Искатели приключений - Гарольд Роббинс

— Это не так важно. Важно то, что у вас хорошая фирма, и довольно преуспевающая. Но в Париже вам никогда не удастся выбиться на самый верх. Для американских женщин другие знаменитые имена — просто имена, в то время как вы представляетесь им личностью, они постоянно видят ваши снимки в газетах и журналах. Они знают о вас благодаря вашей женитьбе на Сью-Энн Дэйли, а также из пространных репортажей мисс Андерсен. Для них вы — олицетворение парижского шарма, беззаботности, светской жизни. Нет ни малейшего сомнения в том, что если вы согласитесь с нашим предложением и отправитесь в Америку, то за очень короткое время мы займем в мире моды доминирующее положение. — Лейкоу поднялся. — Послушайте, я понимаю, мое появление для вас весьма неожиданно. Вам, безусловно, потребуется время, чтобы все обдумать. Завтра я еду в Рим, вернусь в субботу. Не позвоните ли вы мне в гостиницу в конце недели, чтобы сообщить о вашем решении?

С этими словами Харви Лейкоу вышел. В комнате установилась тишина.

— Ну, что ты обо всем этом думаешь? — спросил, наконец, Сергей у Ирмы.

— Он прав, — ровным голосом ответила она, — здесь ты вершины не достигнешь. Да ты и сам знаешь об этом, вспомни, как ты пытался перекупить чужих модельеров, — никто не согласился.

Сергей кивнул. Он уже давно ощущал потребность в новом дизайнере, его собственный, со странностями и необычными привязанностями, уже, похоже, выдохся.

— И все-таки это опасно. Я могу потерять все.

— Единственное, что тебе нужно, — это несколько удачных лет, а потом все пойдет само собой. Те пятнадцать процентов, которые они тебе предлагают, с лихвой перекроют то, что ты можешь иметь здесь. А на твою парижскую фирму они не покушаются — владей ею безраздельно.

Сергей не сводил с Ирмы глаз.

— Америка... Я так много о ней слышал. Мне все время хотелось поехать туда. И все же... Боюсь.

— Тебе не о чем беспокоиться, — улыбнулась Ирма. — Американки ничем не отличаются от прочих женщин. Тебе самому пора бы это понять. Все они влюблены в то, что у мужчины в штанах.

— Чтобы увидеть себя со стороны, — Сергей потянулся за сигаретой, — мне достаточно просто довериться твоей искренности.

— Поэтому-то ты известен куда большему кругу людей, чем этот твой глупенький мальчик, которого ты держишь под лестницей. Соглашайся.

Он вставил сигарету в мундштук, прикурил.

— Скажи-ка мне, — внезапно обратилась к нему Ирма.

— Да?

— Ты и в самом деле не помнишь его жену?

— Помню, — в его глазах мелькнула тень печали, — отлично помню.

— Я так и думала, — с удовлетворением заметила Ирма. — Мне всегда казалось, что такой мужчина, как ты, не забывает своих женщин.

— Наверное, я должен был испытывать волнение, — произнес Сергей после того, как наполнивший бокалы официант отошел. — Но чего нет, того нет.

Жизель молчала, глядя на него своими огромными голубыми глазами.

— Мне тридцать пять, — продолжал он, — но лишь впервые в жизни я нашел свое место. И не хочу его терять. Видимо, это потому, что оно уж больно оказалось для меня подходящим. Или это признак старости?

— Ты неизменно молод, — улыбнулась Жизель.

Сергей сумрачно посмотрел на нее. — Я чувствую себя стариком. Когда я вспоминаю о дочери, которой уже тринадцать, я понимаю, сколько воды утекло.

— Как Анастасия? У нее все в порядке? Что с учебой?

— С учебой так, как и должно быть. Дело в другом. Мне ненавистна мысль о том, что нам придется расстаться, а брать ее с собой в чужой мир я боюсь. Ей там придется нелегко — новые лица, новый язык. Не слишком ли велика плата?

— Школы в Америке получше, чем здесь.

— Значит, ты считаешь, что мне нужно ехать? — Сергей отпил кофе. — А мне казалось, что ты не любишь эту страну.

— В профессиональном плане я не нашла в Америке ничего для себя хорошего. Но тебе там может открыться целый мир.

— Это ты сейчас так говоришь. Сама-то думаешь туда возвращаться?

— Как актриса — нет. Но на твоем месте, если бы я была так же молода, горела бы желанием побеждать, я бы ни минуты не колебалась.

На мгновение Сергей задумался.

— Нет, это невозможно. Я не могу оставить Анастасию здесь одну.

— Поезжай, — со значением в голосе сказала Жизель. — Пробудь там хотя бы год, посмотри. За дочь можешь не беспокоиться — пока ты в отъезде, я буду с ней.

Телефон зазвонил, когда они завтракали, сидя за столом у большого окна, выходящего на Елисейские поля. Харви Лейкоу поднялся и пересек номер.

— Алло?

— Мистер Лейкоу? Это князь Никович.

— Да?

— Я решил принять ваше предложение.

— Отлично. Рад за вас. Вы не пожалеете. — В голосе Лейкоу слышалось удовлетворение.

— Мне тоже так кажется.

— Тогда, если вы позволите, я зайду к вам в понедельник утром. Попробуем заставить шестеренки прокручиваться.

Г — Полностью в вашем распоряжении.

Лейкоу положил трубку и вернулся к столу.

— Ну что же, — сказал он довольным голосом, — он согласен.

— Очень рада, — с улыбкой ответила ему жена.

— Посмотришь, что будет, когда об этом узнают в «Элайдс сторз», — с видом триумфатора произнес Харви. — От этого удара им не оправиться.

— Я уверена в этом.

— Как кстати ты вспомнила о Никовиче! Все, с кем мы говорили, смотрели на нас сверху вниз, как будто наши деньги чем-то для них плохи.

— Не волнуйся, Харви, они об этом пожалеют.

— Ты даже не представляешь себе, черт побери, как ты права! Особенно после того, как они увидят, каков наш план относительно Никовича. — Лейкоу наконец уселся, отпил кофе, скорчил гримасу и поставил чашку на стол. — А ты еще говорила, что парижане умеют готовить кофе!

Жена рассмеялась.

— Странная вещь, — он переменил тему, — ты его помнишь, а он тебя — нет. Хотел бы я знать почему.

— Ничего странного, Харви, — мягко сказала миссис Лейкоу, глядя мимо мужа в окно. — Ведь я была просто одной из американок, одной из тех, кто нанимал его в качестве гида. А он тогда был еще мальчишкой, к тому же очень робким.

— Я бы на его месте никогда не смог забыть тебя.

Она медленно перевела взгляд на лицо мужа. Бесконечное счастье мелькнуло на мгновение в ее глазах. Подавшись вперед, она прижалась губами к его щеке.

— Потому что ты — это ты, — прошептала она, — и я люблю тебя.

Выполнявший спецрейс ДС-9 набрал высоту, и тяжелый рокот моторов сменился ровным негромким гулом. Усталым движением Сергей положил правую руку себе на пояс и расстегнул ремень безопасности. Нажав на кнопку, выпрямил спинку кресла, закурил и посмотрел в иллюминатор. Внизу поблескивали огни Нового Орлеана, потом они ушли в сторону: самолет разворачивался над Мексиканским заливом, беря курс на Флориду.