Нежные юноши - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Год спустя мистер Кастлтон встретился с ней в Париже, но, как он рассказал Оливии, встреча вселила в него лишь беспокойство.

– Что-то с ней было такое… – никак не мог подобрать он слов, – ну, такое, будто она о чем-то таком своем все время думала, и мне этого было не понять. Она была очень любезна, но вела себя натянуто, словно автомат… Она и про тебя спросила.

Несмотря на солидное положение, о котором свидетельствовали трехмесячный ребенок и прекрасная квартира на Парк-авеню, Оливия почувствовала, как ее сердце по-девичьи неуверенно дрогнуло.

– Что она сказала?

– Что очень рада за тебя и Бревурта. – А про себя добавил, не скрывая разочарования: «Еще бы, ведь тебе достался лучший жених Нью-Йорка, пусть и после того, как его бросила она…»

… В тот день, когда Оливии позвонил его секретарь и осведомился, не будут ли они так любезны нанести сегодня вечером визит мистеру Кастлтону, с той встречи миновало больше года. Приехав, они обнаружили, что старик в волнении меряет шагами библиотеку.

– Вот оно и случилось, – объявил он в ярости. – Люди никогда не стоят на месте; никто никогда не останавливается на достигнутом! В жизни всегда либо ползешь вверх, либо падаешь вниз. Эмили выбрала низ. Она уже где-то в районе дна. Вы когда-нибудь слыхали о человеке, которого мне описали как… – он заглянул в письмо, которое держал в руке, – «отпетого негодяя по имени Петрокобеско»? Сам он представляется как «принц Габриэль Петрокобеско», из ни пойми какого королевства, видимо. Письмо прислал Халлэм, мой представитель в Европе, и приложил вырезку из парижской газеты. Похоже, что этого джентльмена пригласили в полицию, где попросили немедленно покинуть Париж, и среди небольшой свиты, сопровождавшей его при отъезде, была одна американка по имени мисс Кастлтон, «по слухам, дочь миллионера». До станции процессию сопровождали жандармы. – Дрожащими руками он передал письмо и вырезку Бревурту Блэйру. – Что тут сказать? Вот до чего докатилась Эмили!

– Мало хорошего, – нахмурившись, сказал Бревурт.

– Это конец! Мне показалось, что с недавних пор ее счета стали больше обычного, но мне даже в голову не могло прийти, что она содержит…

– Возможно, это ошибка, – предположила Оливия. – Возможно, это какая-нибудь другая мисс Кастлтон.

– Нет, все верно, это Эмили. Халлэм изучил дело. Это действительно Эмили, которая когда-то побоялась нырнуть с головой в чистый омут нормальной жизни, а в результате плещется в сточной канаве.

Шокированная Оливия почувствовала горечь судьбы во всей ее остроте. Вот она и ее особняк в Уэстбери Хиллз, а вот Эмили, спутавшаяся с депортированным в результате позорного скандала авантюристом.

– Я не имею никакого права просить вас об этом, – продолжал мистер Кастлтон. – Безусловно, я не имею никакого права просить Бревурта о чем-либо, связанном с Эмили. Но мне уже семьдесят два, и Фрэйз говорит, что если я прерву курс процедур хотя бы на пару недель, он тут же снимает с себя всякую ответственность, и тогда Эмили останется совсем одна в этом мире. Я прошу вас съездить за границу месяца на два, найти ее там и привезти домой.

– Вы считаете, что мы сможем ее убедить? – спросил Бревурт. – Я думаю, она вряд ли меня послушает.

– Время не ждет. Если не едете вы, тогда еду я.

– Только не это, – быстро ответил Бревурт. – Сделаем все, что в наших силах, правда, Оливия?

– Конечно.

– Верните ее любыми средствами – только верните! Если будет нужно, поклянитесь в суде, что она ненормальная.

– Хорошо. Сделаем все, что в наших силах.

* * *

Спустя десять дней после этого разговора супруги Блэйр нанесли визит парижскому представителю мистера Кастлтона, чтобы выяснить все известные подробности дела. Они были в изобилии, но все – неутешительны. Халлэм видел Петрокобеско в разных ресторанах – толстый коротышка с маслеными глазками и неутолимой жаждой. Он был родом из какой-то неизвестной страны и вот уже несколько лет болтался туда-сюда по Европе, на какие средства – одному Богу известно; возможно, источником его существования служили американцы, хотя, как понял Халлэм, не так давно для него закрылись двери даже самых отдаленных кругов международного общества. Об Эмили Халлэм знал чрезвычайно мало. Неделю назад была информация, что они в Берлине, а вчера сообщили, что в Будапеште. Скорее всего, Петрокобеско, как персона нон-грата, должен был всегда регистрироваться в местной полиции, так что Блэйрам посоветовали приступать к поискам именно в этом направлении.

Через сорок восемь часов в сопровождении американского вице-консула они переступили порог начальника будапештской полиции. Офицер по-венгерски отвечал вице-консулу, который немедленно передал основную суть беседы: Блэйры опоздали.

– Куда они уехали?

– Он не знает. Он получил приказ выдворить их из страны, и вчера вечером они уехали.

Вдруг начальник полиции написал что-то на листке бумаги и, что-то сказав, передал листок вице-консулу.

– Он сказал: «Ищите здесь».

Бревурт посмотрел на бумажку:

– Стармдорп – а где это?

Снова начался разговор на венгерском.

– Ехать пять часов на местном поезде, который ходит по средам и пятницам. Сегодня – суббота.

– Мы возьмем машину в отеле, – сказал Бревурт.

Они выехали сразу после ужина. По ухабистой дороге, в ночи, сквозь безмолвные венгерские равнины. Оливия очнулась от тревожной дремоты и увидела, как Бревурт и шофер меняют шину; а затем снова проснулась, когда они остановились у мутной речушки, за которой виднелись редкие огни города. Двое солдат в незнакомой форме осмотрели машину и пассажиров; затем они пересекли мост и поехали по узкой, извилистой главной улице к единственной имевшейся в Стармдорпе гостинице; в неудобные постели они свалились, когда уже прокукарекали первые петухи.

Оливия проснулась с ничем не объяснимой уверенностью, что наконец-то они догнали Эмили; вместе с ней проснулось и старое знакомое ощущение беспомощности перед лицом причуд Эмили; на мгновение на нее опять навалилось далекое прошлое и господство в нем Эмили, и находиться в этом месте показалось ей почти наглостью. Но простодушная целеустремленность Бревурта освободила ее и вернула уверенность, когда они спустились вниз к хозяину гостиницы, который, как оказалось, бегло говорил по-английски: язык он выучил в Чикаго еще до войны.

– Вы уже не в Венгрии, – пояснил он. – Вы перешли границу и находитесь в Чех-Ганза. Это маленькая страна, у нас всего два города, этот и столица. Американцам виза не требуется.

«Наверное, поэтому они и приехали сюда», – подумала Оливия.

– Нас интересуют иностранцы, – сказал Бревурт. – Мы ищем одну даму… американку… – И он описал Эмили, не упоминая о ее предполагаемом спутнике; когда он закончил, лицо хозяина гостиницы изменилось.

– Прошу показать ваши паспорта, – сказал он; затем: – Почему вы ее ищете?