Пути неисповедимых - Алёна Дмитриевна Реброва

прибьет течением к берегу, – предложила Бэйр, осторожно смазывая раны мазью. – Слушай, это ведь не оружие… раны такие, как будто тебя зверь деранул! Да и ты не такой чокнутый, чтобы резать себя ножом четыре раза.

– Может, порезался об оружие, когда падал, может на ветки сухие наткнулся, черт его знает. Это неважно. Важно то, что накидки нет, а я не помню, в ней я падал в реку или нет…

Бэйр тяжело вздохнула и не стала продолжать разговор. Она полностью увлеклась своим занятием, осторожно наносила мазь на раны. Потом Бэйр стала накладывать повязку. Арланд терпеливо ждал, время от времени наигранно морщась: ему нравилось, когда ведьма вздрагивала вместе с ним и мягко гладила его по плечу в знак извинения.

– Ладно, герой-любовник, завтра нам еще ехать, – сказала она, когда работа была закончена.

– Ты спать? – спросил Арланд.

– Да. Вымоталась за сегодня… не так, как вчера, но все же норма усталости достигнута.

– Тогда спокойной ночи.

– И тебе спокойной. Не ворочайся особо, я не уверена, что хорошо завязала бинты!

Они оба очень быстро и крепко уснули, я же свернул свой плащ крохотным гнездом и превратился в птицу. Мне надо будет кое-что сделать, пока никто не видит, и лучшее для этого время будет как раз перед рассветом, когда все птицы инстинктивно просыпаются.

Я пробудился быстро и легко, как всегда просыпаются животные. Рассвет еще не наступил, и вокруг царила темень, но в облике рыси мне не трудно было различать вокруг необходимые предметы.

Я осторожно подобрался к Арланду, чтобы убедиться в том, что все идет как надо. И в самом деле: его волосы за ночь стали черными, совсем как у Бэйр, и нечистью от него разило так, как не разит от некоторых призраков.

Осмотрев и обнюхав братца, я пустился в лес, к тому дереву, на котором спрятал до поры до времени накидку. Схватив ее зубами, я отправился к месту, где скинул Арланда в воду.

С моей стороны просто глупо оставить все так, как есть. Если Арланд расскажет Бэйр, что я на него напал, да еще в свете последних событий, когда меня подозревали в убийстве, она подумает, что я опасен и начнет меня бояться. Ведь наверняка она уже начала опасаться с тех пор, как увидела меня за решеткой! Иначе почему она так охладела ко мне и так тянется к этому демону, который мечтает от меня избавиться и готов прогнать в лес?

Впрочем, теперь я знаю, что с ним делать.

Кому как не мне, тихому призрака поместья Сеймуров, знать, что на самом деле твориться с головой братца… Может, он сам не знает всей правды, но в лечебницу его не без оснований упекли. На протяжении всей жизни его преследуют помимо видений и призраков сильнейшие галлюцинации, к тому же у него большие проблемы с памятью – он постоянно смешивает выдумки и реальность. Так что он так молчалив по жизни не от дурного характера, а просто потому, что зачастую не понимает, где его очередной бред, где призрак, а где настоящий живой человек, с которым можно говорить, не вызывая подозрений окружающих.

Исходя из всего этого, ясно, что мне ничего не остается, кроме как заставить Арланда считать, что к нему вернулись ужасные проблемы с памятью и то, что я ему угрожал, ему просто приснилось, только тогда он не посмеет указать на меня пальцем и обвинить. К тому же, решив, что у него вновь поехала крыша, он испугается, занервничает, начнет себя накручивать еще больше обычного и в итоге прежде, чем его схватят монахи, сам доведет себя до нервного срыва… именно так и будет, если я время от времени буду устраивать ему подобные «провалы в памяти». И самое замечательное, что на меня никто не подумает, потому что Арланд считает меня идиотом, а Бэйр не склонна думать о ком-то плохо, тем более обо мне!

Разработав этот небольшой план, я принялся рыть берег, с которого якобы поскользнулся и упал в воду Арланд – именно это он рассказал Бэйр и именно в это он сам должен верить.

Разрыв почву, как будто действительно был небольшой обвал, я накидал туда острых камней, чтобы было ясно, откуда раны взялись. После этого я стал работать над накидкой.

Я превратился в обычного домашнего кота и с огромным удовольствием выдрал все перья, которые потом скинул в реку, затем я стал огромным псом и не только пожевал, но и изорвал накидку на части, чтобы сшить точно нельзя было… это с еще большим удовольствием.

После я связал все части, чтобы удобнее было тащить, и в облике рыси отнес накидку дальше по течению метров на двести. Там я извозил ее в иле, начинил водорослями и бросил так, как будто ее в самом деле прибило к берегу течением. Чтобы ее не унесло, я прикрепил ее к сухой траве, но так, чтобы было не видно.

Закончив с заметанием следов, я хорошенько умылся в речке, смыл всю грязь ила и отправился шарить по гнездам в поисках яиц для завтрака. Было бы здорово встретить Бэйр чем-нибудь вкусным… скажем, черничным пирогом с изюмом! В этих лесах прорва черники, как я заметил.

Первым проснулся именно инквизитор: почуял завтрак.

– Ух-ты… – зевнул он, почесываясь. – Какой запах!

– Я откопал в лесу немного ягод. Ты ведь любишь чернику, да?

– Я в самом деле люблю ее, – кивнул Арланд и подсел поближе ко мне. – Гадские насекомые… я весь искусан!

– Скоро будет готово, а ты пока иди вымойся: у тебя тина в волосах!

– Вообще, ты сам меня вчера в реку скинул, паршивец, из-за этого от меня теперь и воняет тиной!… – с укоризной глянул на меня Арланд, но потом вдруг дружески улыбнулся. – Хотя, знаешь, спасибо: если бы не ты, я натворил бы глупостей.

– Я скинул тебя в реку? – я удивленно распахнул глаза и уставился на него с изумлением.

– Вчера, когда… Ты что, правда ничего не помнишь? – инквизитор насторожился.

– Я вчера улегся спать сразу после ужина. Это ты вчера собирался идти купаться: ты еще при свете об этом говорил, я помню.

– Эм… – он недоверчиво на меня покосился. – Ладно.

Вскоре проснулась Бэйр и они вместе с Арландом отправились к реке умываться. Вернулись они примерно через полчаса, задумчивые и обеспокоенные чем-то. Видимо, нашли растрепанную накидку.

После завтрака Арланд принялся копаться в своей сумке, ища склянки с черной жидкостью: ему нужно было нанести на обратную сторону