«...И ад следовал за ним» - Стивен Хантер

— У нас нет масла, — парировал Билл. — Даже если бы я смастерил подвесной мотор, мы бы все равно не смогли им воспользоваться, потому что у нас нет машинного масла, которое надо добавлять в керосин.

— Резонное возражение, — согласился Чарли.

— А мы сможем плыть, отталкиваясь шестами?

— Нам придется плыть, отталкиваясь шестами, — сказал Билл. — Другого выхода у нас нет.

— Что значит «отталкиваться шестами»? — спросил Чарли.

— Ты что, вообще ни черта не знаешь? — откликнулся Билл.

— Мы будем держаться близко от берега и отталкиваться от дна, поднимаясь против течения.

— Понял.

— Ничего трудного для понимания в этом нет.

— Я схожу в лес и поищу молодые сосны, которые можно будет использовать в качестве этих ваших шестов.

— Чарли, это первая умная мысль, которую ты изрек за целую неделю, — вставил Джек, лежащий на носилках.

Чарли удалился; Джек остался; Билл продолжал достраивать плот; Элмер ему помогал; Салли ему помогала — ее так и не удалось заставить сесть и отдохнуть; город горел, превращаясь в угли и пепел; небо начало светлеть; старик мирно спал.

Наконец вернулся Чарли и принялся здоровенным ножом обтесывать шесты, которым предстояло стать средством спасения. Он хорошо поработал и закончил к тому моменту, как на востоке забрезжил рассвет.

— Пора трогаться в путь?

— Еще нет и семи часов. По моим прикидкам, вверх по течению нам придется подниматься около двух часов. Мы...

Где-то вдалеке прогремел раскатистый взрыв. Это означало, что Оди подорвал плотину.

— Милая, тебе лучше разбудить дедушку.

— Да, уже пора.

Салли поднялась по отлогому берегу к старику, мирно дремавшему в кресле-качалке посреди улицы, окруженной сгоревшими зданиями, и тотчас же вернулась назад.

— И что он ответил? Сказал, что хочет еще немного похрапеть?

— Дедушка ничего не сказал, — ответила Салли. — Он умер.

— О господи, — пробормотал Элмер.

— По крайней мере, он умер счастливым, — заметил Чарли. — Надеюсь, моя кончина будет такой же счастливой, хотя произойдет это, скорее всего, в кровати, после долгого угасания, после массы всяких гадостей, вываленных на всяких проклятых сиделок и жен, которые будут отвечать тем же.

— Салли, как ты? — спросил Билл Дженнингс.

— Все нормально. Просто дайте мне немного побыть одной, хорошо?

Отойдя в сторону, девушка встала лицом к реке, к рассвету, к противоположному берегу, ко всей своей последующей жизни.

— По крайней мере, ей не придется губить свою молодость, ухаживая за стариком. Теперь она сможет найти себе молодого.

— Сомневаюсь, что найдется достойный, — заметил Джек. — Нынче пошла такая молодежь... надеюсь, ты меня понял.

— Понял.

— Все хорошо, — сказала Салли, вернувшись. — Теперь со мной все в порядке.

— Давайте завернем мистера Эда во что-нибудь приличное.

— Он это заслужил.

— Да, заслужил.

И ковбои стали готовить погребальный саван, чтобы уложить тело старика в один из водонепроницаемых гробов Тругуда.

Эрл сорвал с себя намотавшийся кольцами кнут, словно смертельно опасную змею, даже кожа которой содержит яд. Ему было омерзительно прикосновение грубой, шершавой кожаной плети. Передернувшись от отвращения, он забросил кнут как можно дальше в болото. Затем опустился на четвереньки и стал искать свои револьверы. Найти удалось только один, «смит-вессон». С полицейским «кольтом», похоже, придется расстаться навсегда: Эрл не собирался тратить на поиски всю ночь. С годами револьвер разъест ржавчина, он превратится в ничто. Зато Эрл отыскал сумку с последними оставшимися зажигательными бомбами.

Только после этого он наконец ощупал свое лицо. Если не брать в расчет ухо, крови было немного. Сильнее всего болело левое плечо, рассеченное мощным ударом кнута. Рука практически полностью онемела. Ухо, разорванное и окровавленное, представляло собой страшное месиво, однако по непонятной причине боли почти не было. Ссадины на лице успели затянуться и не кровоточили. С наложенными швами они заживут быстро, вот только до швов придется подождать еще день-два.

Определившись, Эрл направился дальше по дороге. Ни разу не оглянулся он на изрубленное тело верзилы, словно его не было и в помине, а значит, не было и того варварства, жадности и злорадства, с которыми Эрл глубоко всадил топор в лицо своему противнику. Эрл торопился, не зная, сколько у него осталось времени до того, как Оди взорвет плотину, и сколько времени останется после этого. Как быстро низина окажется затопленной? Вода двинется вперед неудержимой стеной, неся разрушения, или же будет медленно течь, поднимаясь до тех пор, пока не скроет под собой все вокруг? Эрл не имел понятия. Ему было все равно. Если он сделает все, что задумал, и вернется домой живым, разве это само по себе не будет огромным счастьем? Ну а если нет — что ж, порой бывает, что именно так ложатся карты.

Отыскав развилку, Эрл свернул на новую дорогу, которая вела обратно в сосновый лес, постепенно уступивший место растительности тропических джунглей. На горизонте в небо по-прежнему поднималось зарево, однако теперь оно казалось уже не таким ярким. Эрлу было все равно. Он ни разу не взглянул на часы, потому что время его тоже нисколько не интересовало. Эрл не смотрел по сторонам, выискивая засаду, которую могли устроить оставшиеся в живых охранники колонии, потому что и это его тоже мало волновало.

Наконец он подошел к воротам, увидел за ними еще одно ответвление дороги, и понял, что это дорога к «дому криков». Та же дорога, по которой пришел сюда Эрл, еще через несколько сотен ярдов упиралась в «дом утопленников», где хранились бетонные блоки и цепи и где у пристани была причалена тюремная лодка. Эрл понял, что он сделает, если у него хватит времени.

Ворота были заперты на замок. Эрл сбил замок выстрелом из револьвера, нисколько не заботясь о произведенном шуме. Затем он смело пошел по дороге, не прячась, в полный рост, так что его мог бы пристрелить любой, кто скрывался с винтовкой в зарослях или в здании. Но Эрлу было все равно. Он подошел к зданию. Это была самая последняя по времени постройка в колонии. Во всем чувствовались качество и добротность, присущие инженерно-строительным частям армии США. В пристройке гудел генератор, работой которого объяснялись яркие электрические лампочки, освещавшие колонию, построенную в том месте, куда еще не добралась электрификация.

Эрл выбил ногой дверь.

Никто его не встретил. Внутри царила почти антисептическая чистота, какой отличаются вестибюли всех правительственных учреждений, от штаба морской пехоты до управления гражданского строительства. Сверкающий зеленый линолеум свидетельствовал о том, что те, кто наводил здесь порядок, не жалели сил. Откуда-то издалека доносилась приглушенная музыка из разряда той, что называют классической, при звуках которой Эрл сразу начинал думать о балах и о разряженных щеголях в роскошных нарядах. Он не знал, что это за музыка, и не хотел знать.