Пути неисповедимых - Алёна Дмитриевна Реброва

раздавались всплески. Я почти физически ощущал, как его рвет на две части.

Ему хотелось пойти туда, к ней, опять почувствовать то, что он чувствовал, когда она была рядом. Но еще ему хотелось оставаться человеком и стоять на месте, а лучше всего уйти и навсегда задушить в себе все эти чувства.

Мне были слишком хорошо знакомы эти моменты, когда злая и добрая сторона сталкиваются вместе, когда инстинкты берут верх над разумом и творишь ужасные вещи. Грызешь молодые деревья, чтобы сточить зубы, убиваешь себе подобных, чтобы сожрать их и наглотаться крови, мучаешь мышей, доводя их до безумного страха перед кошмарной смертью, поедаешь птенцов, хотя знаешь, что они после этого никогда не полетят… Я годами учился сдерживать это в себе, заглушать малейшие позывы к убийствам, которые неминуемо приходят за инстинктами.

Но если у меня внутри бесится животное, то одни боги знают, что живет в душе Арланда… сердцем чую, это куда страшнее и опаснее.

Я следил за братом и за обеими его частями. Долго, очень долго они были на равных, и он не решался даже посмотреть в сторону Бэйр, но в итоге он все же не выдержал и посмотрел. Произошло то же, что и у костра: он не смог отвести взгляда, его опять потянуло туда.

– Всемогущие боги, не оставляйте меня, молю, дайте мне пожить немного хотя бы один этот час! – взмолился он тихо и стал расстегивать свою накидку.

Когда она оказалась на земле и сомневаться в намерениях Арланда уже было нельзя, я выскочил из-за кустов и, приняв свой истинный облик, прижал гада к широкому дереву неподалеку, так, чтобы Бэйр не могла нас видеть.

Арланд удивился, но не более. В силе он со мной тягаться не мог, – особенно сейчас, когда совсем отрезал от себя куски демонической души, – как и в ловкости, он знал это, потому даже не попытался сопротивляться. Арланд только сильно напряг мышцы, когда я сдавил руками его плечи и посмотрел в глаза.

– Она же сказала не ходить! – прошипел я.

– Думаешь, она говорила серьезно? – спросил он с таким видом, как будто его волновал мой ответ.

– Я думаю да!

– Леопольд ты просто не все понимаешь. Мы с Бэйр давно нравимся друг другу, это не то, что ты думаешь!

– Да неужели!? Это я ей нравлюсь, а тебя она терпит!

– Не говори ерунды, Леопольд! – сказал он раздраженно. – У Бэйр своя жизнь, ты для нее как больной котенок, которого она выхаживает. И не больше.

– Что ты хочешь этим сказать? – я прищурился. В глубине души я знал, что именно.

– Я хочу сказать, что ты не должен лезть! Отпусти меня и уходи отсюда, мы без тебя разберемся!…

Я даже вздрогнул.

Я знал, с самого первого момента знал, что он хочет от меня избавиться, но говорить это так прямо!… Да что он за монстр, раз прогоняет меня посреди ночи неизвестно куда?

– Что ты задумал? – настороженно спросил Арланд, заметив в моих глазах мысли, которые я не успел спрятать. – Не собираешься же ты меня бить!?

– Нет, я придумал кое-что получше, – уверил я братца. – Кое-что, чего ты на самом деле стоишь!

Мы стояли на высоком берегу: от нас до воды было метра три. Заросшая тиной речка воняла болотом и была достаточно глубока для того, чтобы надолго удержать инквизитора в своих холодных водах.

Что ж, если судьба будет милосердна, Арланд запутается в водорослях и захлебнется болотной жижей!

С этими мыслями я схватил его за ворот рубахи и одним мощным броском швырнул его прямо в реку, головой вниз. Сразу послышался приятный слуху булькнувший всплеск.

Я не стал ждать, пока Арланд выплывет или не выплывет, и взял его волшебную накидку, на подкладке которой были нарисованы спасительные руны. Накидка была не тяжелой, мне не составило труда схватить ее зубами и, превратившись в рысь, затащить на вершину одного из тысячи деревьев вокруг.

Спустившись, я быстро побежал в лагерь. Там в сумке Арланда я нашел черную вонючую жидкость в небольших флакончиках: именно ей он пользуется для татуировок на теле и именно ей он пахнет. Ведь важны не сами знаки на коже, а вещество! Это вещество со временем растворяется в крови и поэтому его приходится обновлять каждый месяц, снова и снова прокалывая кожу, которая с каждым разом становится тверже и плотнее, после чего прокалывать ее становится еще труднее и больнее…

Я собрал все склянки, которые нашел в сумке, отошел подальше от лагеря и разбил их, вылив вещество на землю. Мерзкий запах раздражал меня. Я превратился в лису, быстро прорыл в мягкой осенней почве яму, в которую закидал землю с запахом и осколки. Получившуюся могилку я засыпал прелыми листьями и вернулся в лагерь.

Еще никого не было, потому я превратился в самого себя, улегся на плаще в прежней позе, так, как будто и не уходил никуда.

Вскоре вернулась Бэйр. Она была вся мокрая, но чистая, я чувствовал приятный запах ее шампуня.

Она вела под руку Арланда, который тоже был мокрый и пах шампунями, но еще он почему-то истекал кровью… Может, в реке были щуки?

– …Как ты мог потерять накидку!? – возмущалась Бэйр, доставая полотенце. – Ты придурок! Зачем вообще за мной пошел!?

– Зачем? Потому что ты, проклятая ведьма, вскружила мне голову! – ругался он, сдирая с себя изорванную рубашку.

– Так надо было идти за мной, а не сигать в воду в одежде… – уже не так раздраженно сказала Бэйр, помогая Арланду вытираться. – Уму непостижимо!… Надо же было грохнуться с обрыва и порезаться о свое собственное оружие, да еще и так сильно!

– Уж не тебе обвинять меня в неосторожности, ходячее несчастье, – ворчал инквизитор, пока Бэйр доставала бинты, чтобы остановить кровь, хлещущую из четырех длинных раны на обоих предплечьях… Ммм… нет, это были не щуки, это я, когда слишком стиснул его у дерева. Жаль.

– Как бы заражение в этом болоте не подхватил… – обеспокоенно сказала Бэйр, сбрызнув раны спиртом. Арланд поморщился и стиснул челюсти.

– Если не найдем накидку, мне уже будет все равно, с руками или без, – процедил он сквозь сжатые зубы.

– Замолчи! – велела ведьма и нарочно больно надавила на раны. – Никому ты не нужен, а если вдруг понадобишься, то пускай эти монахи пройдут через мой труп для начала!

– Меньше всего я хочу смотреть на твой труп, так что давай лучше поищем накидку, – предложил он.

– Ночью мы ее не найдем, а днем пройдемся вдоль реки: может ее