Королева Виктория - Кристофер Хибберт

Однако несмотря на столь снисходительное отношение со стороны королевы, дети все же не могли заходить слишком далеко и злоупотреблять ее расположением. Со временем они стали понимать статус бабушки и относились к ней с величайшим благоговением. Правда, королева иногда ощущала себя неловко в их присутствии и часто просто пожимала плечами, когда они задавали ей слишком много трудных вопросов. Принцесса Мария, дочь герцога Эдинбургского и будущая королева Румынии (ее тогда звали просто Мисси), вспоминала позже, как она вошла однажды в покои королевы, где уже собрались взрослые и переговаривались шепотом в ожидании королевы[66]. Потом дверь отворилась, и она увидела сидящую в кресле бабушку. «В этот момент она не была похожа на идола, не производила пугающего впечатления, мило улыбалась своей знаменитой и «завораживающей», как отмечала известная феминистка Этель Смит, улыбкой и, казалось, была так же смущена, как и мы, дети».

Однако Мария, как, впрочем, и все другие внуки королевы Виктории, прекрасно знала, что королева может быть довольно строгой и что ни в коем случае нельзя злоупотреблять ее добротой. Однажды принцессе Виктории Евгении, дочери принцессы Беатрисы и будущей королеве Испании, которую дома звали Эна, велели вести себя потише во время свадебной церемонии герцога Йоркского, объяснив ей, что в церкви все должны молчать. Но когда архиепископ Кентерберийский начал вести службу, девочка возмущенно воскликнула: «Мама, а почему этот дядя громко говорит?» По возвращении в Букингемский дворец королева строго предупредила ее, чтобы она впредь не была такой дерзкой и развязной. Позже у королевы появился еще один повод для недовольства принцессой Марией Евгенией, чьи воспоминания, в которых она не очень почтительно отозвалась о своей бабушке, оказались не столь доброжелательными по сравнению с воспоминаниями ее двоюродных братьев и сестер.

«Она сказала сэру Гарольду Николсону, что королева Виктория никогда не понимала детей и задавала им так много вопросов, что они просто терялись. У нее была огромная сумка с золотыми и коралловыми украшениями, из которой она доставала золотые соверены и раздавала их детям. А когда в Балморале шел снег и дети не могли посещать церковь, она собирала их в своей комнате и беседовала с ними на библейские темы. Это было не очень приятное времяпрепровождение, так как королева часто теряла терпение и возмущалась их глупостью... Им не позволяли абсолютно никаких вольностей. Дети из семьи Баттенбергов, которые жили при дворе, получали саму грубую и невкусную еду — говядину, баранину и молочный пудинг, а те дети, которые приезжали в гости, часто лакомились мороженым и аппетитными эклерами. Однажды принцесса Эна, возмущенная таким невкусным питанием, воскликнула: «Спасибо тебе, Господи, за такой плохой обед!» Королева пришла в бешенство и строго наказала ее».

Однако такие инциденты происходили крайне редко. Королева не часто сердилась на своих внуков и старалась не наказывать их за невинные шалости. Так, например, когда принцесса Эна сильно поранилась во время поездки на пони, и доктор Рид счел необходимым предупредить королеву о серьезности ее состояния, она сказала: «Я люблю этих маленьких детишек так же сильно, как и их родителей».

Она с величайшим вниманием относилась к развитию внуков и правнуков, и, судя по ее характеру, вряд ли можно было думать, что она не станет вмешиваться в их воспитание и обучение. Более того, все родители с ужасом ожидали, когда королева потребует привезти детей для строгого экзамена на предмет их воспитанности, хороших манер и эрудиции. Словом, королева считала себя вправе вторгаться в семейные дела своих детей и требовать от них соответствующего поведения. Так, например, можно было без особого труда предсказать, что она обязательно скажет принцессе Уэльской, что ее сын должен «держаться подальше от слишком модных молодых людей, которые не отличаются безупречной репутацией», а дочери принцессы Алисы Элизабет, которую называли просто Элла, не следует выходить замуж за великого князя Сергея, младшего брата царя Александра III. Во-первых, потому, что она не перенесет этот ужасный русский климат, а во-вторых, Элла навсегда будет потеряна для бабушки, поскольку «Россия, — по словам королевы, — была злейшим врагом Англии и не выказывала никакой склонности к примирению».

Когда внуки королевы были еще совсем маленькими, она любила баловать их и делать самые разнообразные подарки. Так, например, она имела привычку дарить на десятилетие каждого из них золотые часы. А по большим праздникам она приглашала в Осборн или Балморал актеров, которые устраивали для детей веселые и шумные представления. Иногда это были артисты цирка с медведями или обезьянами, которых королева любила не меньше, чем дети. Однажды королева просто визжала от удовольствия, когда маленькая обезьянка тщетно пыталась пролезть на кухню через приоткрытое окно столовой.

Надо сказать, что все внуки и правнуки королевы с большим удовольствием посещали королевские дворцы и весело проводили время с бабушкой, в особенности в тех случаях, когда им удавалось избавиться от застенчивости и помочь королеве сделать то же самое. Такие дни запоминались им особенно ярко. «Бабушка, как всегда, была очень добра к нам, — писала принцесса Виктория Прусская матери, рассказывая о своем летнем отдыхе в Виндзорском дворце. — Никто не знает, какая в Англии чудесная трава, пока не приедет сюда, а рододендроны здесь — просто сказка. Королева часто беседует с нами о природе. А по выходным она везет нас на пикник, где наши гувернантки и слуги бегают за нами по склонам холмов, а королева сидит в тени деревьев и занимается своими бумажными делами. Многие дети играют в теннис на корте под восточной террасой, мальчишки из Итона катают нас на лодках, а потом к нам приходит удивительный дядя Берти, ужинает с нами и рассказывает о других странах мира».

«Нам нужно было бы повесить некоторых мерзавцев, причем сделать это еще задолго до этого».

Когда поздно вечером 2 марта 1882 г. королевская карета выезжала из ворот Виндзорского дворца, королева услышала странный звук, похожий на хлопок мотора, выпускающего скопившиеся газы. Потом она увидела разбегающихся во все стороны людей — и отдельно — двоих парней из Итона, которые тащили какого-то мужчину и что есть мочи колотили его зонтами. В этот момент к ним подбежал начальник виндзорской полиции и стал вырывать из рук мужчины револьвер. Хотя Браун был ловким и сильным мужчиной, но на этот раз он не спешил спрыгнуть с кареты и прийти на помощь ученикам Итона. Позже королева отметила, что «он просто растерялся и не знал, что делать». Несостоявшийся убийца, которого сразу же скрутили и отвезли в полицейский участок, оказался шотландцем, что огорчило королеву даже больше, чем сам факт покушения. Его звали Родерик Маклин, и он считал себя поэтом. Во время проведенного самым тщательным образом обыска полицейские обнаружили при нем посвященное королеве рукописное стихотворение, а также письмо от леди Биддалф, жены мажордома, в котором она объясняла ему, что королева не принимает и не читает рукописные стихотворения. Вскоре выяснилось, что Маклин много лет назад перенес тяжелую травму головы, после чего почти пятнадцать лет находился в психиатрической лечебнице, откуда был выписан незадолго до покушения на королеву. Именно поэтому его адвокат, отвечая в суде на обвинение в преступлении против государства, заявил, что его подопечный всё еще является сумасшедшим и не может нести ответственность за свои поступки. Позже это было подтверждено несколькими медицинскими экспертами. Однако королева придерживалась иного мнения, и когда Маклин был объявлен невиновным и освобожден по причине невменяемости, она была в ярости. Она никак не могла понять, как человек может быть признан невиновным в совершении преступления, если многочисленные свидетели видели его в этот момент. Если таков закон, негодовала королева, значит, он должен быть изменен. И он действительно был изменен. В следующем году был принят закон, вносящий коррективы в предыдущую формулировку: «виновен, но освобождается от ответственности по причине невменяемости». Между тем два храбрых ученика Итона, которые первыми набросились на преступника и стали колотить его зонтами, были объявлены героями и рекомендованы для службы в Королевской гвардии.