Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

Ужин состоялся в канун Рождества и, к моему невероятному удивлению, оказался гораздо успешнее, чем я ожидал. Поначалу я до смешного нервничал, но вскоре взял себя в руки, а после ужина мне удалось подсесть к Хелене в гостиной и сделать ей пару комплиментов. Это было несложно. На ней было бледно-зеленое платье, волосы высоко подняты, и она, без сомнения, была самой привлекательной женщиной в комнате.

Вскоре я сказал ей непринужденным тоном:

— Надеюсь, мы будем чаще видеться теперь, когда я веду более нормальную жизнь.

— Нормальную?

— Вряд ли мою жизнь можно было назвать нормальной, когда я жил на ферме и работал на шахте. Когда к Новому году я перееду в Пенмаррик, все будет по-другому.

— Надеюсь, ваша жизнь не слишком изменится, — сказала она с улыбкой. — Вы не должны радикально меняться теперь, когда стали хозяином Пенмаррика.

— Если я и изменюсь, — сказал я, — то обещаю вам, что к лучшему.

И мы улыбнулись друг другу.

На следующей неделе я пригласил ее на обед в Пенмаррик и стал регулярно заглядывать в особняк Ползиллан. Каждый мой шаг был успешен; ни одно предприятие еще не шло так четко по плану. К февралю я решил, что пора еще раз сводить Хелену в «Метрополь», потому что к этому времени мне уже удалось занять такое положение в ее глазах, что я мог оправдаться насчет нашего предыдущего визита туда, и после поездки в Пензанс на машине из Пенмаррика мы отлично поужинали в роскошном ресторане «Метрополя». Мне не хотелось вспоминать наш предыдущий визит, но Хелена сама заговорила о нем без малейшего смущения, и я сразу понял, что она на меня не сердится и ей не нужны никакие неловкие объяснения. Я почувствовал такое облегчение, что пригласил ее на танец, но она, кажется, знала, что я не люблю танцевать, и поэтому предложила взамен прогуляться по эспланаде.

В отличие от предыдущего вечера, когда мы гуляли там, сегодня небо было затянуто тучами, луна не светила. В саду Морраб дрожали пальмы, листья с тоской вздыхали о родных тропиках. Море дружелюбно билось о берег, а с юго-запада наши лица овевал холодный ветер.

Я быстро соображал. К тому времени я весьма регулярно встречался с Хеленой на протяжении полутора месяцев. Мы уже хорошо узнали друг друга. Единственное неловкое препятствие, тот короткий ужин шесть лет назад, было без труда преодолено. Я вел себя по отношению к ней с более чем просто дружеским интересом, изображая настойчивое, но вполне приличное ухаживание; если только она не была дурой (а дурой она не была), то уже должна была догадаться, что я ухаживаю за ней не без цели, и теперь мне стоило выказать более явный интерес, если я не хотел, чтобы ей это надоело. Я вспомнил, что в их доме появился новый врач, некий молодой человек по имени Доналд Маккре, который навещал ее брата по нескольку раз в неделю; я ничего о нем не знал, но его присутствия в жизни Хелены, каким бы невинным оно ни казалось, было достаточно, чтобы напомнить мне, что она может оказаться привлекательной и для других поклонников. Если я буду слишком долго колебаться или не смогу соответствовать ее представлениям о том, как должен вести себя влюбленный мужчина, то в одно прекрасное утро рискую обнаружить, что она помолвлена не со мной.

— Должно быть, я был слеп шесть лет назад, — сказал я непринужденно. — Подумать только: пригласить вас поужинать один раз и больше никогда не приглашать!

А когда она повернулась, чтобы улыбнуться мне, я ее обнял и наклонился, чтобы поцеловать.

Я был удивлен тем, как теплы ее губы. Мне почему-то всегда казалось, что женские губы дряблы и холодны. Но ее губы были не такие. Они были теплыми и упругими, приятно влажными.

— М-м! — сказал я в удивлении.

Она вздохнула, на секунду сомкнула веки, а когда снова открыла глаза, я более не сомневался, что она меня любит.

2

Все оказалось проще, чем я ожидал. После того вечера в Пензансе я видел Хелену еще несколько раз в течение февраля и к началу марта решил, что вполне могу сделать предложение раньше, чем планировал. В соответствии с этим решением в одно мягкое мартовское утро, из тех, что так напоминают о близости весны, когда воздух так соблазнительно тепл, я пригласил Хелену Мередит на прогулку по пустоши и после подобающей случаю романтической сцены среди стен Чуна попросил ее выйти за меня замуж.

Моя рука обнимала ее. Я почувствовал, как она вздрогнула, и на один ужасный момент подумал, что она сейчас разразится слезами, но она не расплакалась. Может быть, Жанна и тысячи других женщин поступили бы так, но не Хелена. Из всех ее замечательных качеств меня более всего восхищало нерушимое самообладание.

Она повернулась ко мне. Глаза ее горели от радости. Губы, чуть приоткрытые, потянулись к моим. Когда мы поцеловались, я шутливо спросил:

— Это значит «да»?

— Конечно, — сказала она.

Ее готовность смутила меня, но я все равно был польщен. Теплая волна удовлетворения оттого, что трудное дело с успехом завершено, заполнила меня. Это было приятное чувство.

Новость о нашей помолвке была воспринята с различной степенью восторга и удивления, начиная от вполне предсказуемого экстатического состояния матери до потрясения Джан-Ива. Не понимаю, почему он был так изумлен, хотя я и подозревал, что он уже записал меня в неисправимые холостяки и так привык считать себя моим наследником, что мысль о племяннике-узурпаторе была слишком ужасна для него, чтобы быстро к ней привыкнуть. Уильям с удовольствием воспринял новость, Джералд Мередит был так мил, что заказал шампанское, а Жанна была почти так же возбуждена, как и мать. Даже Медлин Младший, выражая мнение всей прислуги Пенмаррика, ходил с очень гордым и важным выражением лица.

— Очень хорошая новость, сэр, — пророкотал он своим хорошо поставленным голосом. — Очень хорошая. Мы все вас поздравляем, сэр, и желаем вам и мисс Мередит всего наилучшего.

Мои друзья на шахте приняли новость одобрительным ревом, и все, кроме Тревоза, сгрудились вокруг меня, чтобы пожать руку и похлопать по спине. Тревоз выглядел обиженным. Я этого ожидал, но в глубине души думал, что он ведет себя неразумно. Никому нет вреда от того, что ты женоненавистник, но не ожидай, что и все станут обходить женщин стороной.

К счастью, к вечеру он взял себя в руки и пришел в паб вместе со всеми, чтобы поднять за меня тост. Он не пытался извиниться за то, что дулся, и я слишком хорошо его знал, чтобы ожидать извинений, но он был достаточно дружелюбен, поэтому я с облегчением забыл об утреннем инциденте. В то время у меня было слишком много забот, чтобы забивать себе голову ерундой.

Пожениться мы решили в первую субботу июля, и пока Хелена начала делать предварительные приготовления, я взялся за решение проблемы, что делать с членами моей семьи, которые жили в Пенмаррике. Я знал, что Уильям с удовольствием покинет дом, как только я въеду, потому что он мне так и сказал после смерти отца, предложив, чтобы упростить ситуацию, поддерживать наши отношения не только на дружеской, но и на деловой основе. Посоветовавшись с ним, я сдал ему в аренду за номинальную плату старый каменный дом на краю Сент-Джаста — предыдущий арендатор, отставной моряк, умер месяцем ранее, и со времени его смерти дом пустовал. Дом был больше, чем любой из деревенских коттеджей, в хорошем состоянии, и при нем был сад площадью примерно в полгектара. Уильяма устраивало такое положение вещей, я тоже был доволен, что он достойно устроен в отдалении от Пенмаррика. Когда он перебирался в свой новый дом, я послал ему чек, чтобы оплатить расходы, связанные с переездом, но он, видимо, счел, что я уже достаточно для него сделал, и, как я понял впоследствии, проверяя состояние своего банковского счета, так и не предъявил мой чек к оплате.