Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Если уж такие доктрины открыто пропагандировались первым человеком королевства, который, излагая их, не насиловал общественное мнение, а потакал оному, то неудивительно, что прискорбное заблуждение набирало силу и ширилось, пока охота на ведьм и ведунов не приобрела масштаб национальной эпидемии. Репутацию, которой король лишился, убоявшись обнаженного меча, он с лихвой компенсировал отвагой на ниве дьяволоборчества. Пресвитерианская церковь Шотландии была ему в этом самой рьяной помощницей, особенно в те периоды затишья, когда она не ссорилась с ним по вопросам религии и исключительных прав.

Вступив в 1603 году на английский престол, Иаков стал правителем народа, наслышанного о его славных деяниях на означенном поприще и восторгавшегося оными. Сам он ни на йоту не изменил своим давним предрассудкам, и его приход послужил сигналом к развязыванию в Англии столь же яростных гонений на ведьм, как и в Шотландии. Они, собственно говоря, в незначительной степени имели место уже в последние годы царствования Елизаветы; но первый парламент Иакова выступил с инициативой подвести под них новую законодательную базу. Иаков был польщен расторопностью парламентариев, и в 1604 году было принято соответствующее постановление. После второго чтения в палате лордов законопроект прошел через комиссию из двенадцати епископов. Им постановлялось, «что тот, кто воспользуется каким бы то ни было заклинанием или иным колдовским приемом и вызовет любого злого духа, вступит с таким духом в сговор, будет с ним советоваться или споспешествовать ему, при первом нарушении закона подлежит заключению в тюрьму сроком на один год и выставлением к позорному столбу через каждые три месяца, а при втором – смертной казни».

Похоже, что менее строгое наказание налагалось лишь изредка. Во всяком случае во всех сохранившихся протоколах судебных заседаний той поры говорится либо о повешенных и затем сожженных ведьмах, либо о ведьмах, сожженных живьем без предварительного удушения. В период, охватывающий царствование Иакова, гражданские войны при его преемнике, Долгий парламент[540], узурпацию власти Кромвелем и правление Карла II, охота за ведьмами не прекращалась ни разу, претерпев единственный спад интенсивности при Кромвеле и индепендентах. Доктор Заккери Грей, редактор одного из изданий «Гудибраса», в одном из комментариев к поэме сообщает, что он лично внимательно прочитал список трех тысяч ведьм, казненных во времена одного только Долгого парламента. По существующим оценкам, в 1600–1679 годах в Англии казнили в среднем по пятьсот ведьм в год, что в сумме равняется ни много ни мало сорока тысячам. Некоторые из этих судебных дел заслуживают рассмотрения. Бóльшая их часть очень похожа на те, к которым мы уже обращались, но два или три высвечивают новые грани массового суеверия.

Словосочетание «ланкаширские ведьмы», употребляемое в наше время как комплимент в адрес очаровательных леди этого графства, известно каждому, но историю его происхождения знают не все. Главным действующим лицом этой трагедии был подлый мальчишка по фамилии Робинсон. Много лет спустя он признался, что его отец и другие люди подговорили его дать ложные показания против несчастных «ведьм», отправленных после этого на костер. Этот громкий процесс состоялся примерно в 1634 году. Юный Робинсон, отец которого был лесорубом и жил в пограничном районе Пендл-Форест, что в графстве Ланкашир, распускал множество слухов о некоей матушке Дикенсон, которую называл ведьмой. Когда эти слухи достигли ушей местных властей, за мальчиком послали и строго его допросили. Не запинаясь и не уклоняясь от прямых ответов, он поведал удивительную историю и казался таким бесхитростным и честным, что никто из услышавших рассказ не усомнился в его правдивости. Он сообщил, что как-то раз, бродя по лесной поляне и собирая ежевику, он увидел перед собой двух борзых и подумал, что это собаки какого-нибудь соседского дворянина. Будучи заядлым охотником, паренек решил воспользоваться случаем и, заметив поблизости зайца, дал собакам команду его преследовать. Ни одна, ни другая даже не шелохнулись. Разозлившись, он, намереваясь наказать борзых, схватился за хлыст, и тут одна из них обернулась женщиной, а вторая – маленьким мальчиком. Он сразу узнал в женщине матушку Дикенсон. Она предложила ему деньги, чтобы склонить его продать душу дьяволу, но он отказался. После этого она вынула из кармана уздечку, потрясла ею над головой мальчика-оборотня, и тот мгновенно превратился в лошадь. Затем матушка Дикенсон подхватила юного Робинсона, вскочила на лошадь и, усадив мальчика впереди себя, взмыла ввысь и понеслась со скоростью ветра над лесами, полями, болотами и реками. Приземлившись у входа в какой-то большой амбар, ведьма спешилась и, взяв мальчика за руку, вошла с ним внутрь. Там он увидел семь старух, которые тянули за семь веревок, свисавших с крыши. Пока они это делали, с веревок падали на пол крупные куски мяса и сливочного масла, буханки хлеба, миски с молоком, горячие пудинги, кровяные колбасы и другие деревенские лакомства. В процессе этих колдовских манипуляций старухи корчили такие страшные рожи и имели такой зловещий вид, что мальчик не на шутку испугался. После того как старухи означенным образом сварганили достаточно яств для обильной пирушки, они принялись за еду, потустороннее происхождение которой едва ли умаляет тот факт, что их гастрономические пристрастия были несколько более утонченными, нежели вкусы тех шотландских ведьм, которые, согласно признанию Джелли Дункан, лакомились плотью мертвеца в старой берикской церкви. Мальчик добавил, что, как только старухи сели ужинать, для участия в трапезе явилось множество других ведьм, ряд которых он назвал поименно.

По навету Робинсона-младшего было арестовано много людей, а его самого водили по церквам, дабы он показал сопровождающим его судебным исполнителям колдуний, которых видел в амбаре. Всего было брошено в тюрьму около двадцати человек, восьмерых из которых, включая матушку Дикенсон, на основании одних лишь голословных показаний приговорили к смерти и казнили. Ни один из негодяев, состряпавших клеветническую басню, так и не был привлечен к суду, а Робинсон-старший изрядно поправил свое финансовое положение, шантажируя тех, кто был достаточно богат, чтобы откупиться от «разоблачения».

Среди того человеческого мусора, что обрел известность и процветание во время долгой гражданской войны[541], самым известным следователем по делам лиц, обвиняемых в ведовстве[542], был Мэтью Хопкинс. Этот выскочка в 1644 году жил в городке Мэннингтри, графство Эссекс, и сделался весьма видной фигурой, обнаружив на телах нескольких несчастных «ведьм» «печать дьявола». Похоже, что репутация, которую он при этом снискал своей сноровкой, придала ему уверенности и энергии. Прошло совсем немного времени, и каждый раз, когда по Эссексу шла молва о какой-нибудь новой ведьме, можно было не сомневаться, что Мэтью Хопкинс уже прибыл по нужному адресу и помогает судьям своими познаниями о «подобной сволочи», как он называл подозреваемых. Наконец его авторитет возрос настолько, что он присвоил себе титул «Генеральный охотник за ведьмами» и отправился в путешествие по графствам Норфолк, Эссекс, Хантингдон и Суссекс с единственной целью – разоблачать ведьм. За год Хопкинс отправил на костер шестьдесят несчастных. Для распознавания ведьм следователь обычно прибегал к испытанию на плавучесть, за которое так горячо ратует в своей «Демонологии» король Иаков. Руки и ноги подозреваемых крестообразно связывали друг с другом: большой палец правой руки привязывали к большому пальцу левой ноги, и наоборот. Затем их заворачивали в большую простыню или попону и клали спиной на поверхность пруда или реки. Если они тонули, их друзьям и родственникам оставалось утешаться их невиновностью, но это был их конец; если же они держались на воде, что обычно происходило, если их клали на нее аккуратно, это также был их конец, поскольку их признавали виновными в ведовстве и сжигали.