Жизнь волшебника - Александр Гордеев

пришёл.

– Женатый? – выслушав его, спрашивает старик.

– Женатый. Мы тут дом купили. По Речной улице, на углу, вон там…

– А-а… дом Скоробогатова. Я ему после наводнения печку клал. Раньше домик был хорош, да

наводнением его подмыло. А что с огородом сделалось: всё песком занесло. Теперь в нём долго

ничего не вырастет. Угораздило тебя, однако, этот дом купить. Ну да ладно – пошли на веранду.

Роману хочется как-то защитить свой дом, обидно за него, но не лучше ли помалкивать пока?

– Тут вот какое дело, – говорит печник, войдя на веранду и усевшись на сундук с полукруглой

крышкой, покрытой ковриком. – Некогда мне на подрядах работать. Дома работы навалом. Так что

ничего не получится…

Роман растерянно смотрит в пол. Что же, лишь для этого сообщения старик и привёл его сюда?

Выходит, разговор уже окончен? И куда же теперь податься? На поклон к Старейкину?

– Так, может, сначала помочь вам с делами по дому справиться? – предлагает Роман, тут же

озабоченно оглядываясь по сторонам. – Что тут нужно сделать?

– Экий ты прыткий, – чуть мягче произносит хозяин, – да есть кое-что. Мне, это самое, вообще-

то самому надо очаг в тепляке перекласть…

– Ну так тем более! – едва не подскакивает Роман. – Я помогу! Просто так, без оплаты. За

науку…

– Да чему же ты на очаге-то научишься: ни колодцев там, ничего… А так-то у меня уж и кирпич,

и глина заготовлены…

– Вот и хорошо…

С минуту печник сидит молча, о чём-то думая.

– Э-эх, а я ведь хотел этому делу своих оболтусов обучить, – говорит он. – Так нет, не хотят. На

инженеров да механиков выучились. Для них это, видишь ли, пыльно…

Что ж, решено, что за работу они возьмутся сразу после дежурства Романа в пожарке. Роман

уходит, ликуя – вот тут-то он уж не выпустит удачу из рук!

Утром, отправляясь на своё первое дежурство, Роман хочет лишь одного: чтобы в этом, по

определению Захарова, коллективе алиментщиков на него обращали поменьше внимания и не

пытались узнать о нём больше того, что он уже сообщил о себе. А ещё – чтобы как можно меньше

трепались о женщинах. Правда, как ему показалось, этим алиментщикам и самим-то такие

разговоры не по нутру. Но кто знает – за полдня стажировки этого не понять.

Два дня до первого дежурства прошли в постоянном движении. Роман выкосил всю траву в

огороде, ещё несколько раз доосуха вычерпал воду из колодца, отремонтировал прогнивший пол

под навесом, рассыпал завалинки, чтобы просушить опилки и нижние венцы дома. Лихорадочное

беспрерывное движение – это уже как норма жизни, и когда с утра первого дежурства в пожарке

Каргинский принимается его «гонять», то это воспринимается лишь как продолжение привычной

нормы. Вначале Каргинский приказывает Арсеньевичу выгнать машину из гаража и установить её

против тренировочной вышки, когда-то испугавшей Романа. Потом в паре с Митей Ельниковым

караульный показывает новенькому, как нужно быстро снимать лестницу с машины, как ставить её

около стены, как тянуть за верёвку, чтобы лестница развернулась на все три колена и

зафиксировалась, как взбираться по ней, перевесив через плечо матерчатый рукав. Сначала

Роман тренируется с Каргинским, потом с Митей и снова с Каргинским. Постепенно входя в раж,

начальник кричит и командует всё громче и, наконец вовсе осатанев, бежит в караульное

помещение, набрасывается там на доминошников, выгоняет на тренировку и их. Пожарные

подчиняются вяло, с едкими репликами и оговорками, робу натягивают с ленцой, но когда

Каргинский принимается по секундомеру засекать время выполнение упражнений, то и они волей-

неволей входят в соревновательный азарт.

А через час, когда взмокшие от пота пожарные снимают с себя робу, укладывая так, чтобы в

случае тревоги можно было легко запрыгнуть в неё, настроение их уже совсем благодушное. Все

дружно артельно идут на кухню отпиваться чаем, который в честь их подвига предусмотрительно

вскипячён Настей.

За краткое время тренировки Настя, подчиняясь общему подъёму, успевает побелить стены на

кухне и теперь домывает пол около порога. Даже невероятно, что так много было сделано лишь

185

двумя её маленькими ручками. Движения Насти не размашисты, но энергичны и сильны, словно

вся размашистость, свойственная большим людям, преобразована у неё в энергичность. Не

правда, что сила заключена лишь в большое. Сила заключена в гармоничное и правильно

сложенное. И потому миниатюрная жена Мити, похожая на маленькую энергичную пружинку,

обладает силой большого человека.

– Вот и боец Ельникова тренируется, – улыбаясь, говорит громоздкий Арсеньевич, проходя по

мокрому полу подняв носки на одних каблуках, чтобы поменьше следить.

– Ну, развезла тут. . – остановившись на пороге, с улыбкой упрекает жену польщённый Митя.

– Да тут у меня пока растворено, да не замешано, – смущённо отвечает Настя, – я ещё и в

коридоре хочу побелить.

– А извёстку где взяла?

– Дома, где же ещё? Думаешь, тут дадут?

Оказывается, она ещё и домой за это время сбегала! Митя, вздохнув о своей известке, проходит

на кухню.

– Надо бы вообще-то везде побелить, – словно оправдываясь, досказывает Настя идущему

следом Роману, – ну да ладно, хотя бы тут. .

– А заплатят тебе за это? – спрашивает Роман.

– Да кто тут заплатит? – стеснительно отмахивается она.

– Зачем же белишь?

– Так стыдно же… Ещё скажут, что я грязнуля.

Усевшись за столом, все пошучивают, подначивают друг друга, но больше всего Каргинского,

чем тот после удачной тренировки, кажется, даже доволен. Теперь уж Роман вместе со всеми. И

робу свою кладёт рядом с робой других: состояние постоянной готовности распространяется

сегодня и на него: случись вызов на пожар – и он такой же боец пожарной части, как все.

Домино после чая сегодня особенно жёстокое, потому что в игру включается и начальник части

Прокопий Андреевич, осчастливленный стихийной тренировкой подчиненных, так что кто-нибудь то

и дело «вылетает» из игры. Чаще всех не везёт Арсеньевичу. Раз за разом он оказывался на

диване рядом с Романом и Митей, играющими в шахматы. Шахматисты, правда, больше говорят,

чем играют, а Мите шахматы вскоре и вовсе надоедают. Он достаёт из своей продуктовой сумки

маленький узелочек с рыболовными крючками, разноцветными пёрышками, волосками от шкурок

каких-то животинок. Его жёлтые заскорузлые пальцы с трудом удерживают такие мелкие предметы,

однако уже спустя несколько минут он, подбросив на ладони своё творение, даёт его для оценки

Роману. Мушка и впрямь сильно напоминает живую яркую муху, с чётко выделенными головкой,

брюшком, крылышками. Такая симпатичная, аппетитная муха, только в середине её – острый

невидимый крючок.

– Тоже учись, – советует Митя, – опосляо велик купишь да будем на рыбалку