Наполеон. Голос с острова Святой Елены. Воспоминания - Барри Эдвард О'Мира

Каждое законное правительство упраздняет права и законность правительств, которые предшествовали ему.

Французская революция была всеобщим движением масс против привилегированных классов. Знать сохраняла за собой верховное правосудие и правосудие на местах, а также в различных формах другие феодальные права. Она обладала привилегией быть свободной от бремени, возложенного на общество, и только она имела полные права на все почётные должности.

Главная цель революции заключалась в том, чтобы ликвидировать все эти привилегии и злоупотребления, отменить феодальные суды, запретить остатки древнего рабства народа и предоставить возможность всем гражданам в равной степени нести тяжесть расходов государства. Это способствовало установлению равенства в правах. Любой гражданин мог добиться успеха в своей деятельности в соответствии со своими способностями. До революции Франция состояла из разрозненных провинций, разных по своим размерам и по количеству населения. У них было большое число дозволенных законом обычаев и своеобразных законов для администрации в гражданском и уголовном судопроизводстве. Франция представляла собой несколько государств, не объединённых друг с другом. Революция уничтожила все эти маленькие страны и образовала одну новую страну. Возникла единая Франция с однородным разделением территории, с едиными гражданскими и уголовными законами и с едиными правилами налогообложения. Более не осталось никакого следа от древних привилегий провинций, и древних монархов, и древних парламентов. Половина территории страны заменила своих земельных собственников.

Франция представляла собой страну в составе тридцати миллионов жителей, живущих в пределах естественных границ, управляемую единым законом, едиными правилами и единым порядком. Соответственно, французская нация основала императорский трон и возвела меня на этот трон. Никогда ещё ни один человек не восходил на этот трон, имея на то более законные права. Ранее трон Франции был дарован Гуго Капету небольшой группой епископов и знати. Императорский трон был дарован мне в результате пожелания народа, чей выбор был торжественно подтверждён трижды. Папа римский пересёк Альпы, чтобы возложить на меня императорскую корону и помазать меня. Короли других стран поспешили признать меня как императора. Англия признала республику и направляла своих послов первому консулу республики. До того как Англия нарушила Амьенский договор, её министры через посредничество Малуе предложили признать меня королём Франции, если бы я согласился уступить Мальту Англии; и в 1806 году лорд Лодердейл, прибыв в Париж, чтобы рассмотреть вопрос о заключении мира между королём Великобритании и императором Наполеоном, обменялся ратификационными грамотами и вёл переговоры с полномочными представителями императора. Если бы Фокс был жив, то мирный договор был бы подписан. Более того, мой императорский титул был признан лордом Каслри, когда он подписал ультиматум в Шомоне, подтверждая существование империи и меня в качестве императора».

2 января. В соответствии с приказом губернатора отправился в «Колониальный дом», где встретился с ним в помещении библиотеки. Он задал мне массу вопросов относительно того, каким образом я был назначен на должность врача Наполеона. Свой допрос он завершил утверждением, смысл которого заключался в том, что я не являюсь его врачом, а только допускаюсь к нему как врач. Я заявил, что ведомость, по которой я получаю жалованье от Совета Адмиралтейства, была составлена по приказу сэра Джорджа Кокбэрна, и она гласит, что денежное содержание мне положено «как врачу Наполеона и его свиты». Я также позволил себе смелость спросить губернатора: тогда с какой целью я был направлен на остров Святой Елены?

Он спросил меня, «считаю ли я себя независимым от него, как губернатора, и от правительства, которому подчиняется моя деятельность?» Я ответил, что ни один британский офицер не может быть независимым от правительства своей страны. Затем он спросил меня, считаю ли я себя независимым от него, и разве не в его власти, как губернатора и как официального лица, несущего ответственность за Наполеона Бонапарта, выслать меня с острова по его желанию, если он посчитает, что моё поведение не является правильным. Я сказал ему, что на этот вопрос он может ответить сам, так как он лучше знает, до какой степени простирается его власть. Мой ответ губернатору явно не понравился, и, после того как он некоторое время прохаживался по комнате, отпуская нелицеприятные выражения по поводу моего поведения, он остановился передо мной, скрестил на груди руки и с жёстким выражением лица, которое я никогда не забуду, заявил: «Это, сэр, мое должностное место, а это — дверь, которая ведёт в него. Когда я посылаю за вами в силу ваших обязанностей, то вы должны входить ко мне через эту дверь; но даже и не подумайте о том, чтобы сделать шаг в любую другую часть моего дома или войти в дом через любую другую дверь».

Я спокойно ответил, что не ради собственного удовольствия или желания я когда-либо посещал другие помещения его дома. Вытерпев это жалкое злоупотребление власти губернатора, я покинул его дом.

Позднее я встретился с Наполеоном, состояние здоровья которого по сравнению со вчерашним днём не улучшилось. Поговорил с ним о взятии Рима французскими войсками. «После договора, который я заключил в Толентино с этим слабоумным и склонным к обману правящим двором старых женщин в Риме, — стал рассказывать Наполеон, — они попытались всеми средствами помочь австрийцам и даже поставили во главе своих войск австрийского генерала. Повсюду в Риме местную чернь побуждали, главным образом прибегая к религиозному суеверию и фанатизму, убивать французов. Генерал Дюпо, который жил в Риме как частное лицо, был убит у дверей дома моего брата Жозефа, который тогда был послом в Риме. Однако, учитывая все обстоятельства и сделав вывод о том, что разрыв с Римом неизбежно приведёт к разрыву и с Неаполем, я стал сторонником того мнения, что нам следует только скорректировать обстановку и не подвергать Рим разгрому; что мы должны прямо указать на виновников сложившейся обстановки в городе и потребовать высылки из Рима Порверы, австрийского генерала, и направления римского посла в Париж, чтобы он принёс извинения. Директория, однако, решила, что мы должны двинуть войска против папы римского, заявив, что пришло время для того, чтобы свергнуть с пьедестала этого идола. Бертье был послан с армией, чтобы революционизировать Рим и установить там республику, что и было сделано.

Вначале население Рима было преисполнено радостью при мысли о том, что восстановлена Римская республика, и благодарственный молебен был пышно отпразднован. На молебне присутствовали кардиналы, хотя акт о восстановлении республики означал упразднение светской власти папы римского. Радость римлян, однако, была недолгой, так как французские солдаты, которым дали некоторую поблажку их генералы и среди которых действовали ваши агенты и агенты Австрии, занялись грабежом и стали обворовывать Ватикан и дворцы знати, забирая картины и произведения искусства различного рода, и кончили тем, что затеяли бунт против правящих в городе глупцов, которые слишком поздно поняли свою ошибку, и их попытки положить конец вакханалии в городе закончились неудачей.

Когда венецианцы, — продолжал Наполеон, — обманутые лживыми сообщениями о разгроме армии Жубера и одураченные предательской и макиавеллиевской политикой императорского двора Вены, вооружили своих крестьян, а также словенцев, священники стали проповедовать уничтожение французов и призывать к новой Сицилийской вечерне. Все французы в Вероне были убиты и их тела были сброшены в реку Адидже. Четыреста человек, больных и раненых, лежавших в больницах, были варварски убиты. В других городах венецианской территории произошли аналогичные жестокости. Как только венецианцы узнали, что армия Жубера находится в целости и сохранности, армия Ожеро двинулась на Венецию, а австрийцы, разбитые повсюду, умоляют меня заключить мир, то ужас, охвативший их, не имел предела. Депутация Венеции ожидала меня с самыми смиренными предложениями, давая торжественное обещание согласиться со всем, что я потребую, и предлагая мне миллионы, если я удовлетворю их просьбы.