История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер

двигаться левым, обогнать его, вновь перейти через Сену выше Труа и дать сражение на линии его отступления и сообщения с Блюхером.

Поэтому основную часть своих сил Наполеон передвинул влево к Ножану. Но чтобы не оставаться без сообщения с Йонной и не перегружать большую дорогу на Труа, Макдональда он направил немного правее через Павийон, а генерала Жерара – еще правее, через Тренель и Авон. Храброму защитнику Санса генералу Алликсу с национальными гвардейцами и кавалерией Пажоля Наполеон поручил снова занять берега Йонны. У Пажоля открылись раны; Наполеон осыпал его наградами и отослал в Париж, заменив генералом Алликсом. Он произвел также некоторые пополнения Старой гвардии: дал ей два прекрасных батальона, набранных из бывших испанских войск, и присоединил несколько рот молодых солдат, которым назначалось служить тиральерами. Наполеон повторил приказ ни на минуту не прекращать формирования в Париже новых линейных батальонов, а в Версале – новых эскадронов, и предписал сформировать мостовой экипаж из лодок, которые можно было собрать на Сене, ибо за его отсутствием переход через французские реки делался почти столь же затруднителен, как переход через реки иностранные.

Наполеон использовал на эти меры дни 19 и 20 февраля, пока его войска переходили через Сену в Монтро и направлялись на Ножан. Он весьма нуждался в предоставленном времени, ибо в эти два дня ему пришлось заниматься не только войсками, помещенными под его непосредственное командование, но и войсками, защищавшими различные границы Франции и не меньше других требовавшими его внимания. Генерал Мезон, отправленный в Бельгию на смену генералу Декану, которого Наполеон обвинил в оставлении Виллемштадта и Бреды, пытался противостоять опасностям, которые окружали его со всех сторон. Воспользовавшись минутой, когда в его распоряжении оказались дивизии Молодой гвардии Роге и Барруа, Мезон ринулся на англичан Грэхема и на пруссаков Бюлова и вынудил их отойти от Антверпена. Но вскоре, лишившись дивизии Роге и оставшись с дивизией Барруа и несколькими батальонами, наспех сформированными в сборных пунктах бывшего 1-го корпуса, располагая от силы 7–8 тысячами человек действующих войск, Мезон оказался перед выбором: остаться запертым в Антверпене либо отказаться от этой крепости и попытаться прикрыть Бельгию. Он выбрал последнее (что было намного благоразумнее) и оставил в Антверпене гарнизон в 12 тысяч человек со знаменитым Карно во главе. Затем он передвинулся на Брюссель, Монс и Лилль, забрасывая в северные крепости продовольствие и полуодетых и плохо вооруженных новобранцев. В то время как Карно с невозмутимым хладнокровием переносил чудовищную бомбардировку, которая, впрочем, не повредила флот, генерал Мезон, маневрируя с горсткой солдат меж крепостями севера Франции, спасал, насколько позволяли обстоятельства, нашу границу и выказывал неизменную энергию, обрушиваясь на все неприятельские подразделения, какие попадались ему на пути.

Наполеон, которого трудно было удовлетворить в его тяжелейшем положении, беспрестанно побуждал Мезона не оставаться привязанным к крепостям и захватывать с тыла войска, выдвигавшиеся через Кельн на Шампань. Он мучил незаслуженными упреками генерала, которого не было нужды понукать, ибо тот выказывал в обороне границ ловкость, силу и неутомимость.

Наполеон был более справедлив, когда обращался с упреками к Ожеро, но и в этом случае он оказывался чрезмерно требователен, действуя из привычки требовать больше, чтобы получить меньше. Между тем постаревший, уставший и потерявший ко всему интерес Ожеро вновь начал проявлять некоторое усердие перед лицом опасности, которая грозила Франции и людям, участвовавшим, как он сам, в революции. Но он располагал в Лионе 3 тысячами новобранцев и не имел ни складов, ни продовольствия, ни артиллерии, ни лошадей. Он пытался прокормить и обмундировать своих новобранцев с помощью лионского муниципалитета, подвел из Валанса кое-какую артиллерию, подтянул из Гренобля слабую дивизию Маршана и послал адъютантов в Ним за резервной дивизией. Так, к началу февраля ему удалось добавить к своим 3 тысячам новобранцев 3 тысячи человек из Нима и, что еще лучше, 10 тысяч старых солдат, присланных из Каталонской армии, и с этими силами он готовился вступить в кампанию. Прежде чем выступать навстречу неприятелю, Ожеро хотел предоставить войскам несколько дней отдыха. Между тем было крайне важно, чтобы он показался как можно скорее, ибо его появление у Шалона и Безансона должно было возбудить чрезвычайную тревогу в тылах армий союзников и, быть может, окончательно склонить Шварценберга к отступлению, которое тот только начал.

Неподалеку от Ожеро находилась и Итальянская армия, которой Наполеон посылал приказ перейти через Альпы и двигаться на Лион; но он отправил приказ слишком поздно, когда принц Евгений уже вступил с австрийской армией в самые жестокие бои. Обойденный справа австрийскими подразделениями, высаженными английским флотом за Эчем, Евгений был вынужден оставить эту реку, от которой армия удалилась с величайшей печалью, и занял позицию за Минчио, расположив левый фланг в Гойто, а правый – в Мантуе. Когда австрийцы вознамерились перейти через Минчио на его левом фланге, Евгений оставил генерала Вердье с меньшей частью армии на позиции, а сам с основной ее частью перешел через Минчио по мостам в Гойто и Мантуе. Затем он быстро передвинулся обратно, захватил с фланга австрийскую армию, двигавшуюся к пункту переправы, и вывел из строя и захватил 6–7 тысяч человек и множество артиллерии. Ему эта операция обошлась в 3 тысячи человек. Потеря для нас была относительно велика, но наши войска выказали при этом величайшую мощь, а их молодой генерал – зрелый военный талант. Обращенные в беспорядочное бегство австрийцы отошли обратно к Эчу, отложив завоевательные планы до того дня, когда сдержит свои обещания Мюрат.

Таковы были новости, доставленные Наполеону адъютантом Евгения Ташером прямо во время боя в Монтро. Нужно ли было настаивать на оставлении Италии после блестящей победы на Минчио и еще более блестящих побед между Сеной и Марной? Решение требовало тщательного обдумывания. Наполеон приказывал оставить Италию не только из нужды сконцентрировать свои силы, но и в надежде, что войска, которые он привлечет, прибудут на Рону достаточно быстро, чтобы оказаться полезными. Нынешнее положение порождало новые размышления. Если бы Евгений вовремя подвел на Лион 30 тысяч только что победивших солдат, присоединил их к 20 тысячам солдат Сюше и с 50-тысячным войском двинулся через Дижон на тылы Шварценберга, вероятно, ни один из союзников не ушел бы целым обратно за Рейн. Такой результат, безусловно, стоил всех возможных жертв. Но Наполеон, слишком поздно узнав о планах союзников вести зимнюю кампанию, послал Евгению приказ возвращаться во Францию только в конце января, когда принц уже был вовлечен в труднейшие операции и мог отступить только после победы. При подтверждении приказа об отзыве он смог бы