170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка - Сойка Светлая

И что же мне было делать? На каком этапе этой бесконечной борьбы я должна была расслабиться и стать «Слабой женщиной»?

Мне нужно было остановиться и расслабиться с Соней. Я это понимала. Понимала умом, но эмоционально мне это давалось очень тяжело. Я пыталась читать книги о правильном материнстве, я пыталась ходить на курсы по пробуждению в себе внутренней женской красоты и доброты.

Кстати, это отдельная история о том, как я пошла на такие вот «курсы». С этих курсов я вылетела пулей! Пока как на подбор во всех отношениях прекрасные нимфы за 40 пробуждали в себе женскую энергию и возносились в астрал, это было ещё полбеды. Даже когда они начали сбиваться стайками, чтобы выполнить очередное упражнение на тему раскрытия своей женской сущности, а в реальности начали поголовно жаловаться на своих мужей, это тоже было объяснимо и ожидаемо. Но уж когда ведущая предложила увидеть феечек, тут моя Сталинская природа уже не могла этого позору выносить.

Там я всем этим тетушкам и сказала в чем их настоящая проблема. Так и рассказала, всего за 5 минут и совершенно бесплатно! О том, что вместо того, чтобы жаловаться на вечное безденежье и при этом набирать кредиты на эти «курсы», лучше бы пошли в тренажерный зал или хотя бы к парикмахеру. О том, что вместо того, что сидеть тут, ныть и жаловаться друг дружке, придумывая себе какие-то астралы и феечек, лучше бы нашли нормальную работу. А нет работы, так потрудились бы обучиться новой интересной профессии. Вот так и заявила им всем.

Ведущая тогда была в шоке от такого поворота. Ну не смогла я терпеть этот цирк с конями. Понятно, ведущая просто зарабатывает на этих несчастных дамах. У неё у самой ни мужа, ни отношений. Но вот так обманывать убогих — тоже ведь карма — дело такое, достанет тебя в итоге. Так я разочаровалась в эзотерическом подходе к решению своей главной проблемы — избавлению от злости.

Я злюсь много и часто. Злюсь и осуждаю каждый день.

Алкоголиков, толстяков, расписных уток — жительниц Инстаграм, посетителей шумных вечеринок из-за которых невозможно спать по ночам, вонючих мужиков в зале от запаха которых глаза слезятся и приходится либо уходить с тренировки, либо перекраивать весь тренировочный план. Шумных соседей, которые не дают спать по ночам или будят ранним утром. Слабых мужиков, зависимых и глупых баб, капризных и истеричных детей.

Да, я не люблю, ненавижу все это. И думаю, что никакие средства и приёмы не заставят меня полюбить все это. Моя злость живет со мной, живет во мне. Иногда мне кажется, что она — ядро, которое питает меня энергией. Как будто она — суть моей воли и характера. Как ядреный реактор, который дает мне силы и даже жизнь.

Я искренне завидую тем, кто по-настоящему не обращает на такие вещи внимание. Кто может спать хоть под вой сирен и пушечные выстрелы, у кого отбито обоняние и никакой слезоточивый газ не способен нарушить размеренный темп его тренировки. Кто любит людей и не раскладывает их на недостатки и пороки. Кто умеет успокоить капризного ребёнка парой добрых фраз. И искренне завидую таким людям… Жаль я пока еще не встречала такого человека, который бы обладал таким редким качеством как человеколюбие. Наверное, они существуют? Может быть, такие люди живут и учат своих последователей в ашрамах? Встретить такого человека в реальной жизни — большая удача.

А моя злость все так же со мной. И когда мне мешают спать я, в любое время дня и ночи иду разбираться с шумными соседями. Не помогает — вызываю полицию. Я брезгливо зажимаю нос и ухожу из тренажерного зала, когда рядом скачет вонючий мужик, который видимо не знаком с таким простым понятием как гигиена. Я отворачиваюсь от вида валяющегося на асфальте капризного ребёнка. Я осуждаю толстого хряка, который дует своё пиво и курит в лица прохожих. Я закрываю окна, чтобы не слышать пьяный гвалт местных отдыхающих. Эти «туристы» приехали всего на 10 дней и в их планы входит капитально обнулится, чтобы потом, когда этот чудный отпуск в пьяном угаре закончится, можно было бы с новыми силами вернуться в свою серую мерзкую жизнь таких же серых неудачников.

Я злая. Эта злость — часть меня.

И если раньше она мне помогала, или мне это только так казалось, то теперь… Теперь я вижу в ней причину гибели моего ребёнка.

Я могла быть вредной, принципиальной и категоричной с кем угодно. Но не со своим ребёнком, которого я люблю больше всех. Это низко. Надо было сдерживаться и не обижать ее. Да, потом я всегда извинялась. Но разве это имеет значение? Ведь эти жестокие слова все равно оставались в ее неуверенном сознании. Разве не я формировала ее представление о самой себе? Ведь именно я своим отношением к ней и создавала ее личность. А как будет формироваться здоровая личность, если Мама, самый близкий человек на свете, критикует и злится? Да, я понимаю, что было и много хорошего. И она очень любила меня и всегда тянулась ко мне. И большую часть времени мы проводили вместе и нам было очень весело и интересно. Точнее, все время нам было хорошо… кроме школы. Ровно до тех пор, пока я не открывала ее тетрадей или дневника… Школа убивала наши отношения. Эти невыполнимые требования. Эти учителя, которым, было, в сущности, плевать на тех, кто не успевает или не понимает предмет. Дети в классе с уже искореженной психикой и извращенным представлением о мире… Все мерзкое и страшное, все это связано у меня со школой. Если бы я могла прожить эту жизнь заново и у меня снова родилась бы моя девочка, я бы никогда не отдала ее в государственную школу.

Ей было трудно. Очень трудно. Но я продолжала увещевать, убеждать, уговаривать, помогать чем только получилось, но все было зря. Потом, когда сил уже не хватало, я срывалась. И вот тогда могла сказать что-то обидное, о чем потом очень жалела. Извинялась, но ведь слова уже не взять назад. Моя критичность, моя жестокость в суждениях, мой острый язык тут сослужил мне плохую службу.

Она всегда прощала меня. Всегда. И от этого ещё больнее теперь! Лучше бы она боролась со мной! Лучше бы она ненавидела меня, противостояла мне. Как