Путешествие на Запад. Том 2 - У. Чэнъэнь

укрытии, а когда вернется Сунь У-кун, двинемся дальше. Не к лицу монаху интересоваться такими пустяками.

– Да здесь кругом ни души, – запротестовал Чжу Ба-цзе. – О том, что мы взяли эти вещи, ни одна душа, кроме нас, знать не будет. Кто же донесет? Да и где, какое доказательство? Ведь это все равно, что мы нашли, так стоит ли рассуждать о том, как это взято: открыто или тайно.

– Ты мелешь вздор, – заявил Трипитака. – Всевышний завещал нам: «Когда совершаешь бесчестные поступки в тиши своего дома, то помни о том, что божественное око проникает всюду». Отнеси-ка ты лучше эти телогрейки на свое место и никогда не зарься на вещи, добытые нечестным путем.

Однако Чжу Ба-цзе не послушался Трипитаку.

– Учитель, – обратился он к нему с умешкой, – после того как я превратился в человека, я носил не одну безрукавку, но такой, стеганой, мне носить еще не довелось. Раз вы не хотите надеть их на себя, попробую-ка я согреться хоть немного, а когда придет Сунь У-кун, отдам одну ему, и мы пойдем дальше.

– Ну, в таком случае и я надену, – заявил Ша-сэн.

Они сняли с себя свои рясы и облачились в безрукавки. Но не успели они завязать пояс, как почувствовали, что не могут стоять на ногах. Оказывается, эти самые безрукавки моментально, быстрее любых рук, туго скрутили их. Перепуганный Трипитака от негодования даже затопал ногами. Он бросился к своим ученикам, чтобы освободить их от пут, но разве в силах он был это сделать? Тут все трое затеяли такую перебранку, что потревожили злого духа.

А надо вам сказать, что все эти строения были не чем иным, как проделкой злого духа, который жил в этих местах и заманивал людей. В этот момент он как раз находился в пещере и, как только услыхал крики и брань, поспешил выйти и увидел, что в ловушку к нему попало сразу несколько человек. Тогда он вызвал подвластных ему духов и одним жестом убрал все эти мнимые постройки. После этого духи схватили Трипитаку, захватили коня, вещи, а также связанных Чжу Ба-цзе и Ша-сэна и уволокли их в пещеру.

Здесь главный дух уселся на возвышении, а его слуги подвели Трипитаку и поставили его перед своим господином на колени.

– Ты откуда явился, монах? – грозно спросил дух. – Как вы посмели среди бела дня украсть мою одежду?

– Я – Танский монах и прибыл сюда из Китая, – со слезами на глазах отвечал Трипитака. – По повелению моего государя я следую в Индию за священными книгами. И вот, почувствовав голод, я послал своего старшего ученика за подаянием, но он до сих пор не вернулся. Мы же не послушали того, что он нам говорил, и, в поисках пристанища от ветра, нарушили покой вашей священной обители. Я никак не ожидал, что мои ученики проявят страсть к ничтожным вещам и возьмут их. У меня не было дурных намерений, и я велел им отнести эти вещи обратно. Однако они не послушали меня и решили надеть эти безрукавки, но неожиданно для себя попали в ваши руки, великий князь. А вместе с ними попался и я. Умоляю вас, явите милосердие и пощадите мою жизнь, хотя бы ради того, чтобы я отправился за священными книгами. Я никогда не забуду оказанной вами милости и по возвращении в Китай буду всегда прославлять вас.

– Я не раз слышал о том, – с улыбкой отвечал дух, – что у того, кто съест хоть один кусок мяса Танского монаха, седые волосы снова почернеют, а на месте выпавших зубов вырастут новые. На мое счастье, вы явились сюда сами, без всякого приглашения. Как же вы можете надеяться, что я помилую вас! А как зовут вашего старшего ученика и куда он отправился за подаянием? – спросил дух.

На этот вопрос Чжу Ба-цзе с гордостью отвечал:

– Нашего старшего брата зовут Сунь У-кун, это тот самый Великий Мудрец, равный небу, который пятьсот лет тому назад учинил буйство в небесных чертогах.

Услышав имя Сунь У-куна, старый дух немного струсил, но ничего не сказал.

«Я давно уже слышал о том, что этот парень обладает огромной волшебной силой, – подумал он, – и вот теперь совершенно неожиданно придется, очевидно, с ним столкнуться».

– Ребята! – приказал он, – свяжите монаха. А с тех двоих снимите талисманы, свяжите обыкновенными веревками и отнесите в дальнее помещение. Как только я схвачу старшего ученика, мы заодно вымоем их, приготовим и устроим пир на славу.

Слуги бросились выполнять приказание и, связав троих пленников, утащили их в глубь пещеры. Коня они отвели в стойло, а вещи унесли во внутреннее помещение. После этого они принялись точить свое оружие, готовясь к охоте на Сунь У-куна. Однако это уже к делу не относится.

Вернемся теперь к Сунь У-куну. В южной деревне он наполнил чашку рисом и, как мы уже говорили, оседлав облако, пустился в обратный путь. Достигнув того места на склоне горы, где они остановились, он спустился на облаке вниз, однако никаких следов Танского монаха не обнаружил и совершенно не мог понять, куда тот девался. Круг, начерченный им, оставался на прежнем месте, но внутри никого не было. Сунь У-кун огляделся, затем посмотрел туда, где они видели строения, но и там, кроме каких- то необыкновенных огромных камней, ничего не увидел.

«Ну, все ясно, – с тревогой в сердце подумал Сунь У-кун. – Они попали к злым духам».

Выйдя на дорогу, он внимательно рассмотрел, куда ведут следы коня, и помчался прямо на Запад. Пройдя около шести ли и уже потеряв всякую надежду найти своих товарищей, он вдруг услышал человеческую речь, доносившуюся с северного склона холма. Поглядев туда, он увидел какого-то старца, тело которого прикрывала войлочная одежда. На голове его была теплая шапка, на ногах – промасленные сапоги, в руках – посох с ручкой, изображавшей голову дракона. За старцем следовал молодой паренек, который держал в руках ветку воскового дерева и, спускаясь с горы, что-то напевал. Поставив чашку с едой на землю, Сунь У-кун поклонился старику и обратился к нему с такими словами:

– Разрешите задать вам вопрос, почтенный старец!

– Откуда вы пришли сюда, почтенный монах? – в свою очередь спросил старик, отвечая на приветствие.

– Я прибыл из Китая и вместе со своим учителем и двумя братьями следовал в Индию поклониться Будде и взять у него священные книги. В пути учитель проголодался, и я отправился за подаянием, оставив своих спутников на склоне холма. Я велел им непременно дожидаться меня