На пороге прошлого - Юлия Цыпленкова

здесь я видела, как припали на брюхо рырхи, как обнял себя за плечи раненый ягир, которого только что принесли к пещере наши воины. Тряхнул головой Танияр, заворчал Тамин, и я сама почувствовала, как волоски на теле становятся дыбом. Казалось, что завибрировал сам воздух.

Алтаах стремительно обернулся на этот звук, обвел шаманов взглядом и вдруг оскалился.

– Думаешь, совладаешь со мной?! – выкрикнул махир, подняв лицо к небу.

Ему никто не ответил, только шаманы снова ударили в хоты, после раскинули руки, и над степью понесся напев на языке духов. А еще спустя несколько минут они вновь ударили билом о натянутую кожу и начали плавное движение по кругу. В едином ритме, не спеша и не отставая друг от друга. И выглядело это величественно и красиво.

Одинаковые движения, одновременные удары билом, теперь чаще сыпавшиеся на хот. И постепенно стало казаться, что войти или выйти из обрисованного ими круга невозможно. Шаманы стали той гранью, которая разделила двух магов и всю остальную степь.

– Не одолеешь! – снова выкрикнул махир и расхохотался.

Но был этот смех коротким и злым, а потом он ударил. Не в Элькоса или шаманов. Содрогнулась земля, вздыбилась и развалилась пластами, но только в круге. Наружу не пробилась ни единой трещины. Шаманы не сбились с ритма, казалось, они вовсе не ощутили толчков.

Только упал магистр, когда пласт земли под ним встал ребром. Уголок губ Алтааха дернулся в презрительной ухмылке.

– Это и есть твой защитник, Урунжан? – выкрикнул он в небо и вновь рассмеялся, теперь весело и заливисто. – Тогда смотри, что я сделаю с ним, со всеми, кого ты призвал!

И пока он веселился, Элькос поднялся на ноги. Он тряхнул головой и расправил плечи, сдаваться хамче явно не собирался. Да у него и права такого не было, потому что за проигрышем следовало крушение мира. А в следующее мгновение в круге запела вьюга, перекрыв в своей необузданности и смех махира, и голоса шаманов, не остановивших свой танец ни на единое мгновение. Напротив, он только набирал и набирал ход, такой же стремительный и безумный, как кружение снежного вихря.

Закусив губу, я прижалась головой к плечу мужа и пыталась увидеть, что творится за белой пеленой, скрывшей от нас двух противников.

– У них всё получится, – шепнула я. – Не может не получиться, иначе зачем всё это?

И вдруг снежная завеса зазмеилась огненными прожилками. Постепенно оранжевого цвета становилось всё больше, а потом метель и вовсе превратилась в клубы пара. И когда он развеялся, я зажмурилась что есть сил, потому что наш хамче стоял посреди круга на маленьком островке, а вокруг него бушевала лава.

Впрочем, с закрытыми глазами было еще страшнее, чем следить за ходом битвы, и я вновь посмотрела в круг. Махир стоял на высоком каменном возвышении, которого прежде не было. Он казался изваянием на пьедестале, подножие которого лизали огненные языки. Он вновь заложил руку за спину и с издевательской улыбкой наблюдал за противником, который теперь был занят борьбой за собственную жизнь.

Элькос окутался белым сиянием, как ледяным панцирем, защищаясь от огня и жара. Но островок под ним всё больше таял, и вскоре хамче должен был погрузиться в лаву…

– Боги, – простонала я и почувствовала, как муж обнял меня за плечи.

– Он справится, жизнь моя, – сказал Танияр. – Могущественней Элькоса только духи.

– Но он и сражается с духом, – ответила я. Вышло истерично, и мне пришлось выдохнуть, чтобы не пугать сына. – Там сейчас сам Илгиз.

– Там махир, а Илгиз дает ему силы, – возразил дайн. – За спиной Морта все шаманы нашего мира, а еще сам Создатель. Он справится, я верю в это.

– Ты прав, – стараясь и вправду верить, ответила я.

После покривилась и уселась на траву, скрестив ноги. Ни стоять, ни держать свое дитя я уже не могла, а волнение сжирало и последние душевные силы. Уложив на колени сына, я прижала кончики пальцев к губам и продолжила следить за поединком, который всё больше походил на уничтожение мага из другого мира, решившего, что может противостоять духу.

Боги! В эту минуту, как бы истово я ни верила в могущество Элькоса, поддержку шаманов и милость Белого Духа, но своим глазам я верила больше. А они видели то, что видели. Лед, покрывший полыхающую поверхность круга, стремительно таял под напором жара. Хамче не мог не только продолжить сражение, но даже сдвинуться с места, потому что любая твердь под ним нещадно трещала и осыпалась в пропасть, разраставшуюся под ногами в мгновение ока, и ее вновь заполняла лава. А метель, едва завывши, обратилась дождем и пролилась каплями на голову хамче.

В конце концов, кажется решив уже нанести хоть какой-то урон противнику, Элькос соорудил некое подобие ледяного копья и отправил его в махира. Тот поднял руку, перехватил оружие хамче и легко раскрошил его. Любая попытка противостояния казалось тщетной.

Невероятно, непостижимо! Но это было так. Элькос со всей силой Белого мира не мог одолеть главного илгизита. По сути, такого же мага, как сам, только по всем размышлениям уступавшего хамче в методах и навыках, полученных еще в родном мире. Магистр был рожден магом, Алтаах стал им… и проводником могущества Илгиза.

Помимо воли, несмотря на жуткую ситуацию не только для Элькоса, но и для всех нас, мой разум уже начал анализировать, перейдя на проторенную дорожку. И вновь я думала о том, о чем успела поразмышлять еще в момент, когда мы шли с илгизитами по священным землям, и о чем сказала магистру и мужу.

«Я земное воплощение Илгиза», – так сказал махир без бравады и пафоса. Он просто констатировал факт. Илгизиты были сильны в горах, но по мере удаления теряли и могущество, и связь с Алтаахом, что было совершенно равноценно. Связь – это не только передача приказов, но и силы, что подтвердил Элькос.

Но в священных землях подручные были сильны, как и в горах, то есть их источник пришел вместе с ними – махир. Но Алтаах – земное воплощение Илгиза, то есть сейчас в эти минуты рядом с нами находился сам мятежный дух, покинувший свое логово. Значит, те подручные, кто остался в горах и шел вместе с войском, оказались не просто слабы, они стали абсолютно бессильны. Такое же мясо, как и все войско йарганата вместе с их повелителем. Илгиз бросил на убой всех, кто так истово поклонялся ему, чтобы расчистить себе путь. Но к этому выводу я и так пришла уже