Луиза Сан-Феличе. Книга 1 - Александр Дюма

— Хорошо, — промолвил Микеле, — ну вот, теперь и я заплакал.

— До свидания, друг мой, — сказала Луиза. — Да хранят вас Господь и ангелы небесные!

— До свидания? — прошептал Сальвато. — Вы забыли, что новая встреча таит для нас обоих смертельную опасность…

Луиза не дала ему договорить.

— Молчите! Молчите! — перебила она. — Отдадим в руки Господни неизвестное нам будущее. Но, чему бы ни суждено было случиться, я не скажу вам: «Прощайте!»

— Пусть так! — сказал Сальвато, перелезая через балкон и садясь в седло; при этом он все еще обеими руками обнимал Луизу за шею, так что ей пришлось, как тростинке, склониться к нему. — Пусть так, дорогая, обожаемая… До свидания!

И последний звук этого слова, символа надежды, замер у них на губах в их первом поцелуе.

У Сальвато вырвался возглас, выражавший одновременно и радость и скорбь; он пришпорил лошадь, и она, галопом рванувшись вперед, заставила его выпустить из рук Луизу. Тотчас конь и всадник исчезли во тьме.

— Да, — прошептала молодая женщина, — снова увидеть тебя и умереть!

Мы помним, как Шампионне, уезжая из Рима, торжественно обещал Тьебо и его пятьюстам солдатам вернуться не позже чем через двадцать дней и освободить их.

За сорок восемь часов, в два перехода, генерал добрался до Чивита Кастеллана.

Он решил прежде всего осмотреть город и его окрестности

Чивита Кастеллана, которую долгое время ошибочно принимали за древние Вейи, сначала заинтересовала Шампионне как археолога. Приняв во внимание расстояние, отделяющее Чивита Кастеллана от Рима и равное более тридцати милям, он понял, что тут великие путаники, именуемые учеными, допустили ошибку и развалины, обнаруженные неподалеку от города, являются, вероятно, руинами Фалерий.

Новейшие изыскания доказали, что Шампионне был прав.

Его первой заботой было привести в порядок крепость, построенную Александром VI и служившую затем просто тюрьмой, и укрепиться в ней с частью своей маленькой армии.

Макдональда, которому он предоставил честь руководить предстоящим сражением, и его семь тысяч солдат он разместил в Боргетто, приказав ему использовать для защиты здание почтовой конторы и несколько окружающих ее лачуг, а в качестве опорного пункта придерживаться Чивита Кастеллана, образующую крайний правый фланг французской армии, а вернее сказать, место, где должны были сосредоточиться ее основные силы. Генерала Лемуана с пятьюстами штыков он направил в ущелье Терни, расположенное от него слева, и сказал ему, как Леонид спартанцам: «Вы идете на смерть!» Казабьянка и Руска получили такой же приказ относительно ущелий Асколи, находящихся на крайнем левом фланге. Пока Лемуан, Казабьянка и Руска будут удерживать свои позиции, Шампионне мог не опасаться обходного маневра врага, а если его атакуют в лоб, он надеялся, что сможет оказать сопротивление. Наконец, он послал нарочных к генералу Пиньятел-ли, занятому размещением своего римского легиона между Читтадукале и Марана, с приказом выступить, как только его люди будут готовы, и соединиться с польским генералом Княжевичем, который командовал 2-м и 3-м батальонами 30-й пехотной полубригады, двумя эскадронами 16-го драгунского полка, ротой 19-го полка конных егерей и тремя орудиями, после чего направиться прямо туда, откуда будут слышны пушечные залпы, независимо от того, с какой стороны эта стрельба донесется.

Кроме того, командиру бригады Лаюру было приказано разместиться с 15-й полубригадой в Риньяно перед Чивита Кастеллана, а генералу Морису Матьё отправиться в Винь-янелло, чтобы не дать неаполитанцам занять Орте и помешать их переправе через Тибр.

В то же время Шампионне послал курьеров на дороги в Сполето и Фолиньо с целью ускорить прибытие трех тысяч солдат подкрепления, обещанного Жубером.

Отдав эти распоряжения, он стал спокойно ждать неприятеля, за передвижением которого мог наблюдать с возвышенности Чивита Кастеллана, где он расположился с тысячью солдат резерва, готовый отправиться туда, где потребуется его присутствие.

К счастью, вместо того чтобы преследовать Шампионне во главе многочисленной и прекрасно обученной неаполитанской кавалерии, генерал Макк потратил три или четыре дня в Риме и еще три или четыре дня вне Рима, сосредоточивая все свои силы, то есть сорок тысяч человек, чтобы затем обрушить их на Чивита Кастеллана.

Наконец генерал разделил свою армию на пять частей и двинулся.

По мнению стратегов, Макку следовало бы сделать следующее.

Он должен был бы вызвать в Перуджу корпус генерала Назелли, доставленный в Ливорно Нельсоном; он должен был бы провести главные силы своей армии по левому берегу Тибра и расположиться лагерем в Терни; он должен был бы, наконец, атаковать с шестикратно превосходящими силами малочисленные войска Макдональда, который, оказавшись между семитысячным войском Назелли и тридцати— или тридцатипятитысячной армией, наступающей под командованием Макка, не мог бы устоять против такой двойной атаки. А Макк, наоборот, рассеял свои силы, двигаясь пятью колоннами, и обнажил дорогу в Перуджу.

Правда, жители окружающих городов, то есть Риети, Отриколи и Витербо, взбудораженные воззваниями короля Фердинанда, зашевелились, и чувствовалось, что они готовы поддержать генерала Макка.

Макк продвигался, предварительно распространив до нелепости бесчеловечную прокламацию. Дело в том, что Шампионне, покидая Рим, оставил там в больницах триста больных, поручив их милосердию и чести вражеского генерала. Но когда король Фердинанд уведомил Макка о вылазке гарнизона замка Святого Ангела и о том, как два консула, которых собирались казнить, были похищены у самой виселицы, Макк обнародовал манифест, в котором предупреждал Шампионне, что если он не оставит свои позиции в Чивита Кастеллана, а посмеет оказать в этой крепости сопротивление, то триста больных ответят — голова за голову — за солдат, что погибнут в этом бою, и больные будут отданы на волю справедливого негодования римского народа, а это означало, что сброд из Трастевере разорвет их на куски.

Накануне того дня, когда показались передовые отряды неаполитанцев, эти листовки были доставлены крестьянами на французские аванпосты; они попали в руки Макдональда.

Этот благородный человек был возмущен до крайности.

Он взялся за перо и написал генералу Макку:

«Господин генерал,

я получил Ваш манифест. Берегитесь! Республиканцы не убийцы, однако предупреждаю Вас со своей стороны, что насильственная смерть хотя бы одного из больных, находящихся в римских госпиталях, явится смертным приговором для всей неаполитанской армии и что моим солдатам будет дано распоряжение не брать пленных.

Через час Ваше письмо станет известным всей армии, и Ваши угрозы вызовут в ней негодование и омерзение, которые превзойдет только презрение к тому, кто их себе позволил.