Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! - Майкл Иннес

Вот таким образом закончился первый акт. В нем, с точки зрения Клэя, произошли два непредвиденных поворота. Первое. Меркалова стреляла в Олдирна не из укрытия между занавесами, а прямо с задней сцены. Второе. Содержимое документа теперь находилось, как это ни странно, на восковом валике в кофейнике, находившемся где-то в подсобных помещениях Скамнума. Первый их этих непредвиденных поворотов дал шанс мисс Сэндис, а второй – леди Элизабет.

Меркалова недотягивала до первоклассной шпионки и не являлась достойным Клэя партнером. У нее все шло чуть-чуть не так. Например, когда она набросилась на нас в комнате мистера Криспина, она дважды совершила ошибку. Она появилась как-то слишком вовремя, поэтому у меня сложилось смутное ощущение, что все это подстроено. Вреда это особого не принесло, это просто чуть дольше отвлекло мое внимание на несуществующий сговор Криспина и Меркаловой. Куда более серьезной ошибкой стала сплетня, которую она распустила о мисс Сэндис, серьезной потому, что она «подпитывала» шпионскую версию. У нее все шло слегка не так, поэтому неудивительно, что Клэй обвинил ее в том, что она прошлой ночью позволила леди Элизабет выскользнуть из ловушки, когда на самом деле леди Элизабет находилась совсем недалеко.

– Я рада за Элизабет, – сказала герцогиня. – Это было умно с ее стороны.

– Это было гениально. Но главное в том, что Меркалова боялась промахнуться. И именно за это зацепилась мисс Сэндис. И пока мы с Джайлзом обсуждали тонкие материи, почему убийца вышел из укрытия прямо под взгляд Боуза, железный крест, зловещего мстителя, версию Судьбы в «Предзнаменованиях» и все остальное, пока наши головы работали в этом направлении, голова мисс Сэндис работала следующим образом. Она искала ответ на вопрос: «Зачем выходить из укрытия, чтобы подойти поближе?» «Потому что боишься промахнуться». Затем она задалась другим вопросом: «Почему ты боишься промахнуться с такого сравнительно близкого расстояния?» И она нашла ответ – с несравненным блеском и объективностью, если принять во внимание ее феминистские взгляды: «Потому что ты женщина». Затем она пошла дальше в том, что в данном деле оказалось чисто сыскной работой. Револьвер нашли. Отпечатков пальцев там не было. Как не оставить отпечатков? Или протереть предмет после чего-то, или действовать в перчатках. В перчатках надежнее, поскольку вряд ли удастся тщательно стереть пальчики, особенно если мало времени. Мужчины были без перчаток, а женщины в перчатках: они пришли в зал переодеваться прямо с торжественного ужина. После досмотра они в большинстве своем ушли в актерских костюмах. Перчатки остались в зале. Так что мисс Сэндис проникла в зал вместе с мистером Гилби, нашла перчатки Меркаловой и убедила себя и меня – вряд ли кого-то еще, – что правая перчатка чуть-чуть пахнет порохом, чего в сложившихся обстоятельствах было бы вполне достаточно. В данном случае мисс Сэндис обскакала нас, и это придется изложить в, как вы сказали, великолепно аргументированном отчете.

Теперь другой момент – валик в кофейнике. Клэй знал, как все заведено в больших домах, и знал, что ни один слуга не станет мыть кофейник в два часа ночи. Его оставят на утро для посудомойки или мальчишки-подручного. И он примерно представлял себе, где искать кофейник глубокой ночью. Не знал он лишь о суровом и педантичном характере мистера Раута, которому нравится все запирать. Вследствие этого Клэю пришлось взломать замок в кладовке и тем самым оставить следы. Чтобы отвести подозрения от того, что он действительно там искал, он вскрыл жестянку с печеньем, набил им карманы, а потом переложил его в коробочку в своей спальне. Это-то его и сгубило. Ведь леди Элизабет, прекрасно знакомая с порядками, заведенными великолепным Раутом, знала, что и в каком количестве ставят в комнатах, и сразу догадалась, что скорее всего именно Клэй проник в кладовку. А сам Клэй совершил ошибку, став это отрицать.

Теперь рассмотрим ситуацию, сложившуюся на вчерашнее утро. Валик находился у Клэя, днем ему удалось спрятать его в коровнике. Опасности, возникшей оттого, что Боуз видел, как Меркалова стреляла, больше не существовало по той простой причине, что Клэй убил Боуза. Что же делать дальше? Да ничего, кроме как по возможности поддерживать представление о том, что все дело основывалось на личной мести. Были ли у полиции какие-то другие версии? Он получил ответ на этот вопрос, когда утром выглянул из окна и увидел, что дом охраняется и оцеплен по периметру. Тогда он понял, что у нас возникли серьезные подозрения. Возможно, он догадался, что мы перехватили сообщение, которое действительно перехватили: сообщение, обещавшее доставку товаров. В таком случае, если мы знали о присутствии шпионов, в данной ситуации лучше всего было убедить нас, что их операция не удалась. С этой целью он составил еще одно перехваченное послание. Я принял все меры для того, чтобы ночью из Скамнума нельзя было послать ни одного более или менее длинного сообщения с помощью световых сигналов. Но для этой цели требовалось лишь три-четыре слова. И он их отправил с помощью нескольких солнечных зайчиков, пущенных зеркальцем для бритья из окна спальни Пайпера в сторону Хортон-Хилл. Таким образом, второе сообщение априори предназначалось полиции и попало к ней: операция провалилась, убийства не имеют к ней отношения, шансов больше не осталось. Ему пришлось посылать сообщение из комнаты Пайпера: она являлась единственной, куда он мог войти и которая выходила окнами на холм. Однако он сильно рисковал, но риск он любил. Ведь Пайпер, хоть по натуре и медлительный, обладает острым аналитическим умом. И в самом деле – через несколько часов Пайпер обо всем догадался.

Чтобы подкрепить версию преступления, которую он старался навязать, Клэй пошел на риск протащить тело Боуза через полдома. Теперь лишь одно внушало ему серьезные опасения. Когда он передал послание с помощью аппарата Боуза, он не учел, какую роль этот аппарат сыграет чуть позже. В любой момент кому-нибудь могло прийти в голову исследовать голос, запись которого хранилась у Банни. Сомневаюсь, что сам этот факт его хоть как-то волновал. Однако опасность таилась в другом. Ведь как только Банни получит аппарат, чтобы осуществить свою идею на практике, он обнаружит, что последний валик с записью прерванного спектакля исчез. Отсюда и нападение на Банни. Клэй напрямую заговорил об этом за завтраком, а затем сделал так, чтобы Банни молчал, по крайней мере, в течение суток. Разумеется, он похитил валик с пометкой «Любопытное послание». Тем самым он убил двух зайцев. Во-первых, ликвидировалась любая потенциальная опасность, что его голос опознают. Во-вторых, появлялся мотив для нападения на Банни, который отвергал любой намек на связь со шпионской версией. Кстати сказать, был один момент, который положительно заинтересовал меня в версии Джайлза, – что Банни приняли за меня. Я пытался прикинуть, что бы это могло значить: что все-таки присутствовал сговор, что в конечном итоге здесь замешаны шпионы, когда меня целиком захватили последние бурные события.

Клэй сделал еще один ход для укрепления версии о мести. У него была привычка заходить в комнаты к людям, и вчера вечером он заглянул к Нейву. Тот принимал ванну. А на столе лежал томик Шекспира, открытый на второй сцене третьего акта «Гамлета». Видите ли, Нейв раньше всех догадался об анаграммах – на то он и психолог. Он знал, что кто-то хочет свалить вину на него, и прикидывал, что же еще может последовать. Вскоре он, словно зачарованный, стал просматривать Шекспира в поисках «воронов», «отмщений» и так далее. Он только что натолкнулся на самую подходящую строку, и почти убийственно для себя приложил к ней указательный палец. После этого вошел Клэй и увидел раскрытую книгу. Искушение оказалось непреодолимым, и он отправил шестое послание по телефону из комнаты самого «ворона». – Эплби ненадолго умолк. – Это был решающий ход, чтобы отправить Нейва на виселицу. Другими словами, Клэй был трусливым негодяем и вместе с тем весьма и весьма способным человеком.