Проклятые поэты - Игорь Иванович Гарин

документы не позволяют однозначно прояснить, действительно ли были отношения двух великих поэтов «предосудительными». Это, естественно, стало благодатной почвой для множества биографов, падких до «клейких листочков». Совершенно очевидно, что в дружбе Верлена и Рембо, которая слишком часто характеризуется как «постыдные отношения», лидерство принадлежало второму: все исследователи сходятся во мнении, что воплощавший человеческое слабоволие и идущий на поводу своих влечений Верлен не мог тягаться со «сверхчеловечностью» Рембо, на практике осуществлявшем заветы Заратустры. Даже в поэзии влияние Рембо на Верлена является доминирующим. Даже если Верлен испытывал гомосексуальную тягу к младшему другу, трудно себе представить, что лидирующий в этой паре человек с нормальной сексуальной ориентацией (о которой свидетельствует наличие у Рембо множества случайных «подружек» в юности и «гарема» во время заморских странствий) шел на поводу у старшего друга. Поэтому я склоняюсь к малопривлекательной для любителей клубнички версии, что «постыдные отношения» – плод разгоряченной фантазии биографов.

Об отсутствии таковых свидетельствует и яростная реакция Верлена. Человек в высшей степени непрактичный и экзальтированный, он кидался из крайности в крайность: то хотел вызвать на дуэль адвоката жены, то думал устроить «суд чести», то предложил подвергнуться вместе с Рембо медицинскому освидетельствованию… Друзьям с трудом удалось уговорить поэта не выставлять себя на посмешище.

Время, проведенное в Лондоне, не прошло для Верлена бесплодно. Здесь была написана его четвертая после «Сатурнических поэм», «Галантных празднеств» и «Доброй песни» книга – «Романсы без слов». Верлен посвятил ее лучшему другу, но, дабы не раздувать скандал еще больше, Лепеллетье убедил поэта убрать это посвящение. Книга была издана, но, как и три первых, не нашла ни читателей, ни критиков, ни каких бы то ни было отзвуков в печати.

Весной 73-го Верлена ждал удар – бегство Рембо. Что побудило его к бегству – натура бродяги, безденежье или сложные отношения с Полем, – мы не знаем, но Верлен был потрясен. Он впал в прострацию, отчаяние, испытал нервный шок, почувствовал близость смерти, и только немедленный приезд матери предотвратил катастрофу.

К сожалению, разрыв не стал окончательным и явился лишь шагом к уже близкой трагедии. Вняв мольбам Поля, Артюр приехал к нему в Бельгию, но все попытки Верлена наладить прежние отношения вели к противодействию и ссорам. Наконец под влиянием крайнего возбуждения – то ли алкоголя, то ли вестей из Парижа – бежал сам Верлен. С дороги он написал Рембо письмо, в котором сообщал (или грозил?) вызвать жену или убить себя. Впрочем, спустя несколько дней, он телеграфировал другу просьбу о прощении и очередной призыв не покидать его. Далее послушаем биографа.

Матильда не приехала, но мать и Рембо явились; мать надеялась спасти сына и вернуть его к тихой жизни; Рембо хотел высказать Верлену свое негодование и взять у него нужную сумму денег, чтобы навсегда с ним расстаться. Все трое были взволнованы и расстроены до крайности, и малейший толчок мог повести ко взрыву. Этот взрыв и произошел на другой день по приезде Рембо, в полдень.

Верлен вернулся домой под сильным влиянием алкоголя. Он показывал только что купленный револьвер. Между ним и Рембо произошло окончательное объяснение. Рембо настаивал на своем решении уехать и просил денег. «Де-нег! де-нег!» – повторял он упрямо. Верлен, который был как сумасшедший, умолял его остаться с ним. Мать Верлена, присутствующая тут же, тщетно старалась успокоить его.

Что произошло затем, не вполне ясно. Согласно намекам Верлена в его книге «Мои темницы», рассказу матери и показаниям перед судом Рембо, – Верлен, не помня себя, здесь же в комнате, вынул револьвер и дважды выстрелил в Рембо, ранив его в запястье левой руки (рана оказалась легкой, хотя пулю удалось извлечь только на третий день). После выстрела Верлен опомнился, бросился в соседнюю комнату, упал на постель, и, в отчаяньи, протягивая револьвер Рембо, кричал ему: «Убей меня!» Мать постаралась успокоить обоих; она дала несколько франков Рембо, перевязала рану и посоветовала ему уехать немедленно. Верлен вызвался проводить его на вокзал. Во время пути между ними опять возникла ссора. Рембо, видя, что Верлен вновь опустил руку в карман, и, думая, что он снова намерен стрелять, бросился бежать, крича: «Убивают!» Верлен погнался за ним, дико жестикулируя, угрожая, также крича. Их арестовали, у Верлена нашли револьвер, а Рембо был ранен.

Так ли происходило это событие или это лишь официальная версия, придуманная для суда, во всяком случае Верлен был арестован…

Дальше был суд. Пострадавший выступил на нем со следующим заявлением:

– Приблизительно года два тому назад я познакомился в Париже с Верленом. В прошлом году, в результате его несогласий с женою и ее семьей, он предложил мне отправиться с ним за границу, где бы мы зарабатывали себе на жизнь тем или иным способом, ибо у меня нет никаких личных средств, а Верлен живет лишь на свои трудовые доходы да на небольшие деньги, которые он получает от матери. В июле прошлого года мы оба приехали в Брюссель, где провели около двух месяцев. Убедившись, что в этом городе нам делать нечего, мы отправились в Лондон. Там мы прожили вместе до самого последнего времени, занимая общую квартиру и живя вскладчину. В результате ссоры, происшедшей между нами в начале минувшей недели, ссоры, возникшей из-за того, что я упрекал его в беспечности и в непозволительном обращении с некоторыми нашими знакомыми[47], Верлен почти без всякого предупреждения покинул меня, даже не сообщив, куда он уезжает; однако я мог предполагать, что он отправился в Брюссель или проездом будет в нем, так как он сел на пароход, отходивший в Антверпен. Вскоре я получил от него письмо с пометкою «на борту», которое я вам представлю; в нем он уведомлял меня, что намерен опять сойтись с женой, а если она не откликнется на его зов, то через три дня он покончит с собой. Он также просил меня писать ему до востребования в Брюссель; я отправил ему туда два письма, в которых убеждал его возвратиться в Лондон или позволить мне приехать к нему в Брюссель: я желал опять поселиться с ним, так как у нас не было никаких причин расходиться[48].

Уехав из Лондона, я прибыл в Брюссель во вторник утром и отправился к Верлену. Он жил с матерью; у него не было никаких определенных планов на будущее, но он не хотел оставаться в Брюсселе, так как опасался, что ему нечего будет делать в этом городе, я же, со своей стороны, не желал