История Лизи - Стивен Кинг

— Ни одного, — ответил Клаттербак. — Всё стёрто. Плюс тот,кто сидел за рулём, снял стеклянный колпак с лампочки на потолке салона иразбил лампочку. Что вы об этом думаете?

— Я думаю, что выглядит это слишком подозрительно, —ответила Аманда.

Клаттербак рассмеялся.

— Да. Но есть и вышедший на пенсию плотник из Делавэра,который будет очень рад возвращению украденного у него автомобиля, даже сразбитой лампочкой под потолком салона.

— Вы что-нибудь выяснили насчёт Джима Дули? — спросила Лизи.

— Скорее Джона Дулина, миссис Лэндон. Родился в Шутерс-Ноб,штат Теннесси. В пять лет с семьёй переехал в Нашвилл, потом жил у своих дяди итёти в Маундсвилле, западная Виргиния, после того как его родители и сестрапогибли при пожаре зимой 1974-го. Дулину тогда было девять. По официальнойверсии, причиной пожара стала неисправность электрогирлянды на рождественскойёлке, но я говорил с ушедшим в отставку детективом, который расследовал тодело. Он сказал, что, возможно, к пожару приложил руку мальчишка. Правда,доказательств не нашли.

Лизи не видела оснований внимательно слушать всё остальное,потому что, как бы на самом деле ни звали её мучителя, он уже не мог вернутьсяиз того места, куда она его отправила. Однако она услышала слова Клаттербака отом, что Дулин провёл много лет в закрытой психиатрической клинике в Теннесси,и ещё больше укрепилась в мысли, что он встречался там с Гердом Алленом Коуломи заразился навязчивой идеей последнего, (динг-донг ради фрезий) как вирусом. УСкотта была одна странная присказка, которую Лизи не понимала, пока нестолкнулась с Маккулом/Дули/Дулином. «Некоторым вещам приходится быть правдой,— говорил Скотт, — потому что у них нет другого выбора».

— В любом случае вам нужно остерегаться этого типа, — сказалКлаттербак двум женщинам, — и если он всё ещё поблизости…

— Или решит отъехать, а потом вдруг вернётся, — вставилБоукмен.

Клаттербак кивнул.

— Да, есть и такой вариант. Если он объявится вновь, думаю,нам придётся устроить встречу со всеми вашими родственниками, миссис Лэндон…поставить их в известность. Вы согласны?

— Если он объявится вновь, мы обязательно это сделаем, —кивнула Лизи. Говорила она серьёзно, даже торжественно, но по пути из городаони с Амандой покатывались от хохота — такую реакцию вызвало у нихпредположение о возможном возвращении Джима Дули.

Следующим утром, за час или два до рассвета, не продравглаза, волоча ноги, Лизи пошла в ванную, думая лишь о том, чтобы облегчиться, апотом вернуться в постель, и вдруг ей показалось, что она уловила какое-тодвижение в спальне у себя за спиной. Этого хватило, чтобы она полностьюпроснулась и обернулась кругом. Никого и ничего. Она взяла полотенце с вешалкиу раковины и закрыла им зеркало на аптечном шкафчике, в котором увидела этосамое движение, прилаживала полотенце, пока оно не перестало падать, еслиубрать руки. И только тогда сделала то, за чем пришла в ванную.

Она не сомневалась, что Скотт бы её понял.

Лето продолжалось, и однажды в витринах нескольких магазиновна Главной улице Касл-Рока Лизи заметила таблички «ШКОЛЬНЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ». Ипочему нет? Половины августа уже как не бывало. Рабочие апартаменты Скотта (заисключением книгозмеи и белого ковра, на котором она дремала) ожидалиследующего шага (если, конечно, Лизи действительно его сделала бы: пока онатолько начала рассматривать возможность продажи дома). Четырнадцатого августаКанти и Рич устроили ежегодную вечеринку «Грёзы летней ночи», и Лизи решилаосновательно надраться «Лонг-айлендским ледяным чаем» Рича, чего не позволяласебе после смерти Скотта. Для начала попросила Рича налить ей двойную порцию, апотом, даже не пригубив напитка, поставила стакан на один из столиков.Подумала, что увидела какое-то движение, то ли что-то отразилось от боковойповерхности самого стакана, то ли плавало в янтарных глубинах. Разумеется, этобыло полное берьмо, но желание надраться исчезло начисто. По правде говоря, не былоу неё уверенности, что она посмеет напиться. Не было у неё уверенности, что онапозволит спиртному пробить брешь в её оборонительных редутах. Потому что еслиона привлекала внимание длинного мальчика, если он время от времени поглядывална неё… или даже думал о ней… тогда…

Какая-то её часть не сомневалась, что всё это полнейшаячушь.

Другая не сомневалась в обратном.

Когда август покатился к сентябрю и жара в Новой Англии билавсе температурные рекорды этого лета, проверяя на прочность сдержанность людейи надёжность энергетической системы Северо-Востока, у Лизи появились ещё болеетревожные симптомы… хотя, за исключением чего-то странного, что она иной развидела в некоторых отражающих поверхностях, не стоило утверждать наверняка,будто с ней что-то происходит.

Иногда она просыпалась по утрам на час или два раньшеобычного, тяжело дыша, вся в поту, хотя кондиционер исправно работал, чувствуясебя точно так же, как в детстве, когда открывала глаза после кошмарного сна:она не сумела вырваться из лап чудища, которое гналось за ней, чудище этосейчас под её кроватью и в любой момент может ухватить её за лодыжку холодной бесформеннойлапой, а то и за шею, прорвав подушку. При таких вот панических пробужденияхона, прежде чем открыть глаза, шарила руками по простыне, а потом поднимала ихк изголовью, чтобы убедиться, абсолютно убедиться, что она… ну, в своейкровати, а не где-то ещё. Потому что, если ты однажды растянула эти сухожилия,— иной раз думала она, открывая глаза и с безмерным облегчением, которое невыразить словами, оглядывая свою спальню, — растянуть их в следующий раз будетгораздо проще. И она точно растянула некую группу сухожилий, не так ли? Да.Сначала выдернув Аманду, потом выдернув Дули. Очень даже растянула.

Ей показалось, что после полудюжины таких вот пробуждений,когда она убеждается, что находится там, где ей и положено — в спальне, которуюкогда-то делила со Скоттом и в которой теперь осталась одна, ситуация должнаизмениться к лучшему, но этого не произошло. Всё становилось только хуже. Оначувствовала себя расшатавшимся зубом в больной десне. А потом, в первый деньнебывалой жары (и Лизи, конечно же, отметила для себя тот факт, что теперьрекорды била плюсовая температура, совсем как десять лет назад — минусовая,словно уравновешивая друг друга, пусть это могло быть всего лишь совпадением),наконец-то случилось то, чего она боялась.

Она прилегла на диван в гостиной, только для того чтобы нанесколько секунд закрыть глаза. Из чёртова ящика звучала, безусловно,идиотская, но иногда развлекающая песня Джерри Спрингера: «Моя мамка закадриламоего бойфренда, мой бойфренд закадрил мою мамку»… что-то в этом роде.