Знак расставания - Лиз Райан

— Бонсуар, Монреаль! — крикнул он.

— Бонсуар! — грохнул зал.

Они взорвались немедленно, и Эран была очень довольна, что смогла убедить Бена произнести первое слово по-французски. Спорная песня должна была прозвучать в конце, это был своего рода прощальный подарок, но впечатление Бен уже произвел. Эран видела улыбку на его лице, зарождающуюся в нем энергию, когда он откинул голову назад и выбросил левую руку таким образом, словно приглашая всех до единого на стадионе присоединиться к нему, насладиться этим вечером так, как он сам собирался это сделать сегодня. И через минуту она уже наслаждалась сама, раскачиваясь в такт пульсации света. Его блики окрашивали костюм из латекса то в желтый, то в оранжевый, то в красный цвет, а кожаная куртка Бена отсвечивала черным, коричневым, синим… Это был очень изысканный костюм, который делал Бена одновременно отстраненным, далеким, как Бог, и очень уязвимым, одиноким. В оркестровой яме музыканты были невидимы, но Эран знала, что он постоянно общается с ними на внутреннем уровне, зависит от их ритма, от того, чтобы все совпадало. Все это выглядело очень просто со стороны, но на деле требовало колоссальных усилий. Она слышала крики, вопли, визги. Это был огромный зал.

В любой момент могло что-нибудь случится. Зрители могли бросить розу, а могли бросить дымовую шашку, нож, проявить враждебность или использовать возможность выставить себя, прославиться в газетах.

Как и у толпы на футбольном матче, малейшее недовольство публики могло стать фатальным; но их удовольствие было таким трогательным, что Эран чуть не плакала, ощущая, как они раскачиваются в такт с Беном, как спелая пшеница на летнем солнце. Они никогда не встречали Бена раньше и никогда больше не встретят, но они любили его! Бен никогда их не боялся. Чем больше было зрителей, тем лучше он пел. За все эти годы, мелькнуло у Эран в голове, его голос стал даже лучше, приобрел зрелую силу и достиг уровня, которого, как сказал критик Джефф Барбер, «другим не суждено достичь». Джефф стал их хорошим другом с тех пор, как написал первую рецензию на концерт Бена в Оксфорде. Он часто ездил с ними в заграничные турне, писал отзывы, которые могли быть нелицеприятными, но всегда справедливыми. Эран знала, что сегодня вечером Джефф тоже был где-то в зале, замечая мельчайшие нюансы, записывая и фиксируя сразу же все детали.

Но это был сказочный вечер! Мельчайшие фрагменты были синхронны, вся группа работала в унисон, ни одной фальшивой ноты! Наслаждаясь, Эран трепетала от пронзительной чистоты его голоса. Ее мозг тоже фиксировал мельчайшие детали, чтобы сохранить навсегда этот вечер, когда их любовь и талант поднялись на вершину совершенства. После двухчасового концерта Бен оставался свежим, а публика неистовствовала и вопила от восторга, заряженная его энергией и харизмой. Мир был у его ног, подумала Эран. Бен имел все, чего когда-либо желал.

Оставив песню с французским куплетом для финала, он сел за рояль и сказал с улыбкой:

— А эта песня посвящается Квебеку, посвящается вам.

Зрители буквально зарычали от восторга, как только заиграла музыка, но Эран автоматически напряглась, пытаясь понять, все ли в порядке и не получится ли из слов каши. О Господи, это было так важно — и вдруг Эран услышала звук, который так и резанул ее, это не были ни музыка, ни аплодисменты. Это было нечто, заставившее ее обернуться к ослепительному свету прожекторов.

В центральном проходе, довольно близко к ней, что-то происходило. Было какое-то замешательство, но она не могла понять — то ли крик, то ли пятно какое-то… мужчина, бегущий вниз, очень быстро, среди криков, которые уже переходили в визг. В долю секунды в голове у Эран пронеслось: покалечили кого-то. Она вцепилась в Ларри.

— Что это?.. Кто?

Ларри толкнул Эран назад на сиденье, сам вскочил, сзади поднялся Кевин, и вот прямо по ногам зрителей они помчались к проходу, но мужчина передвигался быстрее, он промчался мимо них и оказался прямо напротив сцены, всего в трех-четырех футах от нее. В его руке был пистолет, и он наставил его на Бена! Бен не видел его, но почувствовал какое-то замешательство.

Крик замер в горле Эран:

— Нет… Бен… нет!!!

Мужчина поднял вторую руку, он держал пистолет как раз так, как делают полицейские, когда прицеливаются. А Бен по-прежнему не видел, что происходит!

Никто не понял, что случилось: раздался выстрел, и мужчина упал, споткнувшись о какую-то тень, метнувшуюся ему под ноги. Эран одним махом преодолела расстояние до оркестровой ямы, она старалась взобраться на сцену, карабкаясь, ее пальцы скользили, она плакала в голос. Бена застрелили, его убили, и она не могла попасть к нему! Среди всеобщего столпотворения вдруг наступила жуткая тишина, все происходило стремительно и в то же время как бы на другой планете.

Музыканты бросились врассыпную, публика повскакивала со своих мест, но все, что могла видеть Эран, — это была неприступная скала сцены, которая заслоняла собой все, кроме осветительной установки под крышей. Потом какой-то мужчина наклонился к Эран, поднял ее на ноги, не обращая внимания на ее сопротивление.

— Нет! Пустите меня — он умер, он убил его… — кричала Эран.

Но мужчина отнес ее назад к проходу и грубо опустил на пол, не обращая внимания на ее рыдания, а остальные охранники в это время окружили две борющиеся фигуры. Одна из них — мужчина, который стрелял в Бена, другая — Тхан! Оба старались дотянуться до пистолета, который отлетел в сторону, потом охранник схватил пистолет, и Тхан поволок нападавшего со сцены, до предела заломив его руки за спину.

После этого наступило общее замешательство. Эран держал в объятиях Кевин Росс, в ушах ее раздавался чей-то голос, служба безопасности поднимала упавших зрителей и уводила их, ярко светили прожектора, на сцене стоял шум.

— О’кей, давайте успокоимся. Пожалуйста, возвращайтесь на места, — вдруг послышался спокойный и даже беззаботный голос Бена. Тело Эран сразу обмякло, ослабело, слезы заливали ее лицо, и Кевин повел ее за кулисы, откуда она наконец смогла его увидеть. Бен был очень напряжен, он держался прямо, глядя на волнующееся море тел. Напуганные и неуверенные, зрители все же вернулись на места.

— Садитесь. Успокойтесь. Никто не пострадал, — говорил Бен.

Бен не мог знать, были ли пострадавшие среди публики, но зрители поверили ему на слово, не сводя глаз с его правой руки, которой Бен прикрывал свое левое плечо. Рукав куртки был оторван, но только Эран и те, кто находился поблизости, видели, что на нем была кровь. Задумчиво Бен осмотрел куртку.

— Жалко. Это была моя любимая куртка!

Она услышала робкий смех… Эран понимала, что все сейчас так же растеряны, как и она сама. Но если Бен и был ранен, он выглядел вполне беззаботным. Или он не показывал вида, чтобы не усиливать панику. Вместо этого он сделал шаг вперед, кивнул головой в сторону музыкантов, подождал, пока они вернутся на свои места. Благодарные за появившуюся руководящую силу, потрясенные, но, видимо, воспрянувшие, они послушно взяли в руки инструменты.