Некоторые вопросы теории катастроф - Мариша Пессл

Глядя в потолок, я силилась вспомнить мельчайшие подробности роковой ночи. Пока мы обедали, Ханна переоделась потеплее. Позже, в лесу, у нее была сумка на поясе. Она вела меня уверенно, сверяясь с картой и компасом, – явно знала, куда идет. Она планировала о чем-то мне рассказать, в чем-то признаться, а потом исчезнуть. По компасу выйти на дорогу, добраться до шоссе 441, а там ее кто-нибудь ждал (возможно, Карлос в серебристом «хаммере»). К тому времени, как нас найдут и ее объявят в розыск, пройдет не меньше суток, а может, и больше, учитывая погодные условия, – Ханна будет уже в другом штате или даже в Мексике.

И может, неизвестный, следивший за нами в лесу, не такой уж и неизвестный. Может, это и был Карлос (точнее, Валерио), и все эти «жди здесь», «никуда не уходи» были просто для прикрытия, а на самом деле Ханна с самого начала собиралась уехать с ним. Зато после моего рассказа полицейские решили бы, что ее похитили – или что она сама желала исчезнуть, и тогда особенно искать не стали бы, если только ее не разыскивали за какое-нибудь преступление (но сержант Харпер не упоминала, чтобы за Ханной что-то такое числилось, и, насколько я знаю, она не была в родстве с мафиозными семействами вроде Бонанно, Гамбино, Дженовезе, Луккезе или Коломбо).

Конечно, бросить меня ночью в лесу было жестоко, но люди с отчаяния и не такое делают, и совесть их не мучает (см. «Как выжить в тюрьме строгого режима „Ангола“ в штате Луизиана», Глибб, 1979). И все-таки хоть как-то она обо мне позаботилась: оставила карту и фонарик и велела не бояться. И еще раньше, днем, без конца всем напоминала не терять карту местности и что от Сахарной Головы всего четыре мили до шоссе 441.

Если бы понять, почему Ханна решила удариться в бега, можно установить, кто ее убил. Этот человек явно хорошо знаком с патологоанатомией, раз понимает, какие следы должна оставить веревка, чтобы создать видимость самоубийства. Заранее присмотрел идеальное место для линчевания: компактную круглую полянку, – значит, он знал, что Ханна собирается сбежать и даже каким именно путем. Возможно, у него были очки ночного видения и охотничий камуфляж вроде того, что я видела в Уол-Марте, в проволочной тележке Андрео Вердуги – «ШелестТМ, осенний набор», мечта охотника. В этом камуфляже, «неразличимый среди лесной зелени», он забрался на пень или еще какое-нибудь возвышение и тихо ждал с электропроводом в руках, заранее привязав его к дереву и соорудив на другом конце петлю. Как только Ханна вышла на поляну, он набросил петлю ей на голову и резко дернул провод, так что Ханна повисла в воздухе. Она не успела ни закричать, ни рвануться прочь, ни собраться с мыслями перед смертью («Даже дьявол заслуживает, чтобы ему дозволили собраться с мыслями напоследок», – пишет Уильям Стоунли в своей книге «Цвет пепла» [1932]).

Я представила себе эту сцену, и сердце тяжело забилось в груди, а по коже побежали тошнотворные мурашки. Тут еще одна подробность шмякнулась передо мной, словно отравленная канарейка, словно боксер, опрокинутый безжалостным ударом в подбородок.

Ханна велела Мильтону отвезти меня к ней домой вовсе не потому, что решила устроить мою личную жизнь (хотя и эта мысль могла присутствовать, нельзя же сбрасывать со счетов те лирические постеры у нее в кабинете). Зная мое любопытство и привычку во все вникать, она подбросила мне материал для догадок. «Ты человек очень чуткий и все замечаешь», – сказала мне Ханна в ту памятную ночь у нее дома. Она не знала, что умрет, и предполагала, что после ее исчезновения наша компания будет мучиться вопросом, что же с ней случилось. Такой вопрос может сломать человека, превратить его в развалину со сдвигом на религиозной почве. И потому она оставила для нас с Мильтоном успокаивающую подсказку на самом виду: кассету с фильмом «L’Avventura», одиноко лежащую на кофейном столике (а обычно там чего только не было навалено – пепельницы, спичечные коробки, журналы и прочая ерунда).

У меня просто голова закружилась. Настолько эффектный жест, и как это по-шнайдерски: идеально прагматично и притом все шито-крыто. Даже папа оценил бы такое умение красиво поставить точку. И главное, как все продумано, как ловко обстряпано – я не ожидала, что Ханна на такое способна. Да, она была красива так, что больно смотреть; да, она потрясающе умела слушать и несравненно танцевала румбу с бокалом в руках; еще она умела подбирать у дороги мужчин, словно брошенный посреди комнаты носок, но чтобы вот так искусно разыграть финал своей жизни – по крайней мере, своей сент-голуэйской жизни – это уже совсем другой масштаб. Поразительно и в то же время грустно, ведь инсценировка так и не осуществилась.

Я постаралась успокоиться, насколько могла («Любые эмоции, а особенно энтузиазм, вредят следовательской работе», – говорил лейтенант Петерсон в книге «Деревянное кимоно» [Лэйзим, 1980]).

Фильм «L’Avventura» – «Приключение» – классический черно-белый шедевр Микеланджело Антониони 1960 года выпуска и один из любимых фильмов моего папы, так что за свою жизнь я посмотрела его целых двенадцать раз. (У папы вообще была слабость ко всему итальянскому, в том числе к пышным женщинам с роскошными волосами и к ужимкам Марчелло Мастроянни[439] – этим его подмигиваниям и улыбочкам, которые он швырял, словно спелые помидоры черри, в женщин, прогуливающихся по виа Венето. В настроении «средиземноморский бурбон» папа даже исполнял отрывки из «La Dolce Vita»[440] с истинно итальянским шиком: «Tu sei la prima donna del primo giorno della creazione, sei la madre, la sorella, l’amante, l’amica, l’angelo, il diavolo, la terra, la casa…»[441])

Сюжет фильма простой.

Анна, богатая светская женщина, отправляется с друзьями прокатиться на яхте у берегов Сицилии. Они загорают на берегу пустынного островка. Анна уходит от остальных и не возвращается. Ее жених Сандро и лучшая подруга Клаудия обшаривают весь остров, потом всю Италию, но безуспешно, и в конце концов между ними завязывается роман. К концу фильма исчезновение Анны остается все такой же загадкой. Жизнь продолжается, – в данном случае жизнь среди пустых желаний и бездушной роскоши, – а об Анне благополучно забывают.

Ханна хотела, чтобы я нашла этот фильм. Она надеялась – нет, она точно знала, что я замечу сходство и проведу параллели с историей Анны. Даже имена почти одинаковые! Пойму и объясню нашим, что Ханна исчезла добровольно и хочет, чтобы мы жили дальше, танцевали босиком со стаканом вина в руке, выкрикивали свою душу на горной вершине («Жизнь по-итальянски» – любимая папина присказка, хотя для него, рожденного в Швейцарии, было нелегко следовать собственному совету).