Искатели приключений - Гарольд Роббинс

— Прошу вас, — сказал он, — не нужно. На мгновение блондинка заколебалась, в глазах ее мелькнуло удивление.

— А ты не гомик? Обычно я узнаю их сразу.

— Нет, я не гомик, я просто устал. Очень устал.

— О. — На лицо ее вернулась улыбка, она наконец справилась с лифчиком. — Тогда все в порядке. Норман предупредил меня, что в последнее время тебе пришлось попотеть на работе. Ни о чем не беспокойся, тебе не придется ничего делать. Ложись и просто наслаждайся.

Сергей уставился на ее груди. Только в этот момент он впервые осознал, до какой степени американизировался. Груди торчали, они были упругими, с твердыми сосками — этакий символ секса. Он ощутил, как внутри него нарастает желание. Как загипнотизированный он вошел в спальню, закрыв за собой дверь.

Джекки усмехнулась, наблюдая за его взглядом.

Утром Сергей валялся в постели и лениво наблюдал за тем, как Джекки подкрашивает губы. Затем она вышла в соседнюю комнату, чтобы через минуту появиться вновь, но уже в накинутой на плечи шубке. У постели она остановилась.

— Все нормально?

Медленным движением он закинул руки за голову.

— Отлично.

— А было бы еще лучше, если бы не одна мелочь.

— Что за мелочь?

— Если бы ты не был влюблен.

— Влюблен? — Сергей расхохотался, но тут же смолк. — С чего ты взяла?

— Я ведь профессионал и отлично знаю, когда мужчина на верху блаженства, а когда просто доволен. Ты был просто доволен.

— А мне, значит, полагалось быть в восторге? — с неожиданной злостью спросил он. — В экстазе, и большем, чем ты?

На лице Джекки не отразилось никаких чувств.

— Наверное, нет. — Она направилась к двери. — На всякий случай, если мы не успеем увидеться, счастливого тебе Рождества.

— Счастливого Рождества, — ответил ей в тон Сергей, но она уже вышла. Он слышал, как закрылась дверь. Разозлившись больше на себя, чем на нее, он ткнул кулаком в подушку. Вот чего ему в довершение всего не хватало. Новогоднего поздравления от шлюхи.

Глаза его скользнули по телефонному аппарату. Несколько секунд он размышлял, потом резким движением поднял трубку.

— Соедините меня с Харви Лейкоу, он сейчас в Палм-Бич, во Флориде.

На это ушло менее минуты.

— Харви, мне нужен отпуск.

По голосу чувствовалось, что Лейкоу сражен.

— Бог мой, но не можешь же ты уехать прямо сейчас! Ведь они только что приступили к крою!

— Я пятнадцать месяцев не был дома, — со злостью прокричал в трубку Сергей. — Я соскучился по дочери и не допущу, чтобы Рождество она провела одна!

— С этим не будет никакой проблемы, — напряжение в голосе Харви спало. — Неужели ты до сих пор не понял, что твой дом здесь, в Нью-Йорке? Она прилетит сюда.

Сергея окружили репортеры, со всех сторон его слепили яркие лампы.

— Князь, будьте добры, взгляните сюда! — Новая вспышка ударила по глазам.

— Ваша дочь похожа на свою мать? — услышал он чей-то вопрос.

— Надеюсь, — непринужденно ответил Сергей и улыбнулся. — Сью-Энн — очаровательная женщина.

— А то, что вместе с ней прибывает мисс д'Арси, имеет какую-нибудь особую причину? Вы с нею как-то связаны?

— Нет, просто Жизель мой старый и близкий друг. Мы решили, что девочке еще рано путешествовать одной.

По радио объявили, что самолет совершил посадку.

— Мисс Дэйли встретится со свой дочерью в Нью-Йорке? — спросил другой голос.

— Полагаю, да, — ответил Сергей и поднял руки вверх. — Прошу вас, джентльмены, позже. Самолет уже сел. Мне не терпится увидеть дочь.

Еще раз Сергей мысленно поблагодарил Нормана за то, что тот достал ему специальный пропуск для прохода через таможню. Репортеры расступились, и он направился к таможенной стойке. Пройдя через похожее на амбар помещение, он толкнул дверь, ведущую в зону паспортного контроля.

Потянувшиеся за этим короткие минуты ожидания показались ему вечностью. Ну наконец-то! Он ухватил одной рукой огромного пушистого медвежонка-панду и букет цветов, а другой стал размахивать над головой. Первой Сергея заметила Жизель и указала на него Анастасии. Девочка подняла голову, радостно улыбнулась и бросилась к отцу. Увидев это, стоящий у стойки сотрудник паспортного контроля расставил в стороны руки, но тут же заметил Сергея. Широко улыбнувшись, он позволил девочке пробежать.

Внезапно смутившись, Анастасия остановилась в нескольких шагах от отца, на губах — несмелая улыбка. Сергей опустился на колено, протягивая дочери медвежонка. Золотистые волосы и голубые глаза Анастасия унаследовала от матери, это правда, но доброта и нежность были у нее, несомненно, от отца.

— Бонжур, Анастасия. С наступающим Рождеством. Добро пожаловать в Нью-Йорк!

— Хэлло, папочка, — выговорила девочка медленно с едва заметным акцентом. — Счастливого тебе Рождества!

Она потянулась за медвежонком, и в тот же момент отец подбросил ее в воздух, прижал к себе, расцеловал.

— Ты уже говоришь по-английски! Кто же учил тебя? Анастасия вновь заговорила, медленно и очень осторожно:

— Меня учила тетя Жизель. — Она посмотрела на отца, перевела взгляд на Жизель и с гордостью улыбнулась.

Сергей обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть теплую улыбку Жизель. Внезапно его озарило. А ведь та шлюха оказалась права, это он ошибся! Он медленно выпрямился во весь рост. Молча протянул Жизель цветы. Не проронив ни слова, она взяла их и оказалась в его объятиях. Губы ее затрепетали, когда он поцеловал ее.

— Это похоже на чудо, — прошептал он. — Как мне благодарить тебя?

Опустив руку, Жизель привлекла к себе девочку.

— Особого чуда здесь нет. Просто Анастасии нужна мать.

Свадьба была сыграна рождественским утром в доме Харви Лейкоу в Палм-Бич.

— Марсель просто набитый дурак, — заявил Джереми. — Он привык считать себя персоной поважнее всего правительства. Доводить дело до суда — это худшее, что можно было придумать в его положении. Выиграть он никак не мог.

Барон посмотрел на сидящего по другую сторону стола собеседника.

— Его приговорили к восемнадцати месяцам заключения? — Изящными пальцами он выбрал в ящике сигару. — Но он, конечно, может подать апелляцию?

— Апелляция уже отклонена. Причем Марсель устроил такой скандал, что судья, в общем-то готовый сбавить срок, был вынужден оставить все как есть.

Барон невозмутимо рассматривал сигару.

— Когда человек слишком много лжет, это всегда кончается бедой. Рано или поздно его поймают на чем-нибудь. А не могут ли его выпустить раньше, если он будет примерно себя вести?