Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит

Но не успели они добраться до моста через реку, как он уже передумал. Нет, надо точно разобраться, что происходит. Здесь он может обратиться только к одному человеку. Он должен рискнуть.

– Мбежане, возвращайся в лагерь. Найди нкозизану Дирка и никуда его не отпускай, даже если придется связать. Ни с кем не разговаривай и, если тебе дорога жизнь, не позволяй ни с кем говорить Дирку. Ты все понял?

– Я все понял, нкози.

Шон вернулся в город. По внешнему виду обыкновенный бюргер среди тысяч других таких же, он неторопливо шагал в толпе, среди толкотни и фургонов, направляясь к магазину товаров повседневного спроса, расположенному в северной оконечности города возле железнодорожной станции.

Давненько Шон не видел этой вывески – теперь она оказалась подновлена свежей золотой и красной краской. «И. Голдберг, импортер и экспортер, торговец оборудованием для шахт, оптовый торговец и коммерсант, покупает золото, драгоценные камни, кожи и шкуры, слоновую кость, а также другие натуральные продукты».

Несмотря на войну, а может, и благодаря ей, магазин мистера Голдберга явно процветал. В нем царило столпотворение. Стараясь не привлекать к себе внимания, Шон принялся пробираться среди покупателей в поисках владельца.

Он нашел его в тот момент, когда тот пытался продать мешок кофе в зернах одному джентльмену, который, по-видимому, серьезно сомневался в их качестве. Дискуссия о достоинствах кофе мистера Голдберга по сравнению с кофе его соперника по бизнесу, торгующего через дорогу, становилась все более изощренной и понятной только специалистам.

Шон прислонился к стеллажу, полки которого наполняла всякая всячина на продажу, набил свою трубочку и, закурив, стал терпеливо ждать, наблюдая, как мистер Голдберг работает. Этому бы человеку да в адвокаты: его аргументы отличались такой силой, что убедили сначала самого Шона, а потом и покупателя. Тот выложил денежки, закинул мешок на плечо и, что-то ворча себе под нос, покинул магазин, оставив краснолицего и вспотевшего от схватки мистера Голдберга торжествовать победу.

– А ты, Иззи, так и не похудел, – приветствовал его Шон.

Голдберг поверх очков в золотой оправе с неуверенной улыбкой стал всматриваться в лицо Шона и вдруг узнал его. Он потрясенно заморгал, приглашающе мотнул головой, так что щеки его подпрыгнули, и скрылся в своем кабинете. Шон последовал за ним.

– Вы что, с ума сошли, мистер Кортни? – Голдберг ждал его, трясясь от возбуждения. – Если вас схватят…

– Послушай, Иззи. Я прибыл сюда только вчера вечером. Я четыре года не разговаривал с белым человеком. Черт возьми, что здесь у вас происходит?

– Вы что, ничего не слышали?

– Ничего, будь я проклят.

– Война, мистер Кортни.

– Это я и сам вижу. Но где? И против кого?

– На всех границах. В Натале, в Кейпе.

– Но с кем?

– С Британской империей.

Голдберг даже головой покачал, будто сам не верил в то, о чем только что заявил.

– Мы бросили вызов целой Британской империи, – усилил он свою мысль.

– Кто это «мы»? – резко спросил Шон.

– Трансваальская Республика и Оранжевое Свободное Государство. Мы уже одержали великие победы: Ледисмит осажден, Кимберли, Мейфкинг…

– Кто это «вы»? Ты лично?

– Я родился здесь, в Претории. Я – бур.

– И что? Собираешься на меня донести?

– Нет, конечно нет, что вы! Вы столько лет были моим добрым покупателем и клиентом.

– Спасибо, Иззи. Похоже, мне придется как можно быстрее удирать отсюда.

– Да, это было бы разумно.

– А что с моими деньгами в Народном банке? Я могу их забрать?

Иззи печально покачал головой:

– Увы, все счета, которые считаются вражескими, заморожены.

– Проклятье, черт бы их всех подрал! – с горечью выругался Шон. – Послушай, Иззи, за городом у меня двадцать фургонов со слоновой костью, всего десять тонн… купишь?

– Почем?

– Десять тысяч за все: за быков, за фургоны, слоновую кость… в общем, за все.

– Это было бы не совсем патриотично, мистер Кортни. – Голдберг никак не мог решиться. – Торговать с врагом… и ведь вы только говорите, что там у вас десять тонн.

– Черт возьми, Иззи, ведь я не британская армия. Это стоит все двадцать тысяч.

– Но что вы хотите, чтобы я купил то, чего в глаза не видел, и не задавал вопросов? Хорошо. Даю четыре тысячи золотом.

– Семь.

– Четыре с половиной, – прибавил Голдберг.

– Скотина!

– Четыре с половиной.

– Нет, будь ты проклят. Пять! – прорычал Шон.

– Пять?

– Пять!

– Ну хорошо, пять.

– Спасибо, Иззи.

– Не за что, мистер Кортни.

Шон торопливо объяснил, где находится его лагерь.

– Можешь кого-нибудь послать, чтобы принял. А я, как только стемнеет, побегу к натальской границе.

– Держитесь подальше от дорог и особенно от железных дорог. У Жубера в Северном Натале тридцать тысяч войска, они собраны вокруг Ледисмита и вдоль Тугельских высот.

Голдберг направился к сейфу и достал пять небольших брезентовых мешочков:

– Хотите проверить?

– Я тебе доверяю, как ты доверял мне. Прощай, Иззи.

Шон сунул тяжеленькие мешочки за пазуху и заправил их под ремень.

– Удачи вам, мистер Кортни.

До темноты оставалось еще часа два, когда Шон выплатил все, что должен был своим верным зулусам. Он подвинул небольшую кучку соверенов на откинутом задке фургона последнему из них и исполнил с ним довольно сложный ритуал прощания, со шлепками ладонями, пожиманием рук, повторением одних и тех же церемониальных фраз. Потом встал со стула и оглядел зулусов. Собравшись в кружок, они терпеливо сидели на корточках, обратив к нему свои словно вырезанные из черного дерева лица; в этих лицах он увидел отражение собственной печали расставания. С этими людьми он вместе жил и работал, делил с ними множество трудностей. Покидать их сейчас ему было нелегко.

– Вот и все, – сказал он.

– Йепхо, вот и все, – хором согласились они, и ни один не сдвинулся с места.

– Ну, идите, черт бы вас побрал.

Один из них медленно встал и подобрал с земли пожитки: кароссу – накидку из шкур, – два копья и поношенную рубаху, которую подарил ему Шон. Взвалив сверток на голову, посмотрел на Шона.

– Нкози! – сказал он и поднял в знак прощания сжатый кулак.

– Нонга, – ответил Шон.