Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры - Егор Станиславович Холмогоров

аппарата; во‐вторых, идея разделяемого космического аппарата, основная часть которого остается на орбите небесного тела, а на поверхность отправляется лишь небольшой возвращаемый аппарат.

Этот манёвр и лег в основу того, что сегодня называется «Трассой Кондратюка», позволяющей добиться колоссальной экономии горючего и времени. Космический аппарат стартует с Земли, выходит на орбиту Луны, тормозясь её гравитацией и превращаясь в её искусственный спутник; отделяемая часть совершает визит на Луну, возвращается, а затем несущий аппарат, используя приданное гравитацией Луны ускорение, как из пращи летит к Земле. На основе этой идеи ученые в какой-то момент начали мечтать даже о «звездном слаломе» — движении от звезды к звезде за счет их гравитации (чем тяжелее небесное тело, тем сильнее оно может разогнать аппарат своей гравитацией), но прочие технические условия пока не позволяют реализовать эту возможную технологию.

Большую часть своих проектов Шаргею-Кондратюку опубликовать при жизни не удалось. Он посылал свои рукописи в Москву, где они попали к профессору В. П. Ветчинкину, поддержавшему молодого ученого, помогшему доработать рукопись и написавшему к ней предисловие. Тем временем Кондратюк работает в Сибири на строительстве элеваторов, построив, в частности, без единого гвоздя, огромный элеватор «Мастодонт» в Камне-на-Оби. С инженерской зарплаты он и решается издать в количестве 2000 экземпляров свою книгу «Завоевание межпланетных пространств».

Книга получила неплохие отзывы в тех узких кругах, где интересовались межпланетными сообщениями. Настороженно она была встречена окружением К. Э. Циолковского (как свидетельствуют мемуары А. Л. Чижевского), где заподозрили, что при помощи непонятного Кондратюка коварный В. П. Ветчинкин пытается отнять у калужского мечтателя первенство в развитии идей ракетостроения и космических полетов.

Ю. Кондратюк (А. Шаргей) совершил главную в условиях нового строя ошибку — ни в коем случае нельзя было привлекать к себе внимание. «Первая пятилетка» в СССР сопровождалась, парадоксальным образом, кампанией массовых репрессий по адресу инженерно-технических кадров, то есть тех, кто и мог бы сделать индустриальный рывок успешным. Как из рога изобилия, ГПУ вытрясала всё новые дела против специалистов: «Шахтинское дело», дело «Промпартии», «академическое дело», дело «Весна» против военных.

Кондратюк привлек к себе внимание на научноинженерном фронте и немедленно поплатился — в 1930 году он был арестован по обвинению во вредительстве, каковым теперь считалась постройка уникального элеватора без гвоздей. По мысли следователя, элеватор непременно должен был развалиться, похоронив под собой 10 тысяч тонн колхозного зерна — на самом деле он простоял до 1990‐х, когда сгорел. «Вредитель» получил три года лагерей, но вместо них, по счастью, попал в одну из первых «шарашек», занимавшихся проектированием угольных предприятий, тут-то Александру Игнатьевичу, наверное, и припомнился келлермановский «Туннель».

На новой «работе» Шаргей-Кондратюк снова сделал несколько изобретений, которые обеспечили ему свободу и место в проектировочной группе Крымской ветроэлектростанции на горе Ай-Петри (проект в итоге не был реализован, но в процессе работы наш герой познакомился с другим великим инженером — будущим создателем Останкинской башни Н. Никитиным).

Весной 1933 года Шаргей-Кондратюк в ходе командировки в Москву посещает знаменитый ГИРД — Группу по изучению реактивного движения, где директор, Сергей Королев, отлично знакомый с работой Николая Кондратюка, предлагает ему войти в состав группы. Но, наученный предыдущим опытом «высовывания», человек с двойной жизнью вынужден отказаться. При оформлении в секретное бюро наркомата обороны наверняка вскроется его прошлое — и представьте себе картину: царский и белый офицер пытается внедриться в сверхсекретную группу, для чего? Конечно же, для вредительства и шпионажа! Так наша реактивная отрасль осталась без Шаргея.

А может быть, так Шаргей получил лишних 5 лет жизни. В 1937 году как «троцкист-вредитель» был арестован Сергей Павлович Королев (когда сегодняшние коммунистические пропагандисты рассказывают, что Королева взяли за «нецелевое расходование средств» — они лгут, в приговоре прямо написано: «троцкизм и вредительство, контрреволюционная деятельность»). На допросах ему сломали челюсть, она неправильно срослась, и когда в 1965 году ученому во время операции потребовалось вставить дыхательную трубку, это не получилось, и Сергей Павлович скончался, а вместе с ним окончательно растаяли надежды обогнать американцев в лунной гонке.

Если бы в тот момент Кондратюк работал в ГИРДе, его обязательно бы арестовали, выяснили бы его прошлое как Шаргея, и точно бы расстреляли. Так же он погиб 23 февраля 1942 года в боях на Кривцовском плацдарме Брянского фронта, командуя взводом связистов. Пуля мировой войны всё-таки нашла русского офицера.

Однако наследие «Юрия Кондратюка» не было забыто нашими ракетчиками. В 1947 году книга «Завоевание межпланетных пространств» была переиздана «Оборонгизом». А в 1959 году советская станция Луна‐3 впервые описала «петлю Кондратюка», воспользовавшись гравитационным маневром и передав на землю изображения обратной стороны Луны. Так что в лунной гонке мы всё-таки были первыми.

Американцы, скорее всего, не заимствовали идей ШаргеяКондратюка напрямую. К тому моменту, когда рукопись «Тем, кто будет читать, чтобы строить» была опубликована в СССР (в 1964 г.), сотрудник NASA Джон Хуболт уже несколько лет бился за свой вариант лунной трассы — отправить корабль-спутник к Луне и спустить возвращаемый аппарат с него. Идею принимали далеко не все; предлагались и другие варианты, например вывод аппарата на земную орбиту и старт лунного модуля с него.

И вот тут-то очень пригодись идеи и имя Кондратюка. В 1965 году американцы, отслеживавшие всё, что писалось в СССР о космосе, перевели издание «Пионеры ракетной техники», в частности работу Кондратюка с идеями, столь похожими на идеи, отстаивавшиеся Хуболтом. Заветная формула укладывалась всего в три строчки: «Выгоднее не останавливать всего снаряда на планете, а пустить его спутником (вокруг планеты), а самому с такой частью снаряда, которая будет необходима для остановки на планете и обратного присоединения к снаряду, совершить эту остановку».

Престиж русских как пионеров космоса стоял в 1965 году как никогда высоко. Русская космическая идея была авторитетной идеей. При этом у Ю. Кондратюка была репутация непризнанного «Советами» гения, что делало его для американцев ещё более интересным. Такая фигура была ровно то, что надо для Хуболта, чтобы подкрепить свой вариант космической трассы и доказать его правильность: «Делай как русские — делай лучше русских».

В журнале Life (1969, № 10) журналист Дэвид Шеридан рассказал о планах Джона Хуболта и программе «Аполлон». Наблюдая старт «Аполлона‐9», Хуболт, по словам автора статьи Дэвида Шеридана, вспомнил о русском инженере, «мечты которого разбились о скептицизм других». «Хуболт совсем недавно прочитал работу Юрия Кондратюка, русского механика-самоучки, который 50 лет назад рассчитал, что LOR — лучшее средство для посадки на Луну. Советское правительство пренебрегло им…» «Господи, он прошел через то же, что и я! — сказал Хуболт. — Думая об этом, я не мог сдержать чувств, наблюдая взлет „Аполлона‐9“».

Так Джон