Стоунхендж - Юрий Никитин

Снова протрубили трубы. Рыцари помчались друг на друга, всамой середине арены сшиблись с таким лязгом, словно столкнулись наковальни.Двое из принявших вызов вылетели из седел, грохнулись оземь, поднимая пыль.Третий удержался, но потерял стремя, и, когда вернулся к герольдам, его тожепризнали побежденным.

Зрители орали, свистели, топали ногами, бросали в воздухшлемы и колпаки. Калика заметил, что сэр Торвальд с осторожностью присматриваетсяк толпе. Похоже, королевская партия уже осточертела. Новый король бесчинствамии нарушением прав как знатных, так и простых йоменов уже восстановил противсебя многих. Правда, это ничего не значит. Народ и множество владетельныхсеньоров могут возмущаться сколько угодно. Король, несмотря на его бычью силу,не глуп. Он удержал старых сторонников, а новых осторожно покупает, самочиннораздавая земли и владения ушедших в крестовые походы. Так что он крепок, какникогда, а поддержка сторонников позволят ему бесчинствовать и дальше. И сейчасему ничто не помешает стереть Томаса в порошок. Ему только надо придать этомувид законности.

Пока шел торг — за пределами арены побежденные выкупалисвоих коней и доспехи, что по условиям турнира стали добычей победителей, —на арены тем временем выехали еще трое от партии короля. Сердце Томасазаколотилось чаще. Он увидел, как из шатра медленно вышел огромный рыцарь вчерных, как ночь, доспехах. Он был почти на голову выше других, грудь его быланастолько широка, что никакие латы ему не были бы впору, а эти ковали емулучшие оружейники. Это был грозный и непобедимый Торкзельд, гроза побережья,победитель Морского Змея. И это был тот, кто обязательно выйдет победителемтурнира.

Когда рыцари сшиблись, снова был треск ломаемых копий,грохот, звон, крики боли, дикое ржание. Выбежали оруженосцы и слуги, когоувели, кого унесли. Зрители приуныли — выигрывали только рыцари из окружениякороля.

В третий круг выехал Торкзельд. С ним были еще двое, ноТомас видел только этого непобедимого рыцаря, который ко всему еще был сыномкороля!

— Пора, — сказал Томас.

Ему подвели коня, калика держал его под уздцы, глаза былисерьезными:

— Ты знаешь, что он постарается не просто выбить тебяиз седла?

— Догадываюсь, — ответил Томас.

Вид у него был повзрослевший, угрюмый. Помимо рыцарскойчести есть еще и стремление убрать помеху с пути. Земли Мальтонов король ужероздал троим соседям, усилив их лояльность, осталось захватить лишь замок. Еслибы не его неожиданное появление, король уже прибрал бы замок к рукам. Похоже,он оставил бы его себе или передал бы Торку, наследнику престола. Слишкомхорошо замок стоит. И укреплен хорошо, и места сказочной красоты...

Томас взобрался в седло, взял в руку копье, синие глазапотемнели. Рядом похрустывало кожей новенькое седло под МакОгоном, онизготовился драться с рыцарем, что ехал слева от Торкзельда. МакОгон сам былогромен и силен, его герб на щите необычной формы знали рыцари всей Британии.Он только сидел не на своем коне, которого тоже знали, а на тонконогой лошадирыжей масти. Она не выглядела такой же мощной, как его конь, но то ли МакОгонрешил поберечь силы своего уже немолодого коня, соратника многих битв, то липоддался уговорам Яры сражаться на ее коне.

Справа от Томаса с помощью двух оруженосцев взобрался вседло сэр Торвальд. Под ним был огромный жеребец, которого уступил для боякалика. Вид у отца был виноватый, униженный. Не нашлось третьего бойца, чтобывыйти против троих из партии короля. Из всех рыцарей, толпившихся на этой сторонетурнирного поля, съехавшихся со всех концов Британии, не нашлось, едва завиделинесокрушимого Торка и его двух друзей, таких же могучих, свирепых, небрезгующих ничем ради победы.

Яра вполголоса разговаривала с МакОгоном, но Томас видел ееобеспокоенные взгляды, которые она бросала в его сторону. МакОгон, старый иопытный ветеран многих битв, слушал ее, к удивлению Томаса, внимательно иуважительно. Кивнул, соглашаясь, приложил пальцы к шлему.

Трубы зазвучали неожиданно громко и резко. За шатрамигрянула резкая сарацинская музыка. С западной стороны на арену из-под аркивыехал Торкзельд. Он был настолько громаден и грозен, что два других рыцаряоставались словно бы в тени, хотя оба были сильнейшими рыцарями Британии.

— Наш день, — сказал сэр Торвальд, лицо егопомолодело. — Сегодня мы покроем себя славой... чем бы ни кончился бой!

— Тони с надеждой, что выберешься на берег, —сказал Томас. Его глаза не отрывались от могучей фигуры Торкзельда, лишь бросилкороткий взгляд на калику, тот постоянно твердил эту поговорку. — Мы ещена конях. И копья у нас целые.

Он пустил коня вперед. Втроем выехали на арену, разъехалисьв стороны. Снова прогремели трубы. Томас страшно вскрикнул, нагнетая своюярость в коня, а на трибунах замерли. Рыцарь в сверкающих доспехах несся стакой скоростью, что в мгновение ока преодолел две трети турнирного поля, и онисшиблись, когда конь Торкзельда сделал первые два скачка.

Торвальд и МакОгон почти не отстали. Удар был страшен, натрибунах умолкли, оглушенные грохотом, будто сто тысяч кузнецов разом ударилимолотами по наковальням. Взвилась желтая удушливая пыль, закрыла все облаком.

Из облака пыли к западным воротам выскочили трое, квосточным — один. Все узнали исполинскую фигуру Торкзельда. Он был без копья,как и трое его противников.

Когда пыль осела, все увидели двух рыцарей. Один лежалнедвижим, раскинув руки, другой пытался подняться. Выбежали оруженосцы, помогливыбраться с поля раненому, другого вынесли на руках. Слуги ловили обезумевшихконей.

Трое развернули коней. Оруженосцы с готовностью побежаличерез поле, держа копья. Их глаза сияли. Явно не ждали, что их хозяева выстоятпротив таких противников.

— Пресвятая Дева! — прошептал сэр Торвальд. Он былпотрясен, но глаза сияли. — Мы вышибли таких... таких рыцарей!

МакОгон проворчал:

— И мы не лаптем щи хлебаем.

— Что? — не понял сэр Торвальд.

— Говорю же мы тоже не лыком шиты, — ответилМакОгон так же

загадочно, словно говорил на другом языке. — Честноговоря, если бы не этот конь-зверь, могло бы случиться иначе. Я успел ударить раньше,чем мой противник прицелился.

— Я тоже, — признался сэр Торвальд.

На том конце арены оруженосцы подали новое копье Торкзельду.Он развернулся и в бешенстве, не дожидаясь сигнала герольда, помчался на троих.Томас запоздало пустил коня навстречу.

Они сшиблись в середине поля. Удар был такой, что дрогнулаземля, а под королем подломился трон. С проклятиями он рухнул на спину, а наарене снова взвилось облако желтой пыли. Но всадники вылетели из облака такиеже грозные и неуязвимые, только у каждого в правой руке были обломки копий, чторазлетелись от удара вдрызг по самые рукояти.