Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - Александрa Давид-Неэль

У туземцев также бытует странный обьгчай: весной устраивают конные скачки, чтобы во время жатвы стояла благоприятная погода. Местные жители полагают, что эти бега забавляют богов-хранителей, и те выражают свое удовлетворение, даруя земледельцам погоду, благоприятную для хорошего урожая.

Однако скачки происходят не каждый год: надо раздавать победителям призы, устраивать пиршества и т. д.

В западной приграничной местности нет настоящих ипподромов. Лошади состязаются на любых более или менее ровных площадках.

Тибетцы не такие лихие наездники, как монголы, но многие превосходно владеют этим искусством. Их скачки — варварское зрелище, представляющее собой грубую демонстрацию мужской силы. Эти жестокие игры не идут ни в какое сравнение с конными состязаниями в цивилизованных странах. Если бы мы попытались их сопоставить, то наши бега на фоне тибетских выглядели бы очень бледно.

Китайцы, главным образом военные, принимали участие в скачках в Дацзяньлу с присущими им легкостью и изяществом, забавным образом отличавшимися от дикого азарта их соперников кампа.

Несколько лет тому назад обширное пространство в глубине долины было выбрано для будущего аэродрома. Некоторое время там садились самолеты, а потом это место сочли слишком неудобным, поскольку оно зажато между горами. Другое летное поле оборудовали подальше от границы, в глубине тибетской территории, входящей в состав Сикана.

На старом заброшенном аэродроме теперь устраивают бега, продолжающиеся несколько дней. Китайцы и тибетцы разбивают палатки вдоль скакового круга и на окрестных холмах; они весело проводят время, много едят и особенно пьют, распевают песни и играют в разные игры. Тибетцы очень любят предаваться утехам на свежем воздухе. Летом в окрестностях Лхасы, Шигацзе и возле больших монастырей белеет множество палаток, украшенных узорами, а также голубыми и красными оборками. Это шатры лам, чиновников и богатых купцов, проводящих досуг на берегу реки и развлекающих себя купаниями в редкие для этого сурового края теплые дни.

Описание всех суеверий, встречающихся на западных окраинах Китая, могло бы занять несколько толстых томов; я поведаю лишь об одном случае, развязку которого мне довелось наблюдать воочию.

Некая китаянка из буржуазной среды наняла кормилицу для своего новорожденного сына. Мамку с ребенком поместили в дом бабушки младенца. Все шло своим чередом; когда настал срок, малыша отняли от груди. И тут другая мать, не способная кормить ребенка, которого она произвела на свет, узнала, что у кормилицы еще осталось молоко, и отдала ей свое чадо. Мамке с новым питомцем разрешили по-прежнему жить у бабушки первого младенца. Однако старухе не сообщили о возрасте новорожденного, принесенного в ее дом, и лишь позже она узнала, что ему еще не исполнился месяц.

Между тем, согласно местному поверью, если в доме появляется грудной ребенок, которому нет и месяца, и он не приходится обитателям жилища родственником, то это грозит хозяевам и их близким всяческими напастями, болезнями и даже смертью.

Что оставалось делать?.. Младенец уже попал в дом, и беде нельзя было помочь. Бабушка изругала кормилицу и выгнала ее вместе с невинным малюткой — источником зла, после чего подала жалобу в суд.

Судья разделял предубеждения истицы. В самом деле, ее дом был осквернен и нуждался в очищении; эта обязанность выпала на долю провинившейся мамки.

Эта женщина была очень бедной, ей пришлось продать свой убогий скарб с тряпьем и влезть в долги, чтобы купить положенное количество благовоний, которые надлежало жечь в комнатах, чудотворной красной бумаги для обивки дверей и хлопушек для устрашения злых духов и выдворения их из дома.

Кроме того, кормилица должна была упасть к ногам старухи истицы и попросить у нее прощение, а затем долго бить поклоны перед изображением божества — хранителя семьи, умоляя его не сердиться и не причинять зла хозяйке и ее родне.

Мать второго младенца, не желая быть замешанной в дрязгах, забрала своего ребенка; таким образом, мамка не только понесла убытки, но и лишилась заработка.

Нетрудно представить, какие чувства ее обуревали, но мне не пришлось утруждать свою фантазию, так как несчастная поделилась своим горем с моей служанкой, и та ввела меня в курс дела.

Отбивая многочисленные поклоны перед алтарем божества-хранителя, бывшая кормилица не просила его пощадить бабушку и ее близких, а мысленно изрекала следующие проклятия: «Пусть безжалостная богачка разорится! Пусть оспа так разукрасит лица ее внучек, что они не найдут себе мужей! Пусть смерть поселится в этом доме и у всех его обитателей будет короткий век!» и т. п.

Наряду с множеством поистине нелепых и смехотворных суеверий на западе Китая бытует внушительное количество мрачных предрассудков и вредоносных колдовских ритуалов.

Жителям приграничной зоны известно весьма распространенное в Тибете поверье, что можно частично лишить человека его жизненной силы.

Это мнение основано на следующей теории: человек состоит из нескольких духовных или полудуховных компонентов, отчасти независимых друг от друга. Одно из звеньев данной цепи можно изъять, что не повлечет за собой ее полного разрыва, то есть смерти носителя сознания.

Итак, человек, лишенный одного из своих элементов, может продолжать жить в ослабленном режиме в течение более или менее продолжительного периода и даже на протяжении ряда лет. Отделение жизненного принципа может происходить под воздействием внутренних причин, но чаще всего это отторжение случается по вине демона или колдуна. Поработив энергию своей жертвы, злоумышленники заставляют ее работать в своих интересах и порой поглощают ее без остатка.

Другое суеверие связано с известным обрядом роланг (букв.: «встающий труп»), то есть ритуалом «воскрешения трупа».

Его совершают с целью обогащения и обретения магических способностей. Вот описание этой процедуры.

Колдун должен заручиться содействием сильного и бесстрашного человека. Это необходимо, ибо тот, кто совершает обряд, рискует жизнью, и, коль скоро мужество ему изменит, помощнику следует продолжать произносить защитные магические формулы. Однако некоторые смельчаки действуют в одиночку.

Колдун должен лечь на распростертый труп, положить руки и ноги на конечности мертвеца и прильнуть губами к его губам. Находясь в этом положении, он или его помощник произносят магические слова.

Иногда на труп ложится не сам колдун, а его спутник, польстившийся на это опасное занятие из-за обещанного ему солидного вознаграждения.

Через некоторое время заклинание срабатывает, и труп начинает шевелиться. Настает страшный миг: мертвец поднимается на ноги, принимаясь лихорадочно дергаться и скакать. Человек, совершающий ритуал, поднимается вместе с трупом, продолжая держать его в объятиях, и вторит его движениям. В разгар этой жуткой пляски изо рта покойника вываливается язык; колдун должен немедленно зажать его зубами и откусить. Если это ему удается, труп падает на землю и замирает, но если колдун пасует и ослабляет хватку, то оживший мертвец вырывается и бежит куда глаза глядят, при этом он убивает всякого, кто встречается ему на пути, будь то человек или зверь.