто-то, что-то – возможно, машина – ждал Клэя и женщину за стеной. Если бы Клэй оказался здесь, скажем, в течение пары минут, он бы, вероятно, успел опередить полицию. И скрыться, скрыться с этим.

Коровник использовался как склад садового инвентаря. На полках, поставленных вокруг старых стойл, громоздились цветочные горшки, мешки с известью и минеральными удобрениями, инструменты и прочее. Она быстро прошла к дальнему стойлу, и ее взгляд, словно обретя поразительную зоркость, на мгновение задержался на верхней полке. Там рядком стояли небольшие мешки. Они казались одинаковыми, но из одного из них на пол высыпалась горка какого-то беловатого вещества. Элизабет потянулась к мешку. Верховина его была завернута, но не зашита. Она засунула руку внутрь.

– Есть! – ликующе прошептала она, воодушевленная своим успехом.

И в тот же миг она услышала снаружи какой-то звук, не похожий ни на шелест плюща, ни на хлопанье крыльев летучей мыши, ни на уханье совы.

В мгновение ока она прошмыгнула в соседнее стойло и спряталась там, согнувшись в три погибели. Луна скрылась за тучами. Когда она снова показалась, Элизабет увидела поднятую руку – нет, тень поднятой руки, – тянувшуюся к открытому мешку. Секундой позже Клэй тихонько выругался. Элизабет сидела смирно почти в метре от него. Стук ее сердца, казалось, заставит каменные руины герцога Питера скрипеть и дрожать, как мельницу. Она вспомнила – не столько вспомнила, сколько вновь остро ощутила – само присутствие около нее этого человека, его каждодневную непринужденную настороженность, его тщательно выверенные движения и взгляды. Теперь он тоже застыл, напряженно прислушиваясь. Она представила его таким же, как в сцене в женском монастыре, – Гамлетом, напряженным до предела в ожидании скрытых врагов. Стоило ему хорошенько поискать, и ей конец. Где же Джайлз, Ноэль, полиция? Джин наверняка успела им давно все рассказать.